Страница 5 из 89
Трясущимися руками я отдернула занавеску, поставила табурет в ванну. Он немного шатался, так как дно ванны округлое.
— Сядь, — сказала она.
Я осторожно забралась на стул, села и поставила ноги на деревянное крепление. Я растерялась от непонимания происходящего. Что она еще придумала?
Она вытащила пару толстых веревок и мои глаза расширились от ужаса. Я помню эти веревки: мы использовали их при переезде, чтобы привязать пару коробок на крыше машины.
Она схватила меня за руку и завернула её так, что я чуть не упала со стула. Я села хорошо, и она скрутила мне руки за спиной. Потом завела верёвку между одной из перекладин стула за мной и намотала верёвку мне на запястья. Она завязала верёвку так, что я не могла её достать. Я потянулась, пытаясь проверить насколько все плохо. Я была прочно привязана к стулу и не могла встать так, чтобы не потащить его за собой.
Она взяла другую веревку и обернула её вокруг моих лодыжек, вплетая верёвку в другую перекладину стула. Я сильно задрожала, сдерживая слёзы. Теперь я не смогу встать совсем. Я уже шаталась, пытаясь удержать равновесие. Если я сильно склонюсь в одну или в другую сторону, я могу легко упасть и разбить себе что-нибудь.
Когда она всё сделала, она отошла, проверяя хорошо ли я привязана. Я сглотнула. А если она, как всегда, забудет обо мне? Будут ли ребята беспокоиться обо мне, если я не позвоню и не отвечу на звонки? Смогу ли я, вообще, достать телефон в таком положении? Не уверена.
И никто не сможет мне помочь. Мари ушла. Папа уехал на несколько дней. Если она забудет про меня, мне не поможет никто.
Она стояла молча передо мной, рассматривая, прикидывая. Я сжала губы. Может, стоит еще раз предложить ей поесть? Как она потом развяжет меня? Узлы были ни на что не похожи. Точнее, они были похожи на бесформенную массу. Если бы я могла дотянуться до них, возможно, у меня бы получилось их распутать, но в моём положении это невозможно.
Она кивнула, как бы отвечая на вопрос, который я не задала. Наклонились и включила воду, ударив по рычагу душа.
В меня выстрелила холодная струя воды. Я ахнула и закричала. Надо сосредоточиться только на том, чтобы удержаться на стуле и, по возможности, прятать лицо от струи.
— Ты не сможешь двигаться, — сказала она. — Тебе следует знать, что ты сама сделала это с собой. Ты никогда больше не заговоришь с мальчиком в школе. У тебя даже не будет мысли прикоснуться к нему и перейти черту снова.
Она повернула ручки душа и полилась горячая вода. Она толкнула табурет, я не удержала равновесие и навалилась на неё. Меня удивило, как больной ей удалось поднять меня вместе со стулом и вернуть в прежнее положение.
Усадив меня, как она хотела, она принялась за головку душа, направила её так, чтобы вода лилась мне на лицо, плечи и грудь. Я не могла увернуться от обжигающих струй. Самое лучшее что я могла сделать это сжать плечи, опустить голову вниз, чтобы хоть как-то сберечь лицо от постоянного потока.
Когда вода начала нагреваться, я обрадовалась, потому что уже дрожала от холода.
Вода быстро нагрелась.
Я начала плакать. Я наклонила голову вперед, прижала подбородок к груди, стараясь получше прятать лицо от воды. Я плакала, звала, умоляла, стучала запястьями и лодыжками по стулу.
— Пожалуйста, — кричала я. — Прости меня. Мне так жаль. Не оставляй меня здесь.
Я рыдала, захлебываясь воздухом и водой. Я не видела её нигде. Я смотрела не туда.
Ответа не было.
Она уже ушла? Я стучала по стулу. Захлебывалась от потока воды, горячей. Ноги свело судорогой из-за неудобного положения и попыток балансировать. Я старалась не упасть, боялась, что проломлю себе череп о ванную. А это поможет? Она оставит меня искалеченной и сломленной в ванне или развяжет и вернет меня в комнату?
— Прости меня! — закричала я. Если я выйду отсюда, то сделаю всё, чтоб она никогда не поймала меня снова. Я пообещала себе быть более осторожной, избавляться от этих записок и намёков. Я была невнимательной. Откуда я могла знать, что она зайдет так далеко?
