Хэйвуд. Запретный лес

Свойства Щитов, логично сказать – защита. Так это и есть.

С рождения, исходя из твоей душевной силы, тебе подбирается один из даров. Меч или же Щит.

Тот, кто является Щитом способен в нужный момент спасти свою родственнцю душу, пробивая любые чары, атакованные на Щита самого.

Тот, кто имеет мощь сражаться, а не только защищать, становится Мечом для своей половины души.

Во времена Великой Войны Нарцисса и Истиуса чаще всего приходилось войнам Мечам и Щитам разделяться, в следствии чего и гибли Мечи, а следом и Щиты. Этим способом лёгкой победы в битве задействовал подлый Нарцисс Хомокраш, разделяя Мечей и Щитов со стороны войск Истиуса Бонумлюкса. Таким образом, многие из битв были повержаны тактикой Нарцисса Хомокраш.

Искусству защиты Щитов учили в школах до Великой революции волшебников. Тогда Щиты с самого своего рождения уже умели в совершенстве защищать самих себя и свою половинку. После революции в школах перестали обучать этому искусству.

Тем не менее, как бы не казалась сладостной дар защиты Щитов, но в 1624 году 5 ноября впервые официально зарегистрировали смерть Щита.

Власти взяли на себя ответственность заявить, что Щит погиб, после чего последовала смерть её половинки души – Меча.

Восемнадцатилетняя Айрис Аддерли и двадцати пятилетний Марс Боттом стали первыми, кого власти решили официально заявить о смерти, которая наступала из-за смерти одного из родственных душ.

В ночь на 26 октября был убит Марс Боттом. Сразу после этого произошёл разрыв сердца у молодой и здоровой Айрис Аддерли. «Её лицо побелело, подобно мелу, а глаза наполнились болью потери» – сообщает источник, который лично был рядом в последние секунды жизни юной Айрис.

После этого ужасающего случая, Щиты и Мечи начали оберегать друг друга крепче, связывая всё своё время со своими возлюбленными…

Сколько бы Лесли не пробегалась взглядом по пергаменту, но не находила ни одной информации о том, могли ли произойти ошибки, такие как… Сама Лесли.

Юная леди Лесли Маврина считала себя ошибкой, которая уродилась без своей родственной души. Она уже полностью успела поверить в предположение директора Аластера, пока шла в библиотеку. Но профессор никогла не говорил ей, что у неё нет родственной души. Её терзали мучения. И лишь ради того, чтобы убедиться во всём самой, она искала информацию, но ничего. Даже намёка на это Лесли не попалось на глаза.

Она обещала себе не сомкнуть глаз, пока не найдёт хоть пару строчек о волшебниках, которые не могли иметь своей половинки души. Лесли наивно верила в то, что не делит свою половину души ни с кем. И в этом она пыталась удостовериться лично. Но Лесли не знала, что ещё ни разу не было такого в истории магии, чтобы у чистого волшебника не было своей второй половины, родственной души.

Она не знала, что будет делать, если ничего не найдёт в этих старых книгах, поэтому Лесли очень надеялась на куски пергамента, иначе она бы осталась в вечной тревоге.

Маврина жадно листала все книги, в которых было хотя бы одно лишь слово о Мечах и Щитах, но всю библиотеку или же хотя бы одну секцию книг ей не удалось бы прочитать даже за ночь, не погружаясь в царство Морфея. Она заснула за пару часов до рассвета и проспала, пока не услышала звуки, доносящиеся из первого уровня. Это пришла открывать библиотеку мисс Жозефина Олдридж.

Глава 9. БАР “СОРОК ТРИ ЧАСА”.

Март 2001 года.

Аскольд выглядел опрятно, почти как нормальный волшебник. Это было для него несвойственно. Белокурые пряди теперь действительно являлись белокурыми, а его парадная серая рубашка оказалась на самом деле белой. Его самый верный, самый близкий, и похоже, единственный друг сразу заподозрил в этом что-то неладное. Эйнсли, используя свой дар, проник в разум мага. Он искал в его чертогах разума что-то, что могло объяснить такое поведение друга.

– Хватит копаться у меня в голове, – завязывая ленты на манжетке, сказал Аскольд. Он осматривал себя в зеркале.

– Тебе бы этим заняться тоже не помешало… Что с тобой происходит?

– Я в порядке, брат.

– По виду, не совсем. Куда намылился? – спросил Редманд, привычно смахнув каштановые пряди с глаз.

– Прогуляться вдруг захотелось.

– И с кем же? В таком-то виде…

– Я не совсем уверен, что она придёт. В любом случае, я просто хочу сходить в бар.

– Отлично, я с тобой! – вскочил с места Редманд.

– Ни в коем случае!

– Почему это?

– Иди, вон, Тодд вновь что-то придумал, ещё днём просил тебя помочь ему.

– Да к чёрту его и его мерлиновы идеи! Он сумасшедший человек. Помешанный.

– Полностью согласен. Так давай рванём куда-нибудь подальше отсюда.

– Ну уж нет, я устал постоянно бежать от чего-то. Тем более…

– Тем более что?

– Тем более здесь есть ради кого остаться, – Ухмыльнулся Эйнсли, смотря исподлобья.

– Ты про свою прелестную и милую Эйвери?

– Она как путеводная звезда для меня, – он искренне улыбнулся губами и глазами.

– Давай ты вот эти все свои сопливые фразочки прибережёшь для неё, ладно? – оскалился Бетельгейзе.

– Так куда ты идёшь и с кем, друг?

– В бар «сорок три часа» с девушкой. Но у неё есть жених, так что это просто встреча.

– Всё равно будь осторожнее. Не навреди ей..

– Я всё понимаю, Эйнсли, – Сглотнул Аскольд, вспоминая день, когда его Меч погиб из-за его ошибки.

– Я не хочу, чтобы тебе потом было больно. И тебе и ей, – Редманд хотел защитить своего единственного друга, который служил ему опорой и поддержкой на протяжении многих лет. Губа, которую он прикусил, стала алой.

– Я знаю, что подвергаю её опасности, но обещаю, что просто схожу с ней на дружескую встречу.

– Просто будь благоразумным, это всё, что я хочу тебе сказать. Боюсь, я не переживу, если ты отправишься вслед за Мэнди, – невольно он задел за кровоточащую рану. Редманд обещал никогда не вспоминать об этом ужасном дне, но он нарушил своё же обещание. Он резко замолчал, но было уже поздно. Аскольда Бетельгейзе захлестнула волна боли и обиды на себя.

Иллюзорный мирок растворился в небытие, предоставив сознанию реальный мир. Реальный и жестокий мир, созданный под покровительством Солнца и Луны. Под покровительством Норн.

– Ты как всегда прав, – сдался Бетельгейзе, перебив извинения Эйнсли. В итоге, это он был повинен в смерти сестры своего друга – Мэнди Мэй Редманд. Боль вновь проникла сквозь щели внутрь Аскольда, в самое его сердце, парализуя все клетки.