Медовый заговор

бросая куски в озеро. – Кстати, он вдовец, но дедок еще крепкий. Лет на пять хватит. А может, и дольше. Может, замуж за него пойти?

– А что, ты уже развелась с Ефимкиным?

Дмитрий Ефимкин был участковым и по совместительству мужем Капитолины. Они познакомились, когда у Капы украли сумку с удостоверением ТРК. В звании героя и спасителя участковый Ефимкин пребывал недолго – его быстро повысили до звания мужа.

Апологет патриархальных ценностей, Дмитрий принципиально не желал снимать угол, утверждал, что жена должна уживаться с его родителями. Аргументы, которые он приводил в пользу совместного проживания, выглядели весьма убедительно. «На какие шиши мы будем снимать жилье?», – задавал он здравый вопрос.

Капитолина не обладала здравомыслием мужа и не заглядывала так далеко. Она хотела быть женой и хозяйкой, но не желала быть невесткой. Не без оснований Капа считала, что свекровь подогревает ревность и недоверие единственного сына к жене, потому как сама не без греха. Известная истина: вор всех подозревает в воровстве, обманщику всюду мерещится ложь, а блуднице… Словом, отдельная жилплощадь Капитолине нужна была немедленно.

– Давай возьмем ипотеку,– умоляла она мужа.

– А ипотеку из каких шишей платить будем? – Отказы Ефимкина не отличались изобретательностью, так же как бегство Капитолины от мужа – оригинальностью.

В результате Ефимкин был низвергнут с высот с уничижительным ярлыком «бывший». Правда, расторгнуть брак Капитолина не спешила.

Капа легкомысленно пожала плечами:

– Вот как раз и подам на развод.

Стук каблуков по асфальту заставил Капу умолкнуть.

Прикрываясь зонтом, мимо неслась настоящая матрона, персонаж с наивного купеческого портрета: «бровьми союзна, губами чермлена, телом изобильна». Вся в сборках, воланах и рюшах. Старорежимная стрижка «под пуделя» на вьющихся волосах завершала образ.

Капитолина растянула рот в сладкой улыбке:

– Здравствуйте, Александра Даниловна!

– Капитолина, с приездом! Спешу, извини! – не останавливаясь, прокричала матрона. Сборки, воланы и рюши реяли, как флаги на празднике.

Ивона кивнула Александре и задержала взгляд на лице.

В первом приближении румяна оказались искусственными, но в целом Александра Даниловна источала здоровье и довольно легко несла свои килограммы.

– Это заместитель Соломончика, – просуфлировала подруга, когда зонт и рюши с воланами скрылись за елями.

– Она что, у грумера стрижется?

– Не знаю, у кого она стрижется, но Александра Даниловна тетка умная.

– Приберет к рукам она твоего Соломончика.

– Сейчас! – Капитолина и посмотрела покровительственным взглядом. Прозрачные серо-голубые глаза цветом напоминали склянку с водой в пасмурный день.

– Александра Даниловна у нас занята. У нее любовник есть. Между прочим, диетолог. У него своя клиника, «Древо жизни» называется.

– Что-то здесь не так, – поразмыслив, изрекла Ивона.

– Ты о чем?

– Ты не находишь странным, что у диетолога такая любовница? – поделилась сомнением Ивона.

Капа состроила гримасу:

– Может, ему худышки надоели в клинике, захотелось разнообразия! Может, он украинский хлопец, ему нужно, чтоб «бэрэшь в руки, маешь вещь».

Продолжать полемику Ивоне было лень. Она замерзла, губы у нее одеревенели, и хотелось только одного – поскорее попасть в номер.

Ивона зябко поежилась.

Под хмурым небом лениво мерцала стальным блеском озерная вода, затянутая клочьями тумана. Наступил штиль, ни один лист не шевелился. Птицы смолкли, прислушиваясь.

Еще никогда в жизни Ивона так остро не чувствовала свое одиночество.

Зачем она приехала сюда? Сменить обстановку? Лечить сердечные раны природой? Смешно. Притащила в дом отдыха свою хандру. Какая разница, где ты находишься, в провинциальном доме отдыха или на Ривьере, если в анамнезе и эпикризе у тебя стоит диагноз: неудачница. Аутсайдер. «Лузер»,– по выражению ее бывшего мужа.

