Хаос (ЛП)

— Мы только что подписали контракт с Mosh Records! — кричит он, и из толпы раздаются одобрительные возгласы вместе с несколькими улюлюканьями. Адам смеется. — И они целовали наши задницы! Я почти уверен, что прямо сейчас они даже могут отсосать и ни черта не в силах с этим поделать!

— Но мы не собираемся этого делать, — вмешиваюсь я, в то время как вся комната кричит, и Адам ухмыляется мне.

— Ты что, думаешь, я идиот? Конечно, мы не собираемся этого делать!

Я хихикаю в микрофон, и Адам поворачивается к толпе.

— Шон работал над этим для нас в течение многих лет. И вы, ребята, помогли этому случиться. Так что просто хочу, чтобы вы удостоили себя и Шона огромных гребаных аплодисментов, прежде чем мы начнем это шоу! — Толпа кричит и аплодирует, а Адам поворачивается к Майку. — Не думаю, что это было достаточно громко, да?

Майк понимает намек Адама и отрицательно качает головой.

— Когда решишь, что они достаточно громкие, начинай.

Майк ухмыляется, а Джоэль, Кит и я жестом призываем толпу стать громче. Громче. Еще громче. Когда все присутствующие — включая барменов, охрану, наших роуди — вопят во все горло, Майк стучит палочками и бьет в свой первый барабан. Свет на сцене гаснет, огни вспыхивают, и в воздухе, светящемся синим, я беру свой первый аккорд. Музыка гудит сквозь пальцы и поднимается вверх по рукам, поглощая мои мысли. Я кричу в микрофон, соединяя свой голос с голосом Адама таким же знакомым мне способом, как вес моей гитары, и он играет толпе девушкам и поклонникам.

Поклонницы сегодня неистовы, кричат, тянутся и угрожают разрушить баррикаду. Мы играем песню за песней, наблюдая, как все в яме поют нам в ответ с поднятыми руками и подпрыгивающими в такт телами. Две, три, четыре песни. Я смотрю сквозь прожекторы, скользя по безумному первому ряду, пока не замечаю…

Мое сердце стучит в горле, и я почти дергаю не ту чертову струну. Если бы мой Фендер не был пристегнут к шее, я, вероятно, уронил бы его.

— Ты тоже её видишь, да? — спрашивает Адам, как только песня заканчивается. Его микрофон выключен, и я отхожу от своего и просто киваю головой.

Даника, чертова, Карлайл, гребаная бывшая Майка, аплодирует из первого ряда. Отчаянно нуждаясь во внимании Адама, моем внимании, чьем угодно внимании.

— Как ты думаешь, зачем она здесь? — спрашивает Адам, и я сильнее сжимаю гриф гитары.

Чтобы сделать Майка несчастным. Чтобы заморочить ему голову. Вызвать своих адских псов и испортить шоу.

— Понятия не имею, мать твою.

Шесть лет назад она вырвала сердце Майка прямо из его груди, и теперь ведет себя как его самая большая поклонница, как будто она не уничтожила его, когда пыталась заставить выбрать между собой и нами.

— Скажем Майку? — спрашивает Адам, и когда я смотрю на него и качаю головой, он кивает в знак согласия.

Адам глотает воду и возвращается на свое место впереди и в центре, игнорируя Данику, как будто она невидима.

Все остальные не могут ее не заметить. Когда мы снова начинаем играть, она прыгает вверх и вниз, крича во все горло, в то время как бедная девушка рядом с ней едва избегает летящих волос и локтей. В то время как все остальные в первом ряду тянутся к Адаму и теряют рассудок, эта бедная девушка скрещивает руки на перилах, обнимая их, чтобы не упасть назад в яму. Она — крошечное существо, которое продолжает свирепо смотреть на суку рядом с ней, и когда Даника кричит ей что-то вниз и пытается поднять ее руку в воздух, я понимаю, что они здесь вместе.

Не удивительно. Даже друзья Даники терпеть ее не могут. Но Майк… Не думаю, что он забыл ее. Шесть лет, а он до сих пор ни одной девушке не дал такого шанса, как ей. Он, наверное, все еще переживает, что она его бросила.

Я пытаюсь выкинуть ее из головы и натыкаюсь на пристальный взгляд Кит через сцену. Она знает, что что-то не так, и я улыбаюсь ей, чтобы ослабить напряжение, которое сжимает внутренние стенки моей груди.

