Шарлотта

- А хоть бы и так! Тебе что – наших глазок жалко?! – взвилась еще одна девушка, перетягивая всеобщее внимание на себя, и я неожиданно узнала в ней кроткую Мэдди. Она явно хотела показать, что не боится меня, что ей вообще плевать на то, что я здесь нахожусь. Но глаз не спрячешь, а они то и дело удостаивали меня быстрым, немного испуганным взглядом.

- Мне вас, дур, жалко. Это наших мужиков вы тут к ответу призовете в любое время. Дракон из любого душу вытрясет за вас, безмозглых куриц. А чужаки – они что? Сегодня в любви поклянутся, а завтра и не вспомнят, как вас и звали, – спокойно разъяснила Агата. – Лучше бы, наоборот, держались подальше от них.

Агата все правильно говорила. Часто и в Ньеркеле после шумных собраний, которые устраивал мой отец, девушки появлялись в слезах и просили помощи и защиты для них и для еще не рожденных детей. Некоторые утверждали, что их нерожденные дети от благородных господ. Но я все еще убеждена, что благородного в таких мужчинах ничтожно мало, раз позволяют себе так обращаться с девушками. Пусть даже низшего сословия. А ведь некоторые умирали, пытаясь избавиться от нежеланного бастарда. Другие избавлялись от ребенка, подбрасывая новорожденного под дверь кому-нибудь. И кто знает, как судьба обходилась с такими детьми.

- Это каждый решит для себя сам! – не унималась Мэдлин.

- Вот тогда и решайте, когда всю работу сделаете, – рассердилась Агата, взяв в руки большой деревяный черпак, и охочих до большой любви поубавилось в одно мгновение. – Миледи, эта работа точно не для вас, – вполголоса заметила женщина, придвинувшись ко мне поближе. – И уж точно вам здесь не место.

- Я не сделала ничего непосильного, – пожав плечами, я разложила последние куски мяса на блюде. – И скажу вам по секрету, ничего того, чего не приходилось бы делать ранее. Ньеркел не так богат, как может показаться, и с каждым годом там все меньше прислуги.

Агата молча кивнула. Видимо, у Мэдди, помимо прочих достоинств, еще и длинный язык, который она не прочь почесать. И о делах Ньеркела тут знают куда больше, чем мне могло показаться.

- С вашего позволения, я отнесу мясо и сыр, – не отреагировав на сочувствующий взгляд Агаты, произнесла я, вытирая руки о полотенце. Мне и самой хотелось немного поправить волосы, заглянуть в зеркало. Но не для загадочного Фридрига. Там, в зале, был тот, для кого мое сердце билось, как сумасшедшее.

Но все же одернула себя. Чем больше небрежности во внешности, тем меньше внимания я буду привлекать.

- Это не лучшая идея, миледи, – сделав неправильные выводы, заметила Агата, наградив меня осуждающим взглядом.

- Не волнуйтесь, мне безразличны лир и его воины. Мне всего лишь хотелось вам помочь в меру сил.

И улыбка – самая невинная и открытая.

На деле мне жутко хотелось подслушать, о чем идет речь на этом совете. А как еще туда попасть не привлекая внимания, если не притворившись служанкой?

Так я думала, шагая с огромным блюдом в руках и замирая от звуков не совета, а скорее – гулянки. Внутренний голос твердил: это дурацкая затея. А ноги несли меня, подгоняемую любопытством, вперед...

Зал гудел, взрывался хохотом, возмущениями. Смесь резких запахов повисла в воздухе. Хорошо подвыпившие мужчины пытались перекричать друг друга, донести свои бесценные соображения до окружающих и до Стива и всячески выразить свои эмоции.

Сам хозяин поместья занял место во главе стола. Казалось, он полностью занят вином и мясом, но кто хотел, мог заметить внимательный взгляд, скользящий по лицам присутствующих, легкий прищур, потирание пальцев. Он нервничал. Или злился.

Хотя, признаться, меня бы тоже злило, если бы моему дому угрожала опасность, а на помощь пришли одни зажравшиеся крикуны, охочие до дармового вина.

Того самого Фридрига, которого так вдохновленно обсуждали на кухне, легко было выделить среди присутствующих. Во-первых, он все еще был трезв. Сравнительно. А во-вторых, в нем единственном было то, что выделяло воина среди этой толпы засидевшихся в своих поместьях и замках лиров. К тому же Терра все еще расставляла перед ним блюда, в том числе того самого гуся, о котором говорила Агата. Так что – сомнений быть не могло.

