Страница 36 из 71
Глава 8
Глава 8.
Мягкие сапоги ступали тихо, не отвлекая от дум, да и в «предбаннике» тишина — уж Власик своих школил. Людей начохра и заметишь-то не сразу — реют бесплотными тенями…
Сталин скупо улыбнулся. Дошагал до окна, и поднял шторы — он любил светлоту в кабинете. На солнце и темные дубовые панели теряют мрачноватый оттенок, выявляя доподлинный цвет, и графин играет гранями, преломляя небесное сияние… Чудится порою, что даже из шифротелеграмм выпариваются недомолвки — ясность засветляет все тени.
Задумчиво поглядев на зеленую крышу Арсенала, Иосиф Виссарионович неспешно вернулся к столу. Ломая хрупкие папиросы «Герцеговина-Флор», он набил трубку душистым табаком, и закурил, чиркнув спичкой. Знакомый ритуал унял глухое беспокойство, не отпускавшее с утра, а вкус дыма поднял градус настроения. Хорошо! Но недолго…
Щелкнула, открываясь, створка двери, и за порог шагнул Жуков.
— Товарищ Сталин… — начал он со сдержанным почтением и, как ему самому казалось, уверенно. — Разрешите?
— Входите, товарищ Жюков, — неторопливо заговорил вождь, плавно помавая рукой, что удерживала трубку. — Слушаю вас.
Генерал армии промаршировал к огромной карте, будто ученик к доске, и уложил ладонь на красные и синие стрелки, схлестнувшиеся в верховьях Волги.
— Ржев взят, товарищ Сталин, — торжественно объявил он. — 9-я немецкая армия держит оборону на хорошо подготовленных рубежах с глубиной эшелонирования в восемьдесят километров, но мы основательно «подрезали» Ржевско-Вяземский выступ, и развиваем наступательную операцию «Марс». В районах Сычевка, Оленино, Белый одновременно прорываемся на нескольких участках фронта: между реками Осуга и Гжать — силами 20-й армии, в районе Молодого Туда — силами 39-й армии, в долине реки Лучеса — силами 22-й армии, южнее города Белый — силами 41-й армии. Завтра, в семь нуль-нуль, к операции подключатся 5-я и 33-я армии в направлении на Вязьму. Как только займем ее и выйдем на прошлогодний оборонительный рубеж западнее линии Ржев — Вязьма, операцию «Марс» мы закончим, а войска переведем на зимние квартиры.
— Хорошо, товарищ Жюков, — спокойно кивнул Сталин. — Мы наслышаны об успехах наших войск… Думаем, будет нэплохо, если бойцы ощутят на себе заботу и признание хотя бы в той малости, что представляют из себя ордена и медали. Скажите, товарищ Жюков, а какой из полков особо отличился при взятии Ржева?
— Пожалуй, 718-й стрелковый 139-й дивизии, товарищ Сталин.
— Очень хорошо… Тогда вы лично вручите награды красноармейцам и командирам полка.
— Есть, товарищ Сталин!
Соображая, Главнокомандующий сосредоточенно вытряхивал трубку в пепельницу.
— Скажите, товарищ Жюков… А как идет подготовка Великолукской операции?
— Мы готовим наступление 3-й ударной армии Калининского фронта на Великие Луки и Невель, товарищ Сталин, — бодро отрапортовал Жуков. — Уверен, что, при поддержке 3-й воздушной армии, мы не только перережем железную дорогу Ленинград — Витебск, но и скуем немецкие войска, отвлекая значительные силы противника от Сталинграда.
Вождь неодобрительно покачал головой.
— А вам нэ кажется, товарищ Жюков, что мы пока слишком уязвимы, чтобы распылять силы Калининского фронта? Разве операция «Марс» нэ сковывает немецкие войска подо Ржевом? Вот что… — он нахмурился, исподлобья взглядывая на карту. — 3-ю ударную армию задействуйте в операции «Марс», как и 3-ю воздушную. Сосредоточьте больше сил, чтобы окружить и разгромить гжатско-вяземско-холм-жирковскую группировку противника! Если навалимся по-хорошему, немцы потеряют нэ только 9-ю армию Моделя, но и 6-ю армию Паулюса!
— Да, товарищ Сталин! — вытянулся генерал армии. — Разрешите идти?
— Ступайте.
Проводив Жукова взглядом, Иосиф Виссарионович пристально глянул на коробку папирос, но лишь кисло поморщился. Не стоит перебарщивать с курением… А то врачи глядят до того жалобно, да с таким укором…
Усмехнувшись, Сталин приблизился к окну, и сощурил рысьи глаза. День обещал быть солнечным.
«Ястребки» того самого Громова, который летал через полюс в Америку, а ныне командовал 3-й воздушной армией, расчистили небо от «худых», и к прибытию важного гостя полк выстроился побатальонно, как на параде. Обширный луг за станцией, заросший побуревшей травой, изображал плац — на улицы самого поселка мы не совались. Немцы третий день подряд обстреливали Осугу из 15-сантиметровых гаубиц, развалив всё, кроме вокзальчика и депо.
— Любять высокие чины на передовую кататься, — ворчал Лапин, переминаясь.
— А делать им нечего, — охотно поддержал товарища Антаков, — вот и ездют…
— Разговорчики в строю, — напомнил я безмятежным голосом.
— Едуть, вроде, товарищ политрук, — сообщил глазастый Герасим.
Тут же, подтверждая наблюдательность бойца, гаркнул Салов:
— Равня-яйсь!
Шелестя мятой травой и шурша наглаженной формой, полк подтянулся, радуя командование выправкой.
— Смир-рна!
Тут же, словно дождавшись команды, из-за березовой рощицы выплыл «Паккард», блестя черным лаком, а следом показалась «эмка» с автоматчиками. Лимузин замер и, придерживая фуражку, вышел Жуков — ропот разошелся по всему строю.
Не удержавшись, я глянул на Лапина, впервые в жизни увидав, как тот краснеет.
Пожав руки комполка и комиссару, представитель Ставки грянул:
— Здравствуйте, бойцы!
Бойцы набрали воздуху побольше, и дружно зарявкали:
— Здравствуйте, товарищ генерал армии!
Георгий Константинович ухмыльнулся, провел глазами по строю, и заговорил воистину командирским голосом: