Запутанная планета

Шлюзы выпустили пяток ракет, те разошлись венчиком: собираются ударить с разных сторон. Щиты пришлось выключить ради манёвренности, а как уклоняться и от ракет, и от лазеров? Проще сплясать венерианскую джигу на локтях.

— Чур я за отвёрткой! — с азартом взвизгнула Ривер, кидаясь с другой стороны к панели управления.

Пострелять для неё — праздник; Джон усмехнулся. Когда ракеты подлетели на пятьсот километров, к их системам наведения поступил сигнал. Взорвалась одна, вторая…

— Ай-й! — зашипела Ривер, пытаясь засунуть в рот все пальцы разом.

Лазерный луч угодил в отвёртку, раскалил её добела, и теперь она кувыркалась бесполезным бруском где-то позади. Однако девушка не растерялась: рука Доктора уже сжимала бластер. Сгустки энергии полетели навстречу ракетам. Они казались плевками в стаю акул, но каждый заряд поражал именно обтекатель с боеголовкой.

Доктор рванул ниже. Удар! За плечами расцвёл взрыв. Его волна толкнула байк в атмосферу, и луч резанул сопло.

Карусель, безумная карусель. Материк закружился внизу.

Главный экран рассыпался калейдоскопом красной воды, жёлтой земли и облаков. Ноги Джона потеряли опору; хоть бы не отпустить джойстик!

Перераспределить мощность сопел… Выровнять полёт… Выровнять!

Скафандр Доктора горел, горел и байк. Снова пришлось включить щиты, чтобы уменьшить трение. Одно хорошо: в атмосфере лазер быстро выдыхается, если даже попадёт ещё луч — не страшно.

Пытаясь на лету сбить пламя, Джон крикнул:

— Прошли два эшелона защиты! Надеюсь, гостинцы кончились?

— Чёрная луна, в убывающей фазе! — завопил Рассилон. — Вортекс тебе в печень, Упрямец, уворачиваться некуда. Доигрался.

— Включаю ТТ-барьер, — откликнулся Джон.

— Зачем?! — Ривер схватила за руку. — Он секунды три вытянет, и мы без топлива. Давай вначале глянем, что за долбанная зараза?

На них неслись три солнца, увеличиваясь с каждой секундой. Плазменные орудия, которые выпустили «долбанную заразу», сидели на летающих островах вокруг, было их одиннадцать и не все ещё отстрелялись. Хорошо хоть по второму разу не успеют — долго остужаются…

Сквозь местами прогоревший скафандр Доктор уже ощущал жар приближающихся сгустков плазмы. Подпустил их поближе — и включил ТТ-барьер. Стрелка датчика топлива резко качнулась к нулю. Трансдукция, технология Галлифрея, переносила байк в то время, когда искусственные солнца не зажимали с боков.

Доктор летел в центре звезды, и энергия кончалась, а звезда — нет.

Барьер лопнул. Охватил жар… Но кругом уже был лишь простор и колючий ветер.

— Абалдеть, проскочили! — изумлённо рассмеялась Ривер. — Для посадки-то хватит трития?

Джон не отвечал, пытаясь отдышаться. Два сердца Доктора колотили в пол, и зал трясся. Освещение отключилось, противно мигала аварийка. Сигнализация выла на одной ноте, давила, мешая управлять: боль, боль, боль.

Ожоги на плечах, икрах, спине, от скафандра остались лохмотья, и пронзает холод стратосферы. Рама байка раскалилась, жжёт, нельзя коснуться до остатков обшивки, а встречный поток прижимает к ней ноги.

Хоть бы десяток минут на восстановление! Щиты не включишь, энергии нет.

Глава 16

Джон сжал зубы и повернул правее, где угадывалась горная долина у берега красного моря. Иллинойские мастера явно достроили скалы: слишком уж ровными казались вершины, вставшие подковой. Зачем на них высятся вертикально пластины? Сверкают, слепят. И сама долина светится в ночи, подозрительно гладкая…

— Вот каков их Матричный Магнит, — указал Джон, — он не только снизу, но и с боков, чтобы распределять поле.

Над долиной праздничным тортом парил город под синим, расцвеченным бликами куполом, который раскинулся на миллион гектаров, а немного выше роились острова, словно летучие рыбки над китом. Сверху, в паре километров, висел зелёный обруч, по ширине далеко перекрывая долину. Ривер кивнула на него:

— Для чего хулахуп?

