Испорти меня (ЛП)

Бен выходит из машины и обходит спереди внедорожник, чтобы встретить меня со стороны пассажирской двери, пока я иду по главной дорожке. У меня внезапно появляется желание идти в противоположном направлении. Моя уверенность покинула здание. После работы Бен не переоделся, но снял пиджак и закатил рукава. Если он был в галстуке, то сейчас он его снял.

Этот мужчина как никогда вне моей лиги. Красивый, уверенный и уравновешенный — он двигается так, словно не провел ни дня, желая быть в чьём-то теле.

Как мы дошли до этого? Я удивилась, когда он открыл дверь и наблюдал, как я иду к нему последние несколько ярдов. Когда оказываюсь рядом, он слегка наклоняет голову.

— Мэдисон.

Я сдерживаю улыбку и наклоняю голову в сторону, прежде чем сесть в машину. Чёрные кожаные сиденья согревают мою попу. Ах, богатые люди действительно знают, как жить.

Бен закрывает за мной дверь, и я смотрю, как он возвращается назад к водительской стороне. Он запрыгивает на сиденье с уверенной грацией пантеры и поворачивается ко мне, небрежно положив одну руку на руль.

— Куда?

Глава 11

Бен

— Смешно. Для меня это тоже впервые.

— Ты никогда не был в тату-салоне? — спрашивает она.

Я смотрю на стену, покрытую замысловатыми рисунками, и качаю головой.

— Эй, вам придется вернуться позже, — раздается за спиной голос гризли. Я поворачиваюсь и оцениваю парня за прилавком. Ему, наверное, около тридцати, черная концертная футболка, джинсы, взъерошенные волосы, цветной забитый рукав на правой руке. — Один из моих мастеров заболел, а остальные заняты.

Улыбка Мэдисон исчезает.

— Дерьмо. Я даже не подумала о том, чтобы договориться заранее.

Она поворачивается ко мне с насупленными бровями, нижняя губа чуть выпячивается. Мне не нравится ее выражение лица. Мне также не нравится мысль о том, что наша ночь может оборваться.

— Ты делаешь татуировки? — спрашиваю я парня.

Он скрещивает руки на груди и бросает на меня презрительный взгляд.

— Это мой салон.

Хорошо, он не испортит ее кожу.

— Я заплачу тебе в пять раз больше твоей обычной ставки, если ты сможешь кое-что сделать. Татуировка, которую она хочет, не займет много времени.

На самом деле я понятия не имею, сколько это займет времени. Я думаю, справедливо предположить, что у Мэдисон нет ничего слишком сумасшедшего на уме для ее первой татуировки. Я бросаю на нее взгляд, и она кивает, разинув рот.

Парень секунду обдумывает мое предложение, хмурится. Он раздражен, но не настолько, чтобы не обслужить. Вздохнув, он направляется в свой кабинет.

— Да, хорошо. Дай мне секунду.

Мэдисон подходит и наклоняет голову, чтобы прошептать:

— Тебе не нужно было этого делать. Теперь это, наверное, будет стоить смехотворно дорого.

— Ну и что? Ты собираешься навсегда испачкать свое тело — по крайней мере, теперь ты в хороших руках.

Несколько минут спустя владелец представляется как Пол и ведет нас в заднюю часть помещения. Он проявляет больше интереса к Мэдисон, чем ко мне, идет рядом с ней и спрашивает, откуда она узнала о его салоне. Над головой громко играет музыка и постоянно жужжат иглы, когда мы проходим мимо других художников за работой. У Пола есть своя отдельная комната — наверное, преимущества владения этим местом, — и как только мы оказываемся внутри, Мэдисон описывает, чего она хочет.

— На самом деле, просто контур розы.

Мое сердце колотится в груди.

— Маленький, — продолжает она, — и я имею в виду маленький — даже микроскопический.

Пол усмехается.

— Вот, у меня есть изображение, сохраненное на моем телефоне.

Он подходит к тому месту, где сидитМэдисон, и она поднимает телефон, чтобы он увидел. Я все еще сомневаюсь, правильно ли я ее расслышал. Она сказала «роза», не так ли?

— Ладно, значит, больше геометрический, чем органический, — говорит он, понимающе кивая.

— Вот именно. Это почти как урезанная версия розы. Кто-то другой может не понять, что это такое на первый взгляд.

— И никакого стебля? — Она кивает, и Пол делает шаг назад. — Точно. Я понял. Позволь мне кое-что набросать, и я вернусь через секунду.

