Страница 4 из 10
Следует заметить, что став крушником, человек лишался фамилии, вместо которой ему присваивался табельный номер. И если, скажем, на иных предприятиях номер этот принято было озвучивать только в день выдачи зарплаты, то в описываемом предприятии номер шел в четком прицепе с именем, порой становясь погонялом. Обыкновенным делом было заглянуть в ту же комнату отдыха и спросить своего знакомого:
– Слышь, Васю сто восемнадцатого не видал?
– Не. Спроси у Девяностого.
– А он где?
Знакомец Девяностого выискивал в толще отдыхающих кого-то еще и окликал:
– Ира! Два семь семь!
– А?
– Девяностый где?
– Вторым номером на кассе у Три Два Раз.
Были люди, без напряга держащие в уме номера доброй сотни коллег. А еще была девушка, которой достался номер 77, за что ее кликали Сим Симыч. Номер ей нравился, и она просила по возможности сохранять семерки, когда переходила в другой ресторан. Как ни странно, ей шли навстречу и даже в ее четырехзначном табельном номере присутствовали две семерки.
Еще на Пушке был некто Андрей с номером «90» и его так и звали – Девяностый. Потом он вырос в большого менеджера, и ему была возвращена фамилия. В ресторане на Арбате поздне́е тоже появился Андрей с тем же табельным номером. Его тоже звали не иначе как Девяностый. Менеджером он не стал, отметившись иными талантами, о которых будет сказано ниже1.
Фамилия возвращалась к людям постепенно: у младших менеджеров сперва появлялась иногда только первая буква фамилии, как в титрах к фильмам о Шерлоке Холмсе. Полностью фамилия возвращалась лишь тем, кто становился менеджером не ниже ассистента.
Разумеется, у людей имелись и клички. Был среди специалистов человек далеко не юный. Звали его, скажем, Полуэкт. И кличка была у него Градус. То ли по фамилии, то ли еще по чему – науке это не известно. И искала этого Полуэкта-Градуса некая молодая особа, по чисто служебным, надо сказать, делам. Заглянула в комнату отдыха, битком набитую трудягами, то есть народом и говорит:
– Привет! Не видали Полуэкта Глобуса?
Ну, ошибся человек. С кем не бывает? Народ, тем не менее, отсмеялся, отдышался и господин Градус стал после этого Глобусом. Мгновенно и бесповоротно.
Теперь следует напомнить ресторанную иерархию. Сразу за кру шли кру-тренеры или инструкторы. Помимо того, что это были универсальные работники, они также занимались обучением новичков. Если инструктор выходил на смену без козырька (по разрешению начальства), это был верный признак того, что скоро его повысят. Процесс повышения в должности именовали «переодеванием», так как человек облачался в другую форму. После инструкторов начинались менеджеры и первыми шли свинги (swing manager) и переводилось это как «промежуточный управляющий». В той же Америке, родине нашего предприятия, эти менеджеры обязаны были являться на смену по первому свистку, то есть их могли вызвать даже в законный выходной. Так они зарабатывали авторитет, затыкая собой все щели, появляющиеся на производстве. В российском ПБО ничего подобного не было, свинги просто были самыми молодыми менеджерами. Они возглавляли производство на прилавке и в кухне, управляя персоналом. Тогда члены бригады не знали, что означало слово свинг. В словаре это слово имело, среди прочих, значение «качать, раскачиваться, ходить туда-сюда» и многие думали, что это и есть верное значение, ведь свинги действительно вертелись как белки в колесе, часто впрягаясь в работу наравне с кру.
Выше шли менеджеры трейни – менеджеры-стажеры, которых готовили к более серьезной работе. Ею занимались идущие следом вторые и первые ассистенты (эти уже работали в качестве шифт-инсайдов – руководителей смен) и управляли свинг-менеджерами. Ассистенты являлись и тим-лидерами – возглавляли команды. Замыкал пирамиду директор ресторана. Тогда же, в далекие девяностые, на Пушке менеджеры получали заработную плату в долларах, а кру и инструкторы в рублях.
Ожидать инструктора в комнате отдыха, набитой людьми в униформе, уже четко знающих почем фунт изюму и множество других интересных штук, было неуютно. Все эти люди ели фирменную еду, курили и непрерывно болтали друг с другом, создавая монотонный и неутихающий гвалт. В углу, добавляя децибелл, надрывался громадный тринитрон от Sony, в котором кривлялись, отплясывали и пели сотрудники и гости другой иноземной корпорации – МTV. Ожидающих инструктажа разбирали: в комнату заглядывал кру-тренер в рубашке в тонкую красную полоску и спрашивал новичков:
– Кто Коля триста восьмой?