— Пищу выращивают.

— И как эта штука не падает, не над магнитом же?

— Поле распространяется конусом, — устало ответил Джон.

Он и гормоны включил на полную, и ментальную систему подавления, но боль не отступала, мешала управлять, джойстик почти не передавал сигнала телу. Как начнёт Доктор регенерировать…

А новой команде ещё разобраться надо, что к чему. И с Кларой они же не познакомятся, значит, бросят её, вернутся чинить ТАРДИС.

— Опять чёрная! — с удовлетворением констатировал Рассилон. — Без просветов.

Байк пролетал над зелёным поясом, когда на ближайшем острове нацелились прямоугольные сетчатые антенны — и ударили сверхчастотными импульсами. Излучение шло широким фронтом, не увернёшься; Доктор чувствовал его, оно щелчками отдавалось в ушах, терзало обожжённую кожу.

— Микроволновая пушка! — поразилась Ривер и в испуге схватилась за консоль: — Бластер! Сейчас без ног останемся!

Доктор едва успел выпростать бластер из кобуры — тот выпалил сгустком энергии, вскользь задев штанину скафандра. Ещё мгновение, и действительно пришлось бы попрощаться с ногой. Импульсы создают индуцированные токи в электрических схемах, для бластера это обычная вещь перед выстрелом; но остальную технику такое излучение просто сжигает.

— Кранты электронике, — заметила Ривер, нервно откидывая кудряшки назад.

Байк взвизгнул последний раз — и заглох.

Скала внизу менялась, словно двигалась. Прямо в обрывах открывались дырочки, вроде ласточкиных нор; однако вылетали оттуда вовсе не птицы.

Доктор хлопнул на прощанье по рулю, прошептал «Триумфу»: «Прости, старина. Спасибо тебе!» и спрыгнул. До городского купола осталось полтора километра, ничего страшного для Повелителя Времени… Если бы цел был скафандр, да не саднили ожоги. Да если бы один самоуверенный тип не потратил впустую почти всю артронную энергию.

Доктор падал, распластавшись в воздухе, пытаясь хоть как-то затормозить, и потоки ветра врезались в раны, замораживали. Над головой пронёсся неуправляемый байк с покорёженными крыльями; в него вошла ракета, сминая, словно жестяную банку.

Траммм! Взрыв оглушил, швырнул вбок. Удар!..

Доктор отскочил от купола, пролетел над стеклом, врезался в него снова и заскользил.

Красный туман наполнил Зал Контроля, он жёг и выедал глаза. Ривер хрипела, Рассилон орал нечто обвинительное. Джон уже не видел экрана, но знал: не затормозить теперь же — значит проскакать галькой над волнами и сорваться с края купола, прямиком на скалы. Нащупав нужный рычаг, надавил от себя.

Доктор вытянул вперёд бластер, выстрелил по ходу движения — и, упав, ухватился за оплавленное отверстие. Дёрнуло, вырывая плечо из сустава, перчатка увязла, сквозь её прорехи жгло пальцы. Дыра сдувала тёплым ветром изнутри, рука онемела.

Но Доктор остановился! И был жив. Жив, чёрт возьми!

Джон щёлкал тумблерами, пытаясь как-то настроить восстановление: ушибы, ожоги, вывих. Хоть без переломов обошлось, спасибо Бледной луне, вписались в самое удачное стечение обстоятельств.

Ривер встала, опираясь на консоль. Кудряшки распушились нимбом, глаза красные, куртка порвана; но Джон вряд ли выглядит лучше. Сказала нарочито бодро:

— Оквантовели иллинойцы! Куда им столько систем защиты? Пять эшелонов. Пять, Карл! Спутники, крепость, острова с плазменным оружием, микроволновые пушки — да ещё и шахты для ракет в горах.

— Про купол забыла, — откликнулся Джон. — Наверняка он переходит в боевой режим, весь покрывается какими-нибудь титановыми пластинами, если не дай Омега муха пролетит. Нам бы поспешить с визитом внутрь.

Легко сказать — «поспешить». Тело не молодое, кожа зарастает еле-еле. Левая рука вообще отказалась работать, вправить бы плечо — да где тут зацепишься, обо что обопрёшься? Доктор еле-еле поднялся на ноги, боясь соскользнуть. Балансируя, сжал локоть, отвёл в сторону, потянул — и чуть не скатился по стеклу от боли.

Через три минуты пошевелил пальцами — есть, работает левая.