Страница 16 из 31
Если сохранять видимость хладнокровия меня учили с детства, то со страхом договориться было сложнее.
Он вился тонким чёрным язычком пламени где-то в глубине моего сердца и с каждым шагом приближающим нас с мужем к спальне, разгорался всё сильнее. Обжигал лёгкие, лизал горячим языком пустой желудок, подбирался к горлу и гудел в голове.
Муж замер перед самым порогом моих покоев, пропуская вперёд сопровождавших нас кайгенов, и я вздрогнула, услышав сдавленный крик Лютей, не ожидавшей появления вместо меня и мужа группы дикарей.
- Не трогайте её, пожалуйста! - наплевав на гордость, взмолилась я, резко поворачивая лицо к мужу. - Она всего лишь служанка, которой приказали ждать свою госпожу.
Из дверей моих покоев в этот момент высунулся один из провожатых и тихо сообщил:
- Всё чисто, оэн.
Молча ему кивнув, муж втянул меня внутрь апартаментов за руку, и я первым делом заметалась взглядом по сторонам, выискивая свою перепуганную служанку.
Несмотря на то, что Лютея забилась в самый дальний угол я всё равно видела её полные ужаса широко распахнутые глаза, сверкающие в полумраке, как у кошки.
Стараясь придать своему голосу как можно больше мягкости, я фальшиво улыбнулась девушке и спокойно произнесла:
- Ступай на кухню, Лютея. Поужинай. Ты мне сегодня больше не понадобишься.
Служанка затравленно взглянула на меня, потом на здоровенных кайгенов, стоящих на её пути к выходу, и срывающимся голоском пролепетала:
- Слушаюсь, госпожа.
Муж бесцеремонно подтолкнул меня к открытой спальне, не дав больше и словом обмолвиться с Лютеей, и когда, войдя за мной следом, закрыл за нами дверь, я почувствовала себя пойманной в ловушку мышью.
На голову обрушилась пугающая тишина. Сердце забилось в горле, отсчитывая, как секунды, шаги приближающегося ко мне мужа.
Он замер, нависая надо мной словно каменная глыба, щурясь, втягивая носом воздух, и сверкая своими невероятными глазами. В них вихрями закручивалось что-то непонятное и пугающее, не дающее мне и малейшего представления как на это реагировать.
Рука кайгена совершила медленное движение, на миг зависнув у меня над головой. Пальцы его вдруг ухватились за бриллиантовую шпильку, ловко выдернули её из причёски, а затем потянули одну из фальшивых кос, безнадёжно уничтожая созданную служанками красоту.
На пол посыпались разорванные нити жемчуга, подпрыгивая по паркету будто горох. А следом за ними мне под ноги стали падать шпильки и чужие волосы, искусно и заботливо вплетённые в мои.
Я словно впала в транс, пока кайген потрошил мою причёску. Лишь изредка вздрагивала, когда муж тянул за косы слишком сильно.
Мои короткие и чуть волнистые из-за укладки пряди, наконец, свободно рассыпались по лбу и щекам, щекоча кожу на висках затылке, и кайген, сделав шаг назад, впился в меня взглядом, рассматривая мой настоящий облик то ли с осуждением, то ли со злостью.
Кажется, сейчас я ему не нравилась ещё больше, чем раньше. Знать бы ещё почему.
Он вдруг начал развязывать свой пояс, и все мои мысли тут же вытеснила паника.
Я оглянулась назад, ища спасения в привычном уюте своей спальни, а натолкнулась взглядом на устланную белым вышитым бельём кровать, и сердце стало колотиться в груди так сильно, что стук его отдавался в голове и ушах.
С ужасом и отчаянием я ждала, что мужчина начнёт раздеваться. А потому, когда вместо этого он задрал свою стёганку и начал быстро разматывать длинную верёвку, умело намотанную вокруг его талии наподобие корсета, впала в ступор, не понимая, что вообще происходит.
В отличие от меня муж мой очень хорошо понимал, что он делает. Шагнув к окну, он ловко повернул щеколду и распахнул деревянную створку, впуская в обогретую камином комнату морозный холод ночи.
Перегнувшись через подоконник, мужчина поднёс к губам как-то по- особенному сложенные ладони и в темноту полетел звук, похожий на крик белой совы. Прошло несколько секунд, и с улицы вернулся точно такой же отрывистый пронзительный клёкот ночной птицы.
