Армада

Да что это я? Опять вспоминаю про свою разработку. И, как бы это ни было печально, надо признать, неудачную разработку. Меня всего лишь приложило о камни, а уже отрубилась система питания. Это меня озадачило почти сразу. Я намеревался решить проблему, как только рассветет, но одна проблема сменила другую. Я вообще ничего не нашел. Правильно ли я поступил, оставив его где-то там?

Песок скрипел, частично искажал работу сервоприводов, шелестел по стальной броне. В какой-то момент я даже ощутил его у себя на зубах. Вот дерьмо.

– Каллипсо, мля! Что, кроме песка и камня здесь ничего нет?

Нет. Здесь были они – летяги.

Они преследовали меня, постепенно приближались. Многие спустились вниз и теперь перемещались по песку, короткими перелетами. Нет, конечно, полноценно они летать не могли, но часто, используя порывы ветра, отталкивались конечностями о камни и планировали между ними.

Я активировал зум и понял, что эти особи крупнее той, с которой я схватился ночью.

Едва я поднял импульсную винтовку и прицелился, как все они мгновенно попрятались за камнями.

– Вот гниды! – проворчал я, осматривая ущелье.

Их было около десятка. Держались на расстоянии примерно ста метров. Стрелковый комплекс на таком расстоянии был бесполезен, а снайпер из меня был не очень. Одновременно выяснилось, что система прицеливания сбоит.

Я начал волноваться. По спине поползли предательские мурашки. Тварей много, они уверены в своем превосходстве, преследуют меня. А я не могу идти все время, мне нужен отдых. Будь я в «Тахионе»… ай, да к черту!

Меня посетила довольно толковая мысль – а откуда они вообще понимают, что я пытаюсь взять их на прицел? Разве только… Они уже сталкивались с другими десантниками. Выжившими.

– Раттлер?! – пробормотал я, вспомнив про майора.

Я остановился как вкопанный, рассеянно глядя на существ. Затем отмахнулся, и продолжил путь, постоянно оборачиваясь и оценивая обстановку. Летяги, словно зловещие тени, двигались за мной, постепенно сокращая расстояние. Через час мне уже не нужен был зум, я и так все прекрасно видел.

Я забрел в какой-то узкий каменный мешок – справа и слева ущелье раскалывалось на несколько направлений. Они, то смыкались, то размыкались и пересекались между собой.

Почти сразу на моем пути встретился серьезный завал. Одна из треснувших скал рухнула, перегородив обломками проход. Теоретически можно было перелезть через нее, но когда я сделал попытку это сделать, летяги резко сократили расстояние почти вдвое.

Загнали меня в ловушку. Твари!

Я развернулся, откинул шлем и от отчаяния заорал.

– А-а, с-суки! Ну, идите сюда! Мяса вам, да?

Глава 5. Выжившие

Одновременно активировался «FAR-32». Импульсная винтовка уже была в моих руках, вторая же висела за спиной. Рука потянулась к импульсной гранате, но я не решился ее использовать, тем более, ранее гранаты я вообще не метал.

А двигались падальщики легко и быстро.

В качестве средства успокоения, я подумал о том, что в прошлом система «Циклопа» хорошо себе показала, а значит должна работать и сейчас. Все то же самое, только ствол другой.

Я резко вскинул «LR-20» и, поймав в перекрестье прицела приближающуюся тушу, дал короткую очередь. Почти все ушло в молоко, только один сгусток плазмы скользнул по верхней конечности, оставив на ней черный оплавленный след. Сверху тявкнул «FAR».

Стоит отметить, что стрелковый комплекс работал по старинке – на основе энергии пороховых газов, бил пулями калибра 8.32 миллиметра. Плоский короб с патронами на сто пятьдесят выстрелов крепился за спиной, почти не занимая места. Оружие морально устарело, но все еще стояло на вооружении, честно выполняя возложенные на него задачи. Разумеется, на новых экспериментальных моделях бронескафов стрелкового оружия уже не было. Тот же «FAR-44» был уже на импульсной основе.

Ближайший летяга скользнул влево, стрелковый комплекс проводил его длинной очередью и, кажется, накрыл. Другая тварь поперла напролом, видимо решив, что у нее девять жизней. Я угостил ее прямым попаданием в голову, одновременно мысленно обрадовавшись тому, что их осталось всего восемь.

