Предначертанное

“Видели бы меня сейчас мои подружки”.

– Хорошо, – повторила Паулина. – Устройся поудобнее. Закрой глаза. – Она уселась с книгой в руке на краю стола, покачивая одной ногой.

Её голос звучал тихо и монотонно – вполне профессионально. Холли закрыла глаза.

– Теперь я хочу, чтобы ты вообразила, словно плывёшь. Просто плывёшь и ощущаешь себя спокойно, расслабленно. Тебе ни о чём не надо думать и никуда не надо торопиться. Сейчас тебя окружает красивый фиолетовый свет. Он тебя всю омывает, и ты всё больше растворяешься в нём…

Диван оказался на удивление удобным – он мягко прогибался, следуя контурам тела.

Холли нетрудно было представить, что она плывёт; легко было и вообразить свет, окружающий её.

– А теперь ты ощущаешь, как плывёшь, погружаясь всё глубже… как ещё больше расслабляешься… и тебя окружает тёмно-голубой цвет. Ты вся окружена голубым светом, который пронизывает тебя, и от этого тебе ещё приятнее, и ты расслабляешься…

Под звуки мягкого и монотонного голоса Холли вообразила себе разноцветные световые волны, которые омывают её. Тёмно-голубые, изумрудно-зелёные, золотисто-жёлтые, пылающе-оранжевые. Холли всё это видела. Это было удивительно и легко.

Картинки возникали сами, без малейших усилий. Один цвет заменялся другим, и Холли ощутила, как расслабляется всё больше. Всё её тело сделалось тёплым и почти невесомым. Дивана под ней словно не было.

Девушка плыла в световых волнах.

– А теперь ты видишь бордово-красный свет, очень насыщенный и расслабляющий. Тебе спокойно и удобно, и ты в полнейшей безопасности. Больше тебя ничто не потревожит, ты сможешь спокойно отвечать на все мои вопросы. Ты меня понимаешь?

– Ага, – произнесла Холли.

Она знала, что сама это говорит, только ей казалось, словно за неё говорит кто-то другой. Казалось, словно что-то внутри неё отвечает Паулине её голосом. Однако это не пугало её. Она расслабленно плыла в световых волнах рубинового цвета.

– Ладно. Сейчас я говорю с подсознанием Холли. Ты сможешь вспомнить то, что бодрствующий разум Холли не осознаёт… и даже то, что он подавлял и не хотел знать. Ты понимаешь?

– Ага. – Голос, казалось, прозвучал до того, как Холли успела ответить.

– Ладно. Теперь я возьму эту последнюю записку, ту, которую ты обнаружила сегодняшним утром обёрнутой вокруг зубной щётки. Ты помнишь эту записку?

– Ага. – Да, она помнит.

– Что ж, ладно. А теперь я хочу, чтобы ты в мыслях возвратилась обратно, к тому времени, когда эта записка была написана.

Теперь Холли ощутила, что должна ответить сама.

– Но как я могу это сделать? Я понятия не имею, когда она была написана. Не строчила я…

– Просто… просто не думай об этом, Холли, – сказала Паулина, прерывая её. Её голос снова стал монотонным. – Ты спокойна, ты ощущаешь, что совсем расслаблена. Просто скажи себе: “Я должна возвратиться в то время, когда была написана эта записка”. Не тревожься о том, как ты это сделаешь. Смотри на рубиновый свет и думай: “Я должна возвратиться обратно. Ты это сделаешь?

– Ага, – прошептала Холли.

“Иди обратно, – уверенно приказала себе девушка. – Просто расслабься и иди обратно, ладно?”

– А теперь в твоей памяти возникает картина. Ты что-то видишь. Что ты видишь?

Холли ощутила, как внутри прорвалась некая преграда. Казалось, она падает в этот рубиновый свет. Её сознание застыло, словно выключилось, ушло куда-то… Теперь её уже ничто не удивляло – она будто погрузилась в сон.

Голос Паулины звучал мягко и настойчиво:

– Что ты видишь?

Холли увидела картинку. Крошечную картинку, которая раскрылась и развернулась, когда она начала всматриваться в неё.

– Я вижу себя, – прошептала она.

– Где ты находишься?

– Я понятия не имею. Постой… кажется, в собственной спальне.

Холли разглядела себя в чём-то коротком и розовом… в ночнушке. Это была она сама, в своей комнате, в своей ночнушке. Она лежала сейчас на диване в кабинете Паулины и одновременно находилась в своей комнате.

