Натиск

Шли дни, а бабка не унималась. Бегала по лесам и по полям сутками напролет. Искала тройник, редкий плющ в этих землях, но все таки встречающийся. И глину для него. Бегала, и бегала, пока не нашла.

И вот, та старуха что “выжила из ума”, сейчас сидит напротив смертника. И смертник этот на вид обычный паренёк.

Глава 2. Рим.

Ч1.

Первую неделю он ещё пытался привыкнуть к своему нынешнему положению и практически не выбирался из постели, и каждый день казался таким же как прошлый.

С первыми лучами солнца к нему приходила Баа перевязать тело, переставить “горячие” пластины на грудь и мазала какой-то зеленой жидкостью. Он понимал что сейчас не в лучшем своём состоянии, хоть и не знал этого “лучшего”, но замечал мелкие изменения. А они уже стоят той безмерной скуки белого потолка.

Ближе к вечеру к нему приходила Лидия. Её наказание возобновилось. Но теперь ее задачей было заново научить парня ходить, разминать мышцы и просто приглядывать составляя компанию. Она даже как-то привязалась к своей “работе” и постепенно пыталась разговорить Рима. Ничего дельного конечно он не мог сказать, поэтому часто слушал с безразличным взглядом. Её устраивало такое положение дел. Наконец кто-то мог слушать её бесконечные мечты о том как она уедет отсюда по наступлению совершеннолетия, как её достала недальновидность всех кто ее окружал, включая и её парня. Ох, про Бени она говорила так много что даже Рим пытался её в это время прервать. И всякий раз – безуспешно. И он продолжал слушать.

– Знаешь, а забудь всё что я говорила о нём раньше. Он хороший. Просто великолепный! – Сказала Лидия придерживая Рима за руку. Он уже более-менее хорошо ходил сам и той только надо было подстраховывать. – Сегодня с утра он забрался ко мне во двор и накидал цветами “С добрым утром”. Ты только представь, да? – В такие моменты ее голос звучал мягко, возвышанно, и попросту был теплей всякого одеяла. Рим бы хотел чтобы кто-то говрил про него так, но и он мог только мечать об этом. – Ты только подумай, Бени выбрался еще до рассвета и нарвал цветов только для меня.

– Да, да. – Рим слышал эту историю раза три. В разных вариациях, но с одним концом. И сейчас был полностью сконцентрирован на том чтобы пройти по прямой. – Он хороший парень. Наверное… – Перекидывая здоровенную каменную ногу по сантиметру по полу он старался поднимать её хоть немного, чтобы не царапать доски, но из-за этого велся влево и терял равновесие. Он успевал обратно вернуться в позицию и в этом ему помогала Лидия. Он бы отблагодарил её, но не знал как. Обычное “Спасибо” в сравнении с тем о чём она мечтала и как был услужлив “её Бени” это казалось нелепым. Поэтому он просто говорил “хорошо”. – Сейчас давай попробуем выйти через дверь?

– Ну не знаю. Там, вон, и косяк и ступенька. Упадёшь же! – Она осуждающе посмотрела и раздула щеки превращаясь в подобие хомяка. Это выражение рассмешило Рима и на его лице впервые появилась улыбка.

Но поблекла от мысли что он знает что такое “хомяк”. Знает значение этого выражения, знает что хомяк это грызун, но откуда? Нет историй связанных с этим, нет вопоминаний. Но есть значение. Почему?

– Всё будет хорошо, мы неделю туда-обратно ходим. – Сказал он кивнул головой в сторону двери. – Мне сейчас уже куда лучше, давай попробуем.

– Мы там не поместимся вдвоем! Ну не поместимся и всё!

Рим посмотрел в проход и убедился в правильности слов. Места и вправду маловато.

– Баа же не запрещала выходить туда, да?

– Да-нет, не знаю, вроде не, не говорила. Кау переносил тебя на кухню, так? – Сказала она и отмахнулась рукой. – Да-да я подглядывала как тебя кормят. Ну пытались кормить. Я же лучше?

Рим промолчал. Они стояли минуты две в раздумьях. Оба хоть и говорили друг другу что это делать можно, но сами в это не верили.

– Так ладно, мне всё надоело. – Она отпустила Рима и тот чуть-ли не упал от такой неожиданности, но успел сбалансировать. – Мне не в первый раз прилетит, скажу что это моя идея и…

– Но это же я… – перебил Рим.