Я запаниковала, под струей горячей воды дышать было тяжело.
Я повернула голову налево, думая, как долго я смогу продержаться здесь. Когда вода стала слишком горячей, я снова повернула голову направо, пытаясь изменить угол. Вода жгла так, как будто маленькие иголки втыкались в кожу вокруг глаз, в уши, в губы.
Я всхлипнула. Я звала Мари. Я звала папу. Я знала, что их нет дома, но я не знала, что ещё делать. Я звала маму.
— Помоги мне, — кричала я. — Пожалуйста, хватит! Пожалуйста!
Движение рядом стало причиной моей паузы. Она вернулась! Она поняла, что зашла слишком далеко. Я никогда так не кричала. Никогда! Даже когда стояла на коленях на рисе или из-за других наказаний. Пожалуйста! Просто выключи воду! Это всё. Я буду здесь сидеть часами. Я сделаю это. Только без воды.
Рука схватила меня за волосы, дернула голову назад. Чашка прикоснулась к моему рту. Я почувствовала запах уксуса и лимона.
Я успела открыть рот до того, как она попыталась ударить меня чашкой. Я глотнула, удерживая всхлипы. Я выпила только половину, когда почувствовала спазмы в желудке и меня начало тошнить. Она убрала чашку. Я постаралась спрятать голову, поток горячей воды лился на мою больную кожу. Меня вырвало на колени коктейлем из желудочной кислоты, лимона и уксуса.
Когда меня вырвало, она снова схватила меня сзади за волосы, заставляя допить все до конца. Когда я закончила, чашка упала в ванну. И разбилась на кусочки. Меня снова вырвало на себя. Горло саднило. Хотелось попить воды, но горло горело, а вода была слишком горячей.
Она задернула занавеска, скрывая меня в душе. Я услышала, как щёлкнула задвижка и дверь открылась. Я повернулась, пытаясь увидеть что-то сквозь воду и занавеску.
Если Мари придёт искать меня, она решит, что я просто принимаю душ. Да она даже не догадается заглянуть. Моя мать все хорошо продумала, чтобы никто не освободил меня, пока она не придёт.
Я была одна.
Спустя полчаса вода начала остывать, а я все еще не могла успокоиться, рыдания продолжали душить меня. Я чувствовала телефон в заднем кармане, и даже не могла заставить себя попытаться спасти его. Я была уверена, что он уже сломался. Что мне делать? Парни не смогут прийти и спасти меня, потому что мама остановит их, возможно даже позвонит в полицию и их арестуют. Смогут ли они простить меня если из-за меня кто-нибудь из них попадёт за решетку?
Если я закину голову вверх, то смогу дышать чистым воздухом без капелек воды. Это оказалось совсем неудобно. Я задерживала воздух на сколько могла.
Вскоре мои слезы высохли. Дыхание еще было прерывистым, а горло жгло. Я попыталась попить воды, но тут же закашлялась. От кашля жжение усилилось.
По крайней мере вода была холодной.
Я пристально всё осматривала. На краю душа рядом с потолком было нарисовано голубое перо. Люк сегодня был в рубашке такого же цвета. Подумала, что у него светлые волосы и темно-карие глазах, контрастное сочетание. Шея затекла и начала болеть, но, если я опущу голову, лицо, точнее, кожа лица, не вынесет больше потока воды.
Отблеск вентиля напомнил мне медальон Виктора. Я вспомнила, как он проводил пальцем по моей коже, как он держал меня за руку на перемене между уроками. Я вспомнила как Сайлас обнимал меня так сильно, что приподнимал и мои ноги висели в воздухе. В памяти всплыли темно-карие глаза Норта и ощущение его пальцев, массажирующих мне кожу, ссоры с Габриэлем и мою заколку, которую он забрал, гладкие пальцы Коты на моей щеке, и рожицы Натана, которые он строил мне, когда я смотрела на него на геометрии.
Я даже думала о мистере Блэкборне и докторе Грине. Я думала о Грэге, Майке, Роки и других ребятах со школы, с которыми я была знакома. Я думала о мистере Хендриксе и мистере Маккое. Меньше, чем о других, но все равно думала. Думала о том, как они ошибались. Грэг — грубый, Майк — наглый, Рокки — высокомерный. Никто из них не рискнул бы меня привязать к стулу в душевой.