Высокое погружение

Ладно, хоть обещали завтра-послезавтра вытяжку снять и перевести в общую палату… Дадут костыли – можно будет, наверное, доковылять до курилки. Но хоть бы кто сигарет принёс! Маму просить бесполезно, Серёга в очередной раз бросил курить, как назло, а приобрести забыл… У пациентов стрелять, так ведь не выпросишь – слышно, как все говорят «последняя». Ну да, из магазинов сейчас сигареты как вымело, а в киоск, который в холле, завозить ещё раньше запретили, больница же, чертог здорового образа жизни, пёс бы её подрал!..

В приоткрытую дверь заглянула медсестра – средних лет, некрасивая и постоянно с кислым выражением на одутловатом лице. Правда, сердце у неё было доброе, и по мере общения с ней все соглашались, что внешность зачастую бывает обманчива.

– Глущенко, к вам посетитель, – сообщила она.

«Может, Серёга? Или кто-нибудь из подружек надумал заглянуть…»

Но это оказался не бойфренд и не приятельница. С удивлением Маша приподняла брови: в палату вошёл Денис Тилляев. Она предполагала, что кто-нибудь из труппы обязательно придёт проведать, но не думала, что вторым окажется Денис, который и в театр-то принят совсем недавно. В день травмы Марию навестила Роза – но она такая: прибежала бы первой к кому угодно, лишний плюс к карме заработать. Подскочила, чмокнула в щёку и убежала, толком не поговорив ни о чём. Но тут понятно, они в общем-то и не подруги даже. А мальчик к ней вполне расположен, пусть не чрезмерно, не говоря уже о том, чтобы думать насчёт переспать. Хотя мог бы намекнуть. Разница в возрасте семь лет – великовата, конечно, но не критична. Ясно, что глазами юноша уже раздел её не однажды, но это ведь в порядке вещей… Да он ещё и с цветами явился!

– Привет! – бодро и с улыбкой произнёс юноша, сделав изящный жест рукой и приосанившись, точно играл офицера или мушкетёра. Ну красавчик! А ведь если вспомнить классику, д’Артаньян был моложе Констанции тоже на семь лет…

– Здравствуй, – Маша отложила журнал и вернула улыбку Тилляеву. – Какими судьбами?

– Что значит «какими»? – спросил Денис и, поглядев на подоконник, широкими шагами подошёл к нему, снял стоящую там широкогорлую молочную бутылку и наполнил водой из крана умывальника. – Вот, выбрал свободное время, дай, думаю, зайду. А то лежишь тут, скучаешь… Вот, отлично!

С этими словами Денис запихнул небольшой букетик хризантем в горлышко бутылки, после чего аккуратно поставил на тумбочку у койки.

– Ну ты даёшь… Спасибо! Мне приятно…

– Я очень рад. Ты только не скучай сильно. Все за тебя переживают – Света, Роза… Константин.

– Даже он? Да ладно.

– Серьёзно. В общем, мы все за тебя пальцы скрещиваем. Надеемся, что ты скоро вернёшься и будешь играть… Удачи тебе. Я, пожалуй, пойду. Поправляйся быстрее.

– Подожди… Как в театре дела?

– Работаем, – пожал плечами Денис.

– Вот всё хорошо, – с лёгкой досадой произнесла Маша, – но из вас, мужиков, слова клещами тянуть надо.

– Так видишь… Я особо в сплетни не влезаю. Да мне и мало чего рассказывают.

– Да я даже не про сплетни сейчас, – Глущенко чуть слукавила. – «Вторая нить», наверное, псу под хвост? Атаманов узнает, ведь ужас что будет.

– Не под хвост, – сказал Денис. – Думаю, вытащим всё-таки премьеру.

– Подожди… Роза приходила позавчера, толком ничего не сказала даже… Какая премьера? Вы нашли актрису на роль Тони?.. Ну, что молчишь?

Денис немного подумал и проговорил:

– Ты будешь сильно смеяться, но роль Тони дали мне.

– Тебе?! – сказать, что Маша была удивлена, это значило не сказать ничего. – Как это? Пронина бы на такое не пошла по своей воле.

– Но именно она после прогона заявила, что будем репетировать и ставить.

– С ума сойти… Слушай, но ведь ты же… Не такой, как Соболев? Я правильно понимаю? Говорят, у тебя девушка есть, из твоего родного города приехала.

– Верно, всё действительно так.