– Так! Тебе попадет, а мне – нет! Ну то есть если и попадет то уж хуже крысиного помёта на складах быть не может. – Перебила Лидия в ответ и поежилась. – Мне уже самой осточертело быть в этих стенах. А тебе как?

– Что?

– Ну глянь на эту безвкусицу. – Она указала на подвешенный на петельки ковер на стене. – Ну вот кто? Кто его сюда повесил?

Рим вышел вперед.

– Ковер как ковер, иногда разглядываю его утром. Давай, я переступлю через порог и там уже поболтаем, хорошо?

Держа руки на некотором расстоянии от торса Рим пытается балансировать и медленно переносил больную ногу на шаг вперед. Вся эта тренировка больше завязана на том чтобы тело вспомнило как существовать. Однако здоровенный каменный булыжник вместо ноги сильно этому мешал. Нога чесалась, воняла, и ныла по ночам.

Баа обещала скорое выздоровление, но не обозначила сроки. В первый день Кау обещал принести ему костыль, но видимо появились какие-то сторонние проблемы и пока что ему сказали обходиться импровизированным костылем в виде Лидии.

Делая осторожные шаги он глазами он проверял за что можно ухватится в случае неудачи.

Девушка же стояла сзади и наблюдала за этим чрезмерно осторожным движением. Ей никогда прежде не казалось что ходить так сложно. Она бегала сломя голову ещё лет с трёх, как ей говорили родители. А тут оказывается что в этом заключена целая техника. Порой задумываешься как сложно жить без чего-то обыденного. Ей интересно заниматься чем-то новым, особенно с новым человеком. Последние четыре года, с тех времен когда город еще стоял, она практически никого нового не видела. Поэтому все стало обыденностью. Скучной повседневностью. в которой особо не думаешь как дышать или двигать ногами с руками.

Все кто живёт в этой деревне это те кто был за пределами города. Одни работали на полях, другие были в поезде, кто-то просто гулял один в местных лесах, а кто-то, как семья Лидии, отдыхали на природе. Им повезло, чертовски повезло. Но ей по прежнему сняться кошмары в которых столб дыма что был виден с того озера где они веселились. Ту панику и смятение в глазах родителей. И их тишину. Они ехали на озеро не всей семьёй, бабушку и деда решили оставить дома. Мол понапрасну не дёргать стариков. Мать до сих пор себя за это не простила и иногда плачет по ночам, а отец… плачет реже. Когда они возвращались в город надежда еще теплилась. Крошечная, но всё же надежда. Дым хоть и затмил солнце на многие и многие часы, но ведь это мог быть просто большой пожар? Они верили даже в самые несбыточные мечты. Лошади скакали на исходе своих сил, и паника увеличилась когда они увидели таких же горожан спешащих обратно в город. Все были ошарашены масштабами катастрофы. Лидия уже точно не помнит каким большим был город, мозг стер крупицы тех знаний, а посмотреть её не отпускают, однако она помнит черные, обугленные деревья только на подходах к городу. Эти воспоминаний не отпускают и ее.

Где-то четверть выживших решили просить пристанища у соседнего П’Элина, остальные же решили объединиться. Сказать что “решили” значило бы соврать, нет, им пришлось объединиться. П’Элин отказывался принимать к себе, для них, как и для всей страны, потеря А’Элина скзалась чудовищной. Город некогда служил торгово-пропускным пунктом, практически второй столицей Отара. И в отличии от Мраада – нормальным городом с нормальным устоем и нормальными жителями. Правительству пришлось в экстренные сроки менять торговые пути, восстанавливать политическое влияние и сдерживать панику населения.

Поэтому всем тем кто в прошлом были врагами, кто не здоровался с соседом по утру и те кто ночью воровал да бухал – пришлось объединиться.

Лидия же смотрела на все эти терзания и сумятицу и понимала что “взрослым” не до её кошмаров. Только последний год был продуктивен и вся деревня пришла к так называемой “норме”. Всё стало обычно. Спокойно. А Лидия… Лидия за это время приобрела защиту в виде образа “неунывающей озорницы”. Что бы они сказали ей о страхах ночью? “Успокойся, всё пройдёт, ты вырастешь ещё”. Но нет! Нечего уже четыре года не проходит! Она до сих пор просыпается ночью и до сих пор боится смотреть на огонь. Как например сейчас боиться что Рим упадёт.