Надо не обстановку менять, а себя. Только как??!

…Спасаясь от налетевшего пронизывающего ветра, Заридзе со Спасским ходко затрусили к парковке и нырнули в «ниссан» Маслакова.

Придерживая воротник куртки, Андрей обернулся к Валерию, щурясь от ветра, спросил:

– Валер, а что здесь делает Ивона Петкова?

– Кто-кто? – переспросил Валерий, хотя отлично расслышал странное имя и не менее странную фамилию.

– Ты что, не знаешь, кто такая Петкова? – В интонации Маслакова отчетливо слышалось осуждение.

Вопрос привел Петровского в полное замешательство.

– Не помню, – признался он, прислушиваясь к неприятному холоду в области солнечного сплетения. – Имя знакомое, но кто такая, не могу вспомнить.

– Счастливчик, – позавидовал Маслаков. – Это журналистка с регионального радио. Собкор «Радио России». Та еще сучка. Роет и роет под нашу «ФармРос. Везде ей подпольные цеха мерещатся. Если она расследование затеяла, мы в полной з…

Подобных выражений от чинуши-Маслакова Петровский не слышал с разгульных студенческих лет. Можно было списать подобную несдержанность на счет «Столичной», но Андрей не пил!

– Может, она в «Белом озере» просто отдыхает? – выдвинул неудачную версию Петровский. Настолько неудачную, что сам в нее не поверил.

Смело можно ручаться, что журналистка с таким имечком отдыхать не умеет. Она даже слов таких не знает. Единственное, что у нее отлично получается – портить жизнь окружающим.

– Лучше передбеть, чем недобдеть, – веско сказал Андрей. – И давай, собирай учредителей прямо в режиме сito. – Давно не практикующий врач, латынь Маслаков использовал для экспрессии.

Валерий изобразил внимание:

– Что требуется от учредителей?

– Надо, чтобы учредители проголосовали за ремонт и отправили в бессрочный отпуск коллектив.

Петровский решил, что он ослышался.

– Как – весь коллектив? А Шурка?

Маслаков хрюкнул:

– Ты ж слышал, что сказал Спасский: «ходячая антиреклама».

– И «черный пиар» для клиники, – завершил Петровский упавшим голосом.

– Ну вот! Ты сам все знаешь! Ну звони. – Маслаков торопливо встряхнул руку расстроенному приятелю и юркнул в «ниссан». Машина мигнула огнями и стала удаляться.

Некоторое время Валерий следил за красными огоньками. По мере того, как удалялся «ниссан», на душе становилось все пакостнее.

Петкова, учредители… Как-то все осложнилось, а Петровский очень не любил сложности.

Может, оставить все как есть? Пусть Маслаков впрягается в проект, если ему уж так хочется, доведет начатое до конца. Пусть Заридзе со товарищи засевают поля «зеленой аптекой». Пусть себе диетология сливается в объятиях с косметологией и фармакологией. А с него хватит и «Древа жизни»?

В этот исторический момент Валерий отчетливо осознал, что не постоит ни перед чем, лишь бы не допустить появления у себя под боком такого мощного конкурента.

Оздоровительный Центр – это еще куда ни шло. Но если Маслаков наладит с какой-нибудь швейцарской фирмой выпуск экологически чистых биологических добавок, – а он это сделает, – то пустит его по миру. Или Валерий Петровский станет одним из собственников «Lignum vitae», или новой клиники не будет вовсе. Оставалось надеяться, что убивать никого не придется.

…Шаркающей стариковской походкой Петровский притащился в кабинет к Брусенской. Рухнул в неудобное жесткое кресло под окном, закинул ногу на ногу. Взгляд его заскользил по лицу соратницы и подруги.

Румянец во всю щеку, тонкие, как у Марлен Дитрих, брови, под слоновьими глазками осыпавшаяся тушь, жабо на цветастой блузке… Это не лечится…

Валерий с первого курса знал, что Шурка влюблена в него. Иногда поощрял ее любовь, но чаще стеснялся. Может, по этой причине и не заступился сегодня за нее.

У Александры, как обычно, любовь не поместилась в сердце, перелилась через край и брызнула из глаз.

– Валер, как все прошло? – Как ни крепилась Александра, горло перехватило, и голос повело.