“Как странно…” – смутно подумала девушка.

– Ладно, теперь картина становится яснее. Ты начинаешь различать то, что тебя окружает. Просто расслабься, и ты всё увидишь. Итак, что ты делаешь?

– Строчу записку, – пришлось признаться Холли, и почему-то это её немного позабавило.

Паулина пробормотала что-то типа <<угу…>>.

Потом она мягко спросила:

– А для чего ты её строчишь?

– Не имею понятия… предостеречь себя. Я должна себя предостеречь.

– От чего?

Холли ощутила, что беспомощно мотает головой.

– Хорошо… Что ты чувствуешь, когда строчишь её?

– Э… – Это было просто. Паулина, несомненно, ожидала, что она скажет что-то вроде: “страх” либо “тревогу”. Однако чувство было вовсе другим. – Желание, – прошептала Холли, сделав тревожное движение головой. – Просто… желание.

– Прошу прощения?

– Я хочу…

– Что ты хочешь?

– Её, – вырвалось у неё, как плач. Обычное сознание Холли изумлённо наблюдало за всем со стороны, но её тело было всё охвачено этим мучительным ощущением. – Я знаю, это невозможно. Это смертельно опасно для меня. Только мне безразлично. Я ничего не могу поделать…

– Стоп! То есть расслабься. Ты очень спокойна, ты можешь отвечать на мои вопросы. Кто та, о которой ты мечтаешь?

– Та, кто приходит, – тихо и безнадёжно проговорила Холли. – Она злая и испорченная… я знаю это. Он мне всё объяснил. И я знаю, что она меня убьёт. Как всегда. Но я хочу её.

Холли трясло. Она ощутила, как её тело излучает жар… и она слышала, как Паулина нервно сглотнула. Каким-то непонятным образом Холли видела и её, будто находилась одновременно в разных местах. Она знала, что Паулина сидит сейчас на краю стола и изумлённо смотрит на неё, смущённая преображением, которое произошло с молодой девушкой, лежащей на её диване.

Холли знала, что она видит её всю: видит бледное лицо, которое пылает румянцем от внутреннего жара, видит тело, которое сотрясается от мелкой дрожи, слышит её учащённое дыхание. И Холли знала, что она взволнована… и испугана.

– Вот это да! – выдохнула Паулина и заёрзала на столе. Она опустила голову, потом зашлёпала руками по столу в поисках спасительного карандаша. – Хорошо, честно говоря, я запуталась. Давай возвратимся к самому началу. Ты ощущаешь, что кто-то охотится за тобой и что она раньше пыталась тебя убить? Может, тебя выслеживает некая бывшая подружка?

– Нет. Она не пыталась убить меня. Она убила меня.

– Она убила тебя. – Паулина прикусила карандаш. А после пробормотала: – Нужно было как следует подумать, прежде чем всё это начинать. Всё равно я не верю в гипноз.

– И она собирается сделать это вновь. Я умру прежде, чем мне исполнится восемнадцать. Это наказание за то, что я её люблю. Так случается постоянно.

– Правильно. Отлично. Ладно, давай попробуем обнаружить во всём этом хоть какой-то смысл… У этой таинственной девушки есть имя? Как её зовут?

Холли подняла руку и вновь уронила её:

– Когда?

– Что?

– Когда?

– Что когда? Что? – Паулина встряхнула головой. – Вот блин…

Холли внятно ответила:

– У неё были разные имена в разные времена. У неё их, я думаю… много. Однако я зову её Тереза. Тереза Дескуэрдес. Ведь так её звали на протяжении последних двух её жизней.

Настало долгое молчание.

Потом Паулина спросила:

– Последних двух?..

– Жизней. Это имя может быть у неё и сейчас. Когда я видела её в последний раз, она сказала, что ей осточертело менять имена. И что она не станет больше скрываться.

– Господи, – вымолвила Паулина.

Встав, она подошла к окну и закрыла лицо руками. А затем повернулась к Холли.

– Ты подразумеваешь… Я хочу сказать… Одним словом… Ты говоришь о… – Паулина замялась и неуверенно пробормотала: – То, что начинается на букву “р”. Э, ты знаешь… – Её руки дрожали. – Реинкарнация?

Снова повисло долгое молчание.

А затем Холли услыхала собственный голос, который твёрдо проговорил: