Предначертанное

– Очередной выстрел… – выдохнула Паулина. – Пока она не очухалась…

Чёрная волчица прижала уши и повернулась к другому окну. Она изогнулась дугой и, метнувшись к нему, выпрыгнула наружу, пробив собой стекло. Со звоном разлетелись осколки. Холли ошеломлённо смотрела, как взметнулись вслед за волчицей и закружились шторы, а затем их откинуло обратно в комнату. Потом она резко обернулась к волку. Светлые глаза уставились в её лицо. Почти взгляд человека… Взгляд существа, определённо равного ей. Почти друга. Потом волк подобрался и ринулся к только что разбитому окну. Всего два шага, прыжок – и он исчез.

Откуда-то снаружи донёсся протяжный вой, в нём слышались раздражение и вызов. Он звучал всё тише, – видимо, волчица удалялась. И всё смолкло. Холли закрыла глаза. Ноги её буквально подгибались. Только она сделала над собой усилие и пошла к окну, не обращая внимания на стекло, хрустящее под ногами. Она пристально всмотрелась в темноту. Ярко светила луна. Всего день до полнолуния. Холли казалось, что вдалеке движется тёмная фигура. Волчица мчится скачками прочь от дома в открытую прерию.

Хотя, возможно, это только игра её фантазии.

Выдохнув, она наконец опёрлась о подоконник. Серебряная рамка упала на пол.

– Ты не ранена? Ты в норме? – Паулина карабкалась через окно в комнату.

Пробираясь к Холли, она споткнулась о корзину для бумаг, но устояла на ногах.

Схватив её плечи, она озабоченно взглянула в её лицо.

– Думаю, в норме. – Впрочем, Холли совсем не была в этом уверена.

Её бил крупный озноб, а перед глазами стояла оскалённая пасть волчицы.

Паулина прищурила глаза:

– Хм… что у тебя за любовь к рыжим волкам?

Холли помотала головой. Разве это возможно объяснить? С минуту девушки смотрели друг на друга, а потом с тяжёлым дыханием, одновременно опустились на корточки посреди осколков стекла. Паулина была бледна, её русые волосы разлохматились, в узких глазах застыл ужас. Дрожащей рукой она потёрла лоб, потом положила ружьё на пол и благодарно по нему похлопала. Затем завертела головой, разглядывая разгромленный кабинет: опрокинутый книжный шкаф, разбросанные книги с безделушками, два разбитых окна, усыпанный осколками пол, дыру от пули в стене, пятна крови и клочья волчьей шерсти, которые гоняло сквозняком по полу.

– Ну и кто там трезвонил в дверь? – слабым голосом спросила Холли.

Паулина нервно моргнула:

– Никто. Там никого не оказалось. – И добавила в задумчивости: – Интересно, могут ли волки трезвонить в дверь?

– Чего?

Обернувшись, Паулина взглянула в лицо Холли.

– А тебе не приходило на ум, – выпалила она, – что у тебя нет никакой мании преследования? Что за тобой правда охотится что-то ужасное?

– Обсмеяться прям… – прошептала Холли.

– Я подразумеваю… – Паулина размахивала руками, еле удерживаясь от истерического смеха. Она была похожа на пьяную. – Я подразумеваю, что ты говорила, что должно что-то произойти… вот оно и произошло. – Вдруг она успокоилась и с любопытством взглянула на Холли: – Ты же знала, что это произойдёт, так ведь?

Холли потрясённо уставилась на женщину, которая, как предполагалось, должна была возвратить ей ясный рассудок.

– У тебя голова поехала?

Паулина вновь моргнула – теперь смущённо. Она быстро отвела глаза и покачала головой.

– Блин, я не имею понятия. Извини. Не очень-то профессионально с моей стороны, да? Только… – Она уставилась в окно. – Понимаешь, в какое-то мгновение мне показалось, что у тебя имеется некий секрет. Что-то… совсем необычное.

Холли промолчала. Ей так хотелось считать, что всё случившееся с ней – дурной сон. И чужие голоса не зазвучат больше в её мыслях, рассказывая о волках с глазами человека и о том, что оружием против них может стать серебряная рамка. Она совсем не воображала себе, как всё это связано между собой. Она и знать этого не хотела! Ей хотелось просто избавиться от всего этого раз и навсегда и возвратиться в спокойный, обычный мир.