Триста восьмой поднимался и уходил за наставником.
Иногда случалось, что инструктор не являлся на смену по болезни. А у него обучение. Сирот-новобранцев отыскивали в комнате отдыха, либо они сами заявляли о своей потерянности. В этом случае менеджер отлавливал где-то инструкторов взамен не явившихся, и всё возвращалось в правильное русло. Быть отловленным инструктором, к слову, было очень неприятно: обучение – процесс непростой и свободные от этой обязанности кру-тренеры чувствовали себя гораздо лучше.
После личного знакомства инструктор проводил для новичка еще одну экскурсию – теперь уже по ресторану. И начиналась она с зала. Но перед этим он показывал, где и как необходимо отмечать начало и конец рабочего времени. На первом этаже в коридоре, где пути разделялись, и можно было попасть как на кухню с прилавком, так и в зал, висел на стене ящик с часами и рукояткой. Это был таймограф или панч, который в то время можно было видеть только в иностранном кино. У каждого сотрудника в ресторане была своя хронокарта – довольно большой кусок картона с написанным с помощью маркера табельным номером. Хронокарты висели тут же, на стене, в особых ячейках. Необходимо было перед началом смены, одетым по форме, с вымытыми руками, взять свою карту, вставить в щель таймографа, располагавшуюся сверху и нажать ручку вниз до упора. Таймограф звякал, пробивал в картоне дырку и прописывал время. Отсюда родилось понятие «пробиться», означающее отмечание времени прихода или ухода со смены («Пойду пробьюсь», «Я уже пробился»). Каждый месяц выдавалась новая хронокарта.
Хронокартами заведовала специальная команда – панч-тим (punch team). Слово punch, как выяснилось гораздо позднее, имеет несколько значений. Это и удар в лицо, и фруктовый сок, и дырокол. Последнее и есть истинное значение для данной команды. На этаже эти люди не обучались. Отработав на поприще канцелярщины, девчонки из офиса иногда становились менеджерами младшего звена, минуя этапы работы кру и инструкторов.
В начале месяца девственная хронокарта погружалась в таймограф вся, с каждым днем выглядывая из щели все больше: панч определял предыдущую дыру, и новая пробивалась ниже. С хронокартами шутки были плохи – это был документ, по которому работнику засчитывалось отработанное время. Уже при приеме на работу соискателю объявлялось, что он будет получать столько-то рублей в час – дело в Советском Союзе неслыханное, тогда (да и сейчас) нам привычнее услышать, сколько денег будет выходить в месяц. С хронокартами регулярно случались всяческие бяки. Самой распространенной являлось накладывание одного времени на другое, отчего считывать информацию было сложно, и чтобы панч-команда не ломала голову и, более того, не наломала дров, работнику следовало немедленно, с хронокартой в руках, бежать к ближайшему менеджеру. По горячим следам определить истину было проще, и тогда менеджер рядом с бякой писал время, ставил свой табельный номер и расписывался – всё было серьезно. После следовало подойти, скажем, к инструктору, отмечавшему обеды сотрудников и находившемуся неподалеку, и попросить его ножницами вырезать из хронокарты кусочек, чтобы в следующий раз таймограф не ошибся снова.
За опоздание на работу немедленно записывали замечание в личное дело, называемое файлом. Поэтому инструкция предписывала приезжать на смену за полчаса до назначенного времени – таким образом огрехи работы общественного транспорта не могли помешать прибыть вовремя. Если уж в метро случался затор, сотруднику следовало обратиться к начальнику станции, дабы он выдал справку, что поезда́ действительно шли с бо́льшим интервалом и предъявитель справки не виноват. Опоздавшие на пару минут часто намеренно засаживали свою хронокарту поглубже, игнорируя сопротивление таймографа и жали на рычаг, чтобы создать путаницу и скорректировать время с менеджером (если его удавалось ввести в заблуждение). Время прихода и ухода на работу было написано в так называемой «портянке» – листе, где были имена и номера всех сотрудников смены с указанной позицией и временем работы. Расписание работников в то время составляли вручную, список был длинен и распечатывался на принтере, заправленным длинной бумажной лентой, потому получил соответствующее название. Понятие «портянка» еще жило в открытых позднее ресторанах.
1
В тексте все реальные имена заменены вымышленными за редким исключением: если участник описываемых событий дал согласие на использование своего имени/фамилии