Дыши со мной

«Что теперь? — думал Юрий, глядя в окно. В больничном коридоре было тихо, печально и отвратительно пахло дезинфицирующими средствами. Безумно хотелось спать. Может, потому и радость получилась с грустинкой. — Отдавать Жилину медальон или нет? Нужен ему козырь в рукаве или уже доказательства ни к чему? Слава вне опасности. Во всяком случае, здесь, в больнице. Да и вне этих крепостных стен тоже. Что ей может сделать парализованный человек? Развить чувство вины? Да, это он может. Жалость никто не отменял. Сначала поговорю с Жилиным».

В созерцании больничного двора пришлось провести полчаса. Ожидание затягивалось и, казалось, будет вечным. Застряв в мыслях, Юрий едва не прозевал довольную парочку.

«Спелись», — хмыкнул он, отрываясь от подоконника, с которым уже успел сродниться.

— Пришла в сознание? — без долгих вступительных охов и ахов спросила Татьяна Петровна. — Дышит сама?

— Сама. Сейчас спит. Татьяна Петровна, вы не побудете со Славой? Мне надо переговорить с Александром Николаевичем. А потом у меня будет к вам ещё одна просьба деликатного характера, — попросил Юрий.

Ему нравилось, как лучились глаза вечно сосредоточенной женщины. Когда они только познакомились, он был лучшим студентом на практике, она — успешным врачом, умевшим сбивать короны зазнавшимся всезнайкам. Царские регалии летели с головы Юрия с шумом и свистом, зато в итоге ему было за что благодарить руководителя практики. Ни один учебник не шёл в сравнение с опытом. Практика закончилась, дружба осталась. Позднее, когда студент превратился в Юрия Петровича, Татьяна Петровна не раз консультировала его по тяжёлым случаям. Поэтому, когда она попросила пойти навстречу и дать Славе зелёный свет в перинатальном центре, он согласился, не подозревая, чем для него обернётся знакомство с «зомби». Татьяна Петровна тогда сделала ход конём, который изменил шахматную партию. Так уж получилось, что Юрий тоже преподнёс ей сюрприз в виде Жилина и теперь радовался тому, как благотворно влияли перемены на женщину.

— Конечно, Юра, — снова лаконично ответила она и спокойно скрылась за дверью палаты реанимации.

— Вы поладили, — констатировал Юрий. Он, конечно, ожидал мирное общение между цивилизованными людьми, но чтобы эти отношение перешли в новое качество, не предвидел. — Татьяна Петровна — женщина, которая умеет возвращать к жизни.

— Согласен. Исключительная женщина. Не ожидал подобного форс-мажора. Из неё получился бы настоящий бизнесмен. Умеет расставлять приоритеты, молниеносно решать задачи и прагматично смотреть на сто шагов вперёд, — подтвердил Жилин. В джинсах, рубашке навыпуск и с тростью он выглядел немного нелепо.

— Ещё бы. Она делает это каждый день много лет. Чаще всего с положительным результатом. Как исключения — дежурства со Славой. Там какое-то проклятье, вроде чёрной приметы. Обычно в такие дни случались трагедии. Рождение Егорки исключение. Они на пару спасли ему жизнь. Они заставили его дышать, несмотря на все обстоятельства, — сказал Юрий и ощутил прилив гордости за то, что знаком с фантастически замечательными людьми. — Но я хотел поговорить немного о другом и не здесь. Пройдём в кафетерий?

Жилин согласился. Они спустились на лифте в цокольный этаж, где располагался уютный кафетерий для сотрудников и тех, кто ухаживает за своими родными. Здесь всё располагало к умиротворению: спокойная музыка, рыбки в аквариумах, много зелени, удобные стулья и столики, приглушённый свет. Посетители говорили тихо, не нарушая общую гармонию. Мужчины выбрали столик в углу, подальше от лишних ушей, сделали заказ.

— Уютно, — оценил Жилин, оглядывая помещение.

— Да, хорошее местечко. Александр Николаевич, хочу прояснить один вопрос. Проблема отцовства Егорки ещё актуальна или уже не имеет значения? — спросил Юрий.

— По большому счёту мне всё равно, если только эта семейка не решит отмочить что-нибудь мерзкое. Тогда доказательства того, что Егор жив, будут кстати, — поморщился Жилин.

— Они могут?