Я невольно пробежалась по лицам присутствующих. Боги, да некоторых мне уже случалось видеть раньше. Они наведывались на пиры в Ньеркел. Толстоватый, но такой добрый и внимательный лир Самгрейл в прошлом году подарил мне лошадь. Вороную, только грива и хвост – белые. Послушная лошадка, которую я назвала Вьюгой. А уже хорошо подвыпивший лир Трейтен всегда появлялся облаченным в меха. Даже летом. Словно старался всячески подчеркнуть свои умения охотника. Память даже настойчиво жужжала, как надоедливая муха, что и лицо лира Фридрига мне тоже знакомо. Но никак не желала отвечать на вопрос: «Откуда?»

Сердце бешенно застучало в груди. А что если меня сейчас узнают эти доблестный лиры? И… что? Спасут из плена Серебряного дракона? Сделают вид, что ничего такого не происходит? Или даже будут потешаться над дочкой лорда Ньера, разносящей им закуски, как обычная служанка?

- Ну, и что стоишь в проходе? – рявкнула на меня высокая гибкая женщина с огромным подносом в руках. Я не сразу узнала в ней Раду, которой так завидовали женщины на кухне. – Иди уже. Агата злиться будет, если долго бродить.

Было бы это самой большой бедой…

- Иду, – обронила я, поймав на себе удивленный взгляд Рады. А ведь она меня не узнала. Не сразу, по крайней мере. И на сердце стало легче. Может, и лиры не узнают!

Невольно поправила платок так, чтобы полностью спрятать волосы, и побрела к дальнему столу, за которым трапезничали новоприбывшие.

- Если вы прикажете, милорд, мы хоть завтра готовы выступать на Рендерел, – слегка заплетающимся языком объявил на весь зал незнакомый мне лир.

При этом он так широко жестикулировал, что вино из его кружки расплескалось по большой дуге, окатив лира Трейтена. Намокшие соболя вмиг потеряли свою благородную красоту. Тот поднял гневный взгляд на оратора. Одно мгновение – и его взгляд мазнул по мне... совершенно безразлично и снова вернулся к воинственному союзнику. Но этого мгновения хватило, чтобы у меня внутри все сжалось и похолодело. Даже захотелось перевести дыхание, когда лир заговорил совершенно не обо мне:

- Для того чтобы выступать, нужны люди, и желательно воины, а не крестьяне с вилами и граблями. И что-то, что позволит торговаться с королем.

У меня снова дыхание перехватило, и я неуклюже споткнулась, едва не выронив злосчастный поднос. Так меня здесь и держат для того, чтобы торговаться с королем?! Самая глупая затея. Короли прекрасно умеют не только отменять свои указы, но еще и находить в действующих  лазейки, позволяющие отступить от собственных законов. К тому же никто не отменял наемника, темной ночью влезающего в окно. Нужно дать его величеству то, что ему нужно на самом деле. И это точно не я.

Стивен окинул взглядом сразу всех лиров, но мне почудилось, что смотрит он только на меня. Может, и правда его взгляд чуть дольше задержался на мне, но Стивен никак не выдал, что узнал меня в принципе. Что – и он тоже считает, что урожденная леди в жизни не станет таскать тарелки и блюда с едой? И ладно!

Я поставила блюдо на стол и уже собиралась покинуть зал, но лир Фридриг цепко придержал меня за талию. Отчего у меня сердце ухнуло в пятки. Жутко захотелось вывернуться и возмутиться, но вовремя себя одернула. Служанки на лиров и лордов смотрят, как щенки на хозяев. И радуются вниманию, а не возмущаются. Нужно если не восторгаться, то попытаться прислужить.

Правда, моей покорности хватило только на то, чтобы не вырваться из объятий лира Фридрига. Даже улыбку выдавить не удалось.

- Наполни, – велел гость, сунув мне в руки пустую кружку.

Ну это мы можем. Это не сложно.

- Если люди узнают, что законный наследник Рендерела жив, они сами поднимут бунт, – подал голос лир Самгрейл. – Нужно всего лишь пустить слух…

- И его объявят самозванцем, – резонно заметил Фридриг, и я была с ним полностью согласна.