Я сделал шаг назад, затем еще. Приходилось вертеться то вправо, то влево. Твари довольно шустро приблизились, расстояние между нами сократилось до двенадцати-пятнадцати метров.

Мимо меня пролетел зеленый сгусток – крайняя тварь слева совершила кислотный плевок, но расстояние подвело. Мало того, что не попала, так еще и под собственным весом его траектория получилась навесной.

– Дерьмо! С-сучьи бабуины! – ругался я, закусив губу до крови, но, почти не замечая боли. Жал на спусковой крючок, целился, снова жал.

Поразил еще одну тварь. Сначала задел вскользь, а когда та замешкалась, добил контрольной очередью. И на этом мое везение закончилось.

Навыки стрельбы у меня были слабые. Опытный, хорошо натренированный боец, за то же время, мог бы уже поразить если не всех, то хотя бы большую часть наступающих противников точно. Но учился я быстро.

Со всех сторон в меня полетели кислотные сгустки. Я прекратил вести стрельбу, сосредоточившись на том, чтобы не словить очередной плевок. «FAR» поразил еще двоих, но не насмерть. Раненые летяги скрылись за камнями, пропав из виду.

А затем в меня все-таки попали. Зеленый сгусток угодил в грудную пластину и с шипением принялся разъедать ее структуру. Я смахнул большую часть перчаткой, но пожалел об этом почти сразу – перчатка тоже начала дымиться.

Несколько капель попали на боковую панель. Что-то коротнуло, сама собой активировалась сигнальная ракета. Взлетела на высоту около ста метров и хлопнула. Разлетелись зеленые искры. Толку-то, кто ее здесь увидит?

Я взвыл от отчаяния.

Внутри костюма тоже запахло едкой химией. И хотя боли я еще не чувствовал, этот момент несомненно был близок.

Держа винтовку одной рукой, я кое-как сбросил пострадавшую перчатку и вновь схватился за рукоять, но уже своей рукой, без защиты. Очередной плевок, зацепил плечо, но я этого почти не заметил.

Пригнулся, увернулся, рванул влево. Еще одной очередью поразил планирующую летягу прямо в воздухе. Пораженную тварь перекувырнуло и швырнуло на песок.

Позади меня что-то хрустнуло, лязгнуло. Огрызающийся «FAR» почему-то резко замолчал, а когда я понял причину этого, мне стало страшно – стрелкового комплекса больше не было.

Одновременно, все оставшиеся летяги резко зашипели и бросились на меня, уже не пытаясь уклониться от выстрелов. Все, что я успел – это дать пару неприцельных очередей прострелив еще одному противнику крыло и лапу.

На груди защипало. Я почувствовал жжение, нарастающую боль.

– Хрен вам! – прорычал я, взмахом руки выдвинув острый штык.

Увернулся и вонзил его в летящую тварь, проткнув прямо в воздухе. Вытащил, снова вонзил. Бронестекло заляпало бурой жижей.

В ногу ткнулся еще один плевок, принявшись неумолимо прожигать податливый материал. Перед глазами мелькнули кожистые крылья, цокнули по броне острые конечности.

Я потерял равновесие и завалился на спину. Острой болью отозвалась левая нога – между пластин ткнулось что-то острое. Ударило по бронестеклу, загородило весь обзор. И почти сразу я увидел зубы, острые желтые зубы. Они пытались прогрызть стекло, царапая прочное бронестекло. Показалась микротрещина, затем еще одна. От них поползли в стороны другие трещины.

Я не хотел умирать, но чувствовал, что еще немного и меня проткнет острая конечность. А там может быть, и стекло прогрызут, сдерут кожу…

И тут произошло нечто странное. Откуда-то справа послышался негромкий возглас, затем гул. Я не успел даже посмотреть туда, когда меня накрыло огненным валом. Прекратилось это практически сразу. Тем не менее, незащищенную бронеперчаткой руку, сильно обожгло, хотя я и лежал на боку, частично присыпанный песком.

Две из четырех оставшихся летяг сгорели прямо в полете, шмякнувшись на песок черными обугленными тушками, а еще одна, полыхая огнем, обхватила меня конечностями и перепонками, прижалась, да так и сдохла. Я незамедлительно ухватил ее перчаткой и попытался сдернуть с себя, но только оторвал одну из нижних конечностей. Привстал на колено, хотел уже подняться, но внезапно, от вспышки острой боли в груди, меня аж перекосило.