Моя улыбка становится шире, когда я думаю о том, что она сделает, если я скажу ей, что девушка, которая разбила сердце Майка, здесь. Она, наверное, сорвет с шеи гитару и нырнет со сцены, как камикадзе. Вся ее семья склонна к насилию, и моя девочка не исключение.

— Что случилось? — спрашивает она, как только мы оказываемся за кулисами перед выходом на бис, и я проклинаю свое лицо за то, что оно выдало меня.

— Как ты это делаешь?

— Что делаю? — спрашивает Кит, вцепившись руками в мягкую ткань на моей талии и сморщив нос.

— Узнаешь, о чем я думаю, — отвечаю я.

Она читает меня, как музыкальные ноты, и я еще не уверен, нравится мне это или нет. Но ведь это Кит. Может быть, это результат того, что она выросла с четырьмя братьями. Или, возможно, она научилась этому будучи близнецом. Или, может быть, это просто потому, что она знает меня так, как никто другой, потому что близка мне так, как никто другой никогда не был близок.

Кит сужает свои темные глаза, брови сходятся вместе.

— Перестань меня отвлекать.

Поскольку мы обещали больше никогда не хранить друг от друга секретов, я делаю глубокий вдох и прижимаюсь губами к ее уху.

— Здесь бывшая Майка.

И, будучи профессионалом, она даже не смотрит в его сторону. Кит не сводит с меня глаз, когда я отстраняюсь.

— Ты что, издеваешься надо мной?

Я отрицательно качаю головой.

— О чем вы там шепчитесь? — спрашивает Майк, вытирая затылок полотенцем.

Он такой же мокрый от пота, как и все мы, после избивания барабанов. Майк лучший гребаный барабанщик, которого я когда-либо слышал, и один из лучших друзей, которые у меня были, и если Даника Карлайл думает, что я позволю ей снова раздавить его…

— Ни о чем, — хором отвечаем мы с Кит.

Майк поднимает бровь, спотыкаясь, когда Адам сильно хлопает его по спине.

— Еще одна песня.

Мы возвращаемся на сцену, играем последнюю песню, а потом мы с Адамом уходим, делая вид, что не слышим криков Даники: «АДАМ! АДАМ! ЭТО Я, ДАНИКА!»

Даже Джоэль наконец замечает ее, и у меня начинается мини-приступ паники, когда я представляю, как он говорит об этом Майку, прежде чем Адам или я успеваем остановить его. Но тут Кит обхватывает его рукой, и что-то говорит ему на ухо. Джоэль бросает взгляд на меня, а затем на Адама, прежде чем заключить наше молчаливое соглашение продолжать притворяться, что Даника мертва.

И я снова дышу легко, слишком легко, потому что, когда мы выходим к автобусам, она, блядь, стоит там.

— Майк! — кричит Даника, срываясь на бег и бросаясь в его объятия.

Кит делает шаг вперед, но я хватаю ее за локоть прежде, чем она успеет сделать что-нибудь, что заработает ей обвинение и тюремный срок.

Руки Майка безвольно висят по бокам, а Даника обнимает его так, словно никогда не расставалась с ним, как будто они все еще учатся в школе. Я хочу, чтобы он оттолкнул ее и сказал валить на хрен… но нет, в конце концов Майк поднимает руки, чтобы обнять ее в ответ.

— Разве ты не рад меня видеть? — визжит она, заставляя меня, Адама и Джоэля, смотреть друг на друга с вопросом «Какого хрена».

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Майк, но Даника уже отстраняется и широко улыбается Адаму.

Она обнимает его, но Адам не отвечает на объятие, и наконец отвечает Майку.

— Теперь я живу здесь.

Даника обнимает Джоэля, который постукивает её одной рукой по спине, а затем движется ко мне, но я делаю шаг назад, за пределы ее досягаемости.

— Что ты делаешь на нашем шоу? — спрашиваю я, и она дуется на меня, прежде чем дать дерьмовый ответ:

— Я хотела увидеть Майка.

— Зачем? — говорит Майк, прежде чем кто-либо из нас может задать тот же вопрос, и именно крошечная девушка, которая стояла рядом с Даникой в толпе, открывает рот следующей.

Девушка ростом в лучшем случае пять футов один дюйм, с каштановыми вьющимися волосами и большими зелеными глазами.

— Да, Дани, зачем?

Даника бросает сердитый взгляд через плечо, прежде чем мило улыбнуться Майку.