Я попятилась, начиная догадываться, что задумал супруг. А он, поймав на себе мой тревожный взгляд, ловко завязал петлю на конце верёвки и, вымораживающе спокойно глядя мне в глаза, пообещал:
- Позовёшь на помощь, подашь сигнал или применишь магию - твоей служанке свернут шею. Понятно?
Чего уж тут непонятного? Сейчас кайген разговаривал со мной на давно знакомом мне языке силы. Сделав глубокий вдох, я взяла себя в руки и хрипло ответила:
- Понятно. Я буду нема как рыба. Но если с головы Лютей упадёт хотя бы волос - твои мордовороты пожалеют, что на свет родились.
Моя угроза была пустым сотрясанием воздуха, поскольку без магии я могла разве что мелко напакостить кайгенам, насыпав им за шиворот семян почесухи или засунув в их длинные густые гривы горсть репейников. Но мой новоиспечённый муж не догадывался, что ему подсунули бракованную невесту, а потому словам моим поверил.
Недовольно дёрнув щекой, он набросил на меня петлю и, затянув её на моей талии, подтолкнул меня к окну.
- Будешь вести себя хорошо, служанку скоро отпустят.
Рывком подняв меня с пола, кайген водрузил меня на подоконник, взобравшись туда следом. Свободный конец верёвки он сначала перекинул себе через шею и пропустил подмышкой, а затем привязал его к торсу.
- Держись крепко за канат, пока я буду тебя спускать, - буркнул он.
Какое дельное замечание! А то я без него не знала! Я - боевой маг и спуститься вниз по канату могу вообще без его страховки!
Нагло глядя в глаза мужа, я стянула петлю со своей талии на бедра и, держась за верёвку, уселась на подоконник, свесив на улицу ноги.
Ветер мгновенно ударил в лицо, играя с моими короткими волосами, но я не чувствовала мороза. Злость бурлила в крови, била по вискам и подстёгивала к безумству.
- Упустишь, твои проблемы, - усмехнулась я, беспечно соскальзывая с подоконника вниз.
Над головой раздалась глухая брань, похожая на звериное рычание, а затем канат натянулся, надёжно удерживая меня на высоте.
В сноровке «медведя» я даже не сомневалась. Упустит такой... как же! Но до чего же сильно хотелось хоть чем-то ему досадить, увидеть в холодных синих глазах что-то похожее на страх или растерянность.
Отталкиваясь ногами от стены, я помогала ему спускать меня быстрее. Но как только ступни, обутые в тонкие, совершенно не греющие туфли, провалились в снег, на меня сзади вероломно набросили что-то тяжёлое, лохматое и тёплое, спеленав, словно младенца.
Густой мех забился в нос и рот, мешая нормально дышать, но это, кажется, совершенно не волновало того, кто, перебросив меня через плечо, будто мешок с мукой, куда-то бегом потащил.
Впрочем, он был не один. Под ногами моих похитителей громко скрипел снег и, напряжённо прислушиваясь к звукам, я насчитала минимум трёх человек.
Скрип внезапно прекратился, и мне показалось, что мужчины стали спускаться куда-то вниз, то ли в подвал, то ли в какой-то подземный ход, потому что шаги их стали звучать торопливо и гулко.
- Воле, дай её сюда! - раздался властный приказ, и я, почувствовала, как меня снимают с плеча, передавая в другие руки.
Мужа я сразу узнала по голосу, а потому не удивилась, что меня схватили крепче и жёстче, чем раньше. У этого медведя была дурная сила и железная хватка. Кажется, он даже не осознавал, что обнимая кого-то, может нечаянно раздавить.
Я заворочалась в тисках его рук не имея возможности даже выругаться. Кайген на миг замер, что-то буркнул товарищу и мне неожиданно открыли лицо, откидывая с него меховой покров.
Жадно глотнув свежий воздух я попыталась понять, где мы находимся, но уткнулась взглядом в абсолютную темноту, совершенно не понимая, как кайгенам удаётся в ней ориентироваться.
Они куда-то быстро бежали, не сбавляя темпа, за весь путь не перемолвившись друг с другом даже словом.