Паулина кашлянула, продолжая смотреть в окно, и произнесла неуверенным, почти извиняющимся голосом:

– Да, это всё не так. Этому должно быть рациональное объяснение. Но… ну, если бы в действительности имелся какой-то секрет, его следовало бы раскрыть. На всякий случай. Чтобы не произошло чего похлеще.

3

Чёрный блестящий лимузин мчался через темноту ночи, как дельфин в глубинах моря, унося Терезу Дескуэрдес прочь от аэропорта.

Тачка везла Терезу в Лас-Вегас, в её замок с белоснежными стенами и пальмами, с прозрачно-синими фонтанами и мозаичными террасами, с комнатами и картинами на стенах, и статуями, и даже редкой музейной мебели… Там было всё, чего лишь можно пожелать. Тереза прикрыла глаза и откинулась на тёмно-бордовую подушку, стараясь забыться.

– Как там на Гавайях, мэм? – раздался с переднего сиденья голос водительши.

Тереза открыла глаза. Нила – хорошая водительша. Ей, должно быть, лет двадцать, приблизительно столько же, сколько и Терезе.

Волосы собраны сзади в гладко прилизанный хвост, глаза скрыты под чёрными очками, несмотря на ночь.

Постоянно сдержанная и осмотрительная.

– Влажно, Нила, – тихо ответила Тереза, смотря в окно. – На Гавайях было слишком… влажно.

– И вы не отыскали то, что искали?

– Не отыскала. Я не нашла то, что искала… вновь.

– Сожалею, мэм.

– Спасибо, Нила.

Тереза пыталась не смотреть на собственное отражение в оконном стекле. Ей было не по себе: оттуда на неё смотрела молодая особа с блондинистыми волосами и усталыми, мудрыми, древними глазами. У неё был задумчивый вид… потерянный и печальный.

“Может быть, так и должна выглядеть та, кто всегда ищет что-то и не может отыскать”, – подумала Тереза.

Она решительно отвернулась от окна.

– Всё тут шло как нужно, пока меня не было? – спросила она и достала мобильник.

“Работа. Работа всегда помогает. Загрузить себя полностью, не думать ни о чём другом, а главное – поменьше заниматься собой”.

– Думаю, прекрасно, мэм. Мисс Джей и мисс Пенни вернулись.

– Хорошая новость. Они проведут следующее собрание Рассветного Круга.

Палец Терезы застыл на сенсорном экране смартфона. Кому позвонить? Кому позвонить в первую очередь? И тут смартфон зазвонил.

Тереза нажала на “принять” и приложила сотовый к уху:

– Тереза слушает.

– Мэм? Это я, Люк. Вы меня слышите?

Связь прерывалась, и слышимость была омерзительной. Однако Тереза расслышала усталость, которая прозвучала в голосе её собеседника.

– Люк? У тебя всё нормально?

– Мэм, я вступил в битву. Меня чуток потрепали. – Он негромко хихикнул. – Только вы бы посмотрели на ту волчицу!

Тереза потянулась за записной книжкой в кожаном переплёте и золотой ручкой:

– Это не смешно, Люк. Тебе не следовало биться.

– Я знаю, мэм, только…

– Ты должен держать себя в руках.

– Да, мэм, только…

– Скажи мне, где ты находишься, за тобой заедут. Отвезут к доктору.

Тереза попыталась привычно черкнуть в блокноте. Однако стержень закончился. Она недоверчиво уставилась на кончик ручки.

– Ну вот, покупаешь ручку за семь сотен долларов, а она не пишет, – пробормотала она.

– Мэм, вы не слушаете меня. Вы не понимаете. Я её нашёл.

Взгляд Терезы застыл на ручке, на длинных пальцах, сжимающих тонкий золотой цилиндр… Она уже знала: этот миг навсегда останется в её памяти, будет выжжен в ней раскалённым клеймом.

– Вы слышите меня, мэм? Я её нашёл.

Наконец Тереза вновь обрела дар речи, однако голос её прозвучал сдержанно и даже сухо:

– Ты уверен?

– Ага! Конечно, мэм. Я уверен. У неё имеется отметина и всё остальное. Её зовут Холли Снай.

Тереза потянулась через переднее сиденье, стальной хваткой вцепилась в удивлённую Нилу и тихо прошептала на её ухо:

– У тебя карандаш есть?

– Карандаш?

– Что-то, чем можно писать, Нила. Инструмент, которым пишут на бумаге. У тебя это есть? Скорее, ведь, если я не успею записать, ты уволена.