Когда он выходит из комнаты и закрывает за собой дверь, Мэдисон смотрит на меня, подняв брови.

— Полагаю, я действительно это делаю, — говорит она, ее рот растягивается в нервной полуулыбке.

— Почему роза? — спрашиваю я сквозь стиснутые челюсти. Мои нервы натянуты до предела. Я чувствую себя как провод под напряжением.

Она не замечает, слишком стесняется своего выбора татуировки. Она думает, что я осуждаю ее.

— Я не знаю, — отвечает она, краснея. — Это должна быть татуировка в память о моей маме, что... не знаю, наверное, идиотизм, потому что я ее даже не знала. Я даже не уверена, что она так уж любила розы, но просто подумала...

— Мою маму звали Роуз, — выпаливаю я, наслаждаясь воздухом, который сразу же врывается в мои легкие.

Ее глаза расширяются от шока.

— Правда? — Затем осознание поражает ее, когда она вспоминает. — Ах да, Роуз Розенберг, — она почти шепчет это имя, как будто вызывает призрака.

— Ну и имя, правда? — говорю я, пытаясь разрядить обстановку. — Она всегда шутила, что, наверное, очень любила моего отца, раз вышла за него замуж и взяла такое имя.

Мэдисон смотрит вниз на свои руки, покручивая большими пальцами.

— Я не знаю... мне это нравится. — Затем поднимает голову, и ее взгляд встречается с моим. Под флуоресцентными лампами она должна выглядеть чистой, но вместо этого она светится — светлая кожа, красные щеки, ярко-зеленые глаза. — Я не обязана это понимать, Бен.

Я отталкиваюсь от стены, к которой прислонился, и иду к ней, протягивая руку.

— Дай мне твой телефон посмотреть.

Она нащупывает его и протягивает мне. Похоже, Мэдисон думает, что я злюсь на нее за то, что она хочет сделать татуировку в виде розы, но на самом деле все как раз наоборот

— Это классный дизайн. Где ты хочешь сделать?

— Левая ягодица.

Я моргаю, на моем лице маска ужаса, и мне требуется целых три секунды, чтобы понять, что она шутит.

— Бен, я шучу. Я думаю, что хочу, чтобы она была у меня под ребрами, где-нибудь, где я смогу ее спрятать.

— От твоей семьи?

Она ухмыляется.

— От всего мира. Эта татуировка только для меня.

И для меня.

Я единственный, кто будет знать, что она там. Я... и Пол.

Когда он возвращается с готовым дизайном, и Мэдисон с радостью одобряет его, он рассказывает ей о том, чего ожидать, а затем говорит, что ей придется остаться без рубашки и бюстгальтера. Ее глаза расширяются. Я предполагаю, Мэдисон не думала так далеко вперед. Пол чувствует ее дискомфорт, достает бумажную салфетку и немного микропористой ленты.

— Все в порядке, если ты предпочтешь прикрыться, но я не хочу, чтобы ты ерзала, пока я пытаюсь сделать татуировку. Просто накинь салфетку так, чтобы она была открыта сзади, и оставь левую руку вытянутой. Твой парень может приклеить его скотчем вдоль твоей груди, так что у меня будет доступ только к коже вдоль твоего ребра, там, где ты хочешь татуировку.

— О, он не...

— Все в порядке. Я понял. — Делаю шаг вперед и забираю у него ленту, прежде чем Мэдисон успевает запротестовать. Пол качает головой, как будто я ревнивый бойфренд. Он не знает, что я просто ревнивый. Я не получаю никаких преимуществ, которые дает второе слово.

Когда Пол снова выходит из комнаты, Мэдисон смотрит на меня с подозрением.

Я пожимаю плечами.

— Или так, или вообще без салфетки. Я отвернусь, пока ты устраиваешься.

Она смеется, когда я поворачиваюсь лицом к двери.

— Это просто смешно. Как будто я делаю это нарочно — постоянно раздеваюсь рядом с тобой, то есть… — Ее голос понижается. — Клянусь, это не входило в мои намерения.

Я закрываю глаза, щиплю переносицу и прошу ее поторопиться. Слышу, как Мэдисон стаскивает через голову рубашку, а затем расстегивает лифчик. Господи. Я представляю себе все это в мучительных подробностях. Мой разум заполняет пробелы фантазией, и теперь я жалею, что не пошел сразу домой после работы.