– С ума сойти, – повторила Маша, глядя на Дениса с каким-то новым выражением. – Ну да, если хорошенько принарядить, можно людей в заблуждение ввести. А говорить кто за тебя будет?

– Говорить я буду сама за себя, – сказал Денис голосом Тони, уже вполне прилично отработанным.

– Неплохо, ты знаешь… Очень даже. У тебя шикарный диапазон. Ну, если уж Пронина решила пойти на такой риск, значит, ты хорошо справляешься.

– Возможно.

– Тебе-то самому это нравится?

– Видишь ли… У нас мастер курса внушала, всем, что половая принадлежность персонажа – дело второстепенное. Приводила в пример кабуки. Опять же, мусульманские театры. У них могут быть разные школы, но почти во всех актрисы-женщины отсутствуют как класс.

– Но у нас же не мусульманский театр. И не японский. Впрочем, ладно. Не мне решать. Ох, посмотрела бы я на премьеру! И на то, как ты мою роль на себя надел.

– Премьеры у нас снимают на видео, ты же знаешь. Возможно, даже с двух или трёх точек. Пронина уже определила места и заказала аренду широкоплёночных «бетакамов» для профессиональной съёмки. Так что, может быть, поговорим после премьеры да привезём тебе кассету показать… Ведь это идея!

– Ну, здорово!

Маша не была на сто процентов уверена, что эта идея получит развитие дальше слов и обещаний, ну и ладно. Интереснейшая мистификация планируется, ничего не скажешь!

– Да, чуть не забыл, – заговорил Тилляев озабоченно. – Информацией нам строго запретили делиться с друзьями и родственниками. Я тебе только потому рассказал, что ты в спектакле участвуешь, и вообще в труппе уже давно, намного дольше, чем я. Так что вполне естественно, если ты будешь в курсе… Вот такие дела. Побегу, пожалуй… Хорошо?

Денис вдруг вспомнил, что сам-то уже успел проболтаться Зульфии о репетициях и о том, кого именно он будет играть на ближайшей премьере. Но Зульфии ведь можно! Она же никому не расскажет. Во-первых, девушка практически ни с кем не знакома в Нижнеманске, во-вторых, он, Денис, уже строго предупредил, чтобы держала рот на замке.

– Подожди минутку! – вспомнила Маша. – Ты же куришь вроде?

– Да как тебе сказать… Пытаюсь бросить. Вчера весь день не курил, сегодня тоже.

– Ой… Я так надеялась выпросить у тебя немного. Скоро дадут возможность передвигаться, первым делом курить побегу.

– Ни слова о сигаретах! И так уши пухнут.

– Как я тебя понимаю… Ну ладно, отстала.

– Тогда всё. Давай, счастливо!

– Пока… Нет, стой!

– Да, Маш?

– Сядь сюда, – строго сказала актриса, показывая на крашенный белой краской стул.

Денис сел, немного поколебавшись.

– А теперь говори правду.

– Какую?

– Зачем приходил?

– Ну вот, здравствуйте, товарищи… Почему бы мне не прийти к тебе?

– А если честно?

– Если уж совсем честно, то я чувствую себя странно и чуть неловко. Словно бы воспользовался обстоятельствами и отобрал у тебя роль, которую, как я понял, ты очень полюбила.

– Я не могу на тебя за это обижаться, сам понимаешь. Но я вижу, что это не всё.

– Ах, так! А если я скажу, что ты мне нравишься и я тебя нахожу очень симпатичной?

– Денис!.. Мы с тобой просто коллеги по сцене, не так ли? По крайней мере, для всех остальных – уж точно. Даже если…

– Конечно… Слушай, я, кажется, догадываюсь, что ты имеешь в виду… Но это ты зря.

Глущенко взглянула Денису в лицо. Юноша, несмотря на его слова, явно не был настроен на флирт. Во всяком случае, сейчас. Чёрт возьми, да он даже слегка раздражён! Обидно… Хотя, конечно, выглядит она на этой койке ужасно, что толку расстраиваться? Или, может быть, он не настолько уж податлив, как большинство молодых мужичков?

– Вижу, что ты спешишь, – произнесла Маша вслух. – Ладно, понимаю… Но ты всё равно задержись минуток на пять-семь. Сейчас я тебе кое-что расскажу.

– Хорошо, – вздохнул Тилляев и добавил суховато:

– Слушаю тебя внимательно.

– Но сначала пообещай мне принести как-нибудь две пачки сигарет. Самых простых, но с фильтром – «Магну» или «Бонд». В обмен на информацию.