— Они могут всё. Спасибо, — отвлёкся на официанта Александр Николаевич. В последнее время ему приходилось пить много жидкости, поэтому и сейчас он заказал минеральную воду без газа, хотя с удовольствием бы выпил кофе, который принесли Юрию.

— Получается, ничего не закончилось? — устало спросил молодой человек, провожая взглядом официанта.

— Егор жив. Представь их положение. Они всех уверяют, что он не сын, а любимый племянник, приехавший покорять большой город. А мы, включая меня, тебя, Славу, моих ребят и даже Татьяну Петровну, в курсе, что это не так.

— То есть мы им мешаем.

— Можно и так сказать. К тому же они винят во всём Славу. Если бы не она, не произошло бы аварии.

— А ничего, что он именно он её устроил? Нет слов, — возмутился Юрий и отодвинул чашку подальше от края. Если бы можно было шуметь, он выразился бы иначе.

— Это с нашей точки зрения. Я был вчера у Егора в палате и разговаривал с его родителями. Страсти кипят. В общем, признаю, что пластическая хирургия творит чудеса. Я не узнал его. Абсолютно другой человек. Он выглядит старше. Представляю, сколько они денег вбухали в его преображение, и сколько ещё потратят, пытаясь поставить его на ноги.

— Без вариантов. Там необратимые процессы.

— Это ты так думаешь, а они верят, что деньги решают всё. Как отец моего внука Егор меня не интересует, но с точки зрения безопасности всех нас хотелось бы иметь неоспоримое доказательство того, что Женя вовсе не Женя. Пока кроме наших слов другой базы нет, — спокойно рассуждал Жилин, потягивая воду маленькими глотками.

— У Славы есть такое доказательство, но она просила использовать его в крайнем случае. Поэтому я и хочу знать, насколько случай крайний, — взволнованно произнёс Юрий, удивляясь меланхоличности человека, которого настигла смертельная болезнь вкупе с другими ударами судьбы.

— Не знаю. Честно. Кстати, что за доказательство?

— Медальон ручной работы, принадлежавший Егору. Слава сняла эту безделушку с его шеи, когда думала, что он умер. В медальоне капсула с детскими волосами.

— Медальон, — нараспев произнёс Жилин. Он прекрасно его помнил. В своё время у Виты тоже был такой. Дань моде. — Что ж, если Слава надумает им воспользоваться, я в деле. Образцы крови Егора-Жени уже дождались своего часа. Позаимствовал на всякий случай, мало ли что. Уже отдал на экспертизу по установлению отцовства. Всё законно. Не переживай.

— Легко сказать.

— Само собой, нужно разрешение Славы…

Их разговор прервал телефонный звонок. Звонила Татьяна Петровна, чтобы сообщить новости: в палату заходили незнакомые люди и задавали странные вопросы. Мужчины оставили деньги под стаканом и в тревожном предчувствии направились к лифту. Жилин быстро уставал, но от помощи отказывался. Как только лифт пополз вверх, он прислонился к зеркальной стене и утёр пот с лица носовым платком.

— Думаете, Ковалёвы? — спросил Юрий, нервно поглядывая на медленно ползущую по цветному табло с цифрами этажей стрелку.

— Возможно. Сейчас узнаем. Послушай, хватит паниковать. Это не твоя война, не лезь. Мы уже лет десять живём в таком драйве. Пожалуй, нам нужен этот медальон срочно.

Когда они зашли в палату, кроме Татьяны Петровны там находился Павел Артемьевич, который вёл беседу со Славой. Он обернулся на звук шагов и махнул рукой, подзывая мужчин подойти ближе.

— Значит так. Если всё будет на таком уровне, как сейчас, завтра переведём в палату, — сказал доктор.

— Можно вас на минуту? — Жилин подхватил его под руку и отвёл в сторону, желая обсудить условия пребывания Славы в больнице.

Татьяна Петровна вздохнула и покачала головой. Минуту назад она уже всё обсудила. Заметив недовольный взгляд своего будущего мужа, она решила прояснить ситуацию и присоединилась к маленькому консилиуму. В конце концов, вопросы медицины — её конёк, и находить общий язык с коллегами — одна из основ деонтологии. Юрий проводил её взглядом, полным восхищения. Вспомнилось, как она с таким же видом «макала» студентов в их же ошибки и недочёты. Мало тогда не казалось.