Страница 55 из 71
Глава 12
Глава 12.
Мы удачно свернули с дороги, не доезжая Торбеево, иначе столкнулись бы с моторизованной дивизией СС «Мертвая голова». Точнее, с ее остатками-недобитками, вырвавшимся из окружения под Демянском — сильно потрепанным 3-м танковым полком и парой артиллерийских дивизионов. Как только разведчики доложили про опасных соседей, я сразу же и представил себе, что танкисты-эсэсовцы сделают со стрелковым батальоном — устроят роскошное сафари! Загонят нас и перестреляют к такой-то матери.
Что толку с моей экстрасенсорики? Я, как был сержантом, так им и остался, «академиев не кончал». Троцкий поступил по-предательски, по-дурацки, когда на пустом месте строил Красную Армию. Отринул «бес революции» царских офицеров, а с ними вместе и бесценный опыт поколений воинов, постигших науку побеждать.
А вот немцы не расстреливали своих генералов. И теперь они лупят младшего унтер-офицера Жукова, юнкера Говорова, унтер-офицера Рокоссовского, ефрейтора Малиновского… Вот ведь… Правда, за державу обидно.
Ведь мы так ничего и не «сварили» в Демянском котле! Окружили немцев, осталось только добить, а они мастерски отражали атаки подпрапорщика Тимошенко…
За откинутым бронещитком проползали деревья, и мои губы дрогнули, сжимаясь. Может, хоть на этот раз удастся накрыть котелок крышкой?..
Я ведь точно помнил, что в октябре покинутой нами реальности дивизию «Тотенкопф», потерявшую восьмерых из десяти, увезли в Южную Францию, лишь бы эсэсовцы очухались.
О-ля-ля, Лимож… У робких аборигенов сразу мокнут штаны, стоит только истинному арийцу глянуть на них, а дисциплинированные туземки послушно раздвигают ноги…
Не вышло, значит. Свернули бравые СС-маны на Вязьму…
Я крепко задумался. А ведь версия у Пахи с Тёмкой верная, выходит. Наши действуют по-суворовски, перехватывают инициативу, навязывают врагу свой бой — и немцы мечутся, спешно подтягивают резервы!
Меня потянуло азартно заерзать, но утерпел.
«Вот оно, мое вмешательство! — разволновался я, облизывая сухие губы. — С подачи попаданцев группа армий «Центр» терпит поражение, и латает наши прорывы на Западном и Калининском фронтах… А как? А как всегда! Перебрасывает дивизии с Северо-Западного! Тут даже Сталинград отходит на второй план — если мы прорвем фронт и втопчем в землю 9-ю армию… Хрен нас тогда остановишь! И Гитлер со всей своей шоблой это прекрасно понимает. Не удивлюсь, если самые трезвомыслящие генералы уже списали фельдмаршала Паулюса — без подкреплений 6-я армия обречена, а на кону — Третий Рейх! Немцы уже грузят эшелоны, и те шуруют в распоряжение фон Клюге, или кто там сейчас рулит «Центром»… Им главное — удержать фронт! Любой ценой!»
Потирая небритую щеку, я бездумно пялился в амбразуру. Собственно говоря, ничего нового. Как раз этим немцы и занимались в сорок третьем, получив пинка под Сталинградом — потирая ушибленное место, готовились к реваншу на «Курской дуге». Всей разницы, что нынче они озаботились спасением Рейха раньше. Или это лишь мои домыслы? Да не-ет…
«А чего тут гадать? — криво усмехнулся я. — В ноябре или в декабре всё станет ясно… Может, еще раньше! Сначала Демянск накроем и блокаду Ленинграда снимем, а потом Левитан сообщит о разгроме немецко-фашистских захватчиков под Сталинградом!»
Сомнения во мне гуляли, но и надежды росли. Если бы молитвы помогали, я бы лоб разбил, а всё бы поклоны клал…
«Ничего! — мелькнуло в голове. — Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!»
…Мои радисты хихикали в боевом отделении, слушая эфир — немцы искали у себя в тылу отдельную бригаду русских диверсантов. Ну, не разубеждать же истинных арийцев…
Разведчики донесли, что фрицы табунами носятся вдоль железной дороги, и я повернул батальон на юг. Надо было исхитриться не просто уйти в прорыв, а связаться с нашими — и ударить с обеих сторон. У меня и пяти сотен бойцов не наберется, но мы-то во вражьем тылу! Двойной удар — это и урон противнику, и брешь в его обороне. А если грамотно воспользоваться моментом, да всей 139-й стрелковой ввалиться в открытые нами двери, в гости к 3-му батальону? То-то будет шуму!
Я прислушался. С северо-востока накатывали громы, копотно-черные дымы восходили к небу по косой. Звено «Мессершмиттов», развеивая клубы гари, провыло над дебрями.
Колонна продвигалась по заброшенной лесовозной дороге, и деревья, наступавшие на колею, выпрастывали сучья и скрещивали ветки, пряча своих.
— Товарищ командир! — просунулся сзади Якуш. — Там что-то вроде ремонтных мастерских! Танки чинят, и еще что-то… Может, горючим разживемся?
— Мо-ожет… — протянул я, соображая. — Та-ак… Ремонтников не трогать. Порошин!
Командир 8-й роты замаячил за спиной Якуша.
— Окружить рембазу, охрану обезоружить. Выставить дозоры.
— Есть!
А в моей голове закрутился Пашкин образ, с его страстью к железкам, и как он облизывался на трофейную технику. Ну, у меня руки тоже, откуда надо растут…
Подвижная ремонтная рота немецкого танкового полка устроилась под дырявым навесом колхозного тока. Тарахтел прицепной электрогенератор, по траве извивались медные кабели. У дощатого сарая приткнулись «летучка» и автокран «Бильштайн».
Я вылез из «Ганомага», и оглядел немцев, жавшихся к столбам навеса — человек двадцать зачуханных работяг, с руками по локоть в смазке и саже. Растерянные, поникшие, они смотрели на русских со страхом и тоскливой обреченностью. Лишь самый коренастый и плотный сжимал кулаки, бросая на нас злые, угрюмые взгляды.
Сохраняя на лице равнодушное выражение, я шагнул под навес. Тягач затащил в тень десяток, или чуть больше танков — «четверку», две «тройки» и целый ряд «двоек».