Страница 87 из 94
— Понял, не лезу. Это сугубо между вами. Вернёмся к правилам, которые я предлагаю. Во-первых, никуда не лезть. Ни на что не реагировать, даже если кто-то зовёт на помощь. Я подниму дронов и заполню ими тут всё. У нас будет постоянная ситуативная карта.
— Ещё надо нацепить на вас амулет эвакуации, — предложил Шон.
— Согласен. Чуть что не так, ВНАЧАЛЕ эвакуируешься в замок, и только ПОТОМ зовёшь на помощь.
— Леон сказал верно, ходить будем только все вместе. По одному — никуда. Я это Аскани тоже объясню. Если захотят вас зазвать по отдельности, отказываете.
— Можно даже в грубой форме. Без объяснения причин. Их ты и сама знаешь. Объясни это своему жениху с суицидальными наклонностями, чтобы не лез никуда, а лучше даже знаешь что? — задумался я. — Шон, что думаешь, может, стоит лишнюю свиту вернуть? Аскани тут — слабое звено. Дополнительная точка воздействия.
— Уверен? — удивился Шон.
— А что он сделает, если что, против этой толпы? А Тим защищать, она хоть спокойная и никуда не лезет. Свитой он побыл? Побыл. Лицо показал? Показал. Толку от него тут никакого, мешает только. Да ещё своей постной рожей тут светит… достал уже. Пусть возвращается.
— Я бы с радостью, — заявила Тим, — но этот баран как обычно рогом упрётся. Проще его пустить, чем объяснить, почему он должен уйти. Толку от него никакого, но упрямства и самоуверенности на десятерых. Конечно, я поговорю с ним, но практически гарантирую, что мы опять поссоримся, и никуда он не уйдёт.
— А вы что, уже помирились? — улыбнулся я, на что Тим только тихо фыркнула. — Хочешь, могу его силой выкинуть, но потом с его закидонами будешь сама разбираться. Мне он надоел. Встрянет, так встрянет. В конце концов, он уже взрослый парень, более-менее. Хочет подставлять свою голову, пусть подставляет.
Тим задумалась на некоторое время и вздохнула.
— Надоел он мне хуже подагры. Холера с ним, я ему скажу, а он уж пусть сам что хочет, то и делает.
***
Трапеза продолжалась, и остальные тоже поглядывали на нас. Вкушали мы пищу не спеша, посматривая на остальных, словно на дикарей. Есть тут полагалось с овальных досок с резьбой по краям, кромсая мясо кинжалами. Подцепить разрезанное остриём да так и отправить в рот тоже считалось нормальным. Обглоданные кости кидали вниз, собакам. Пили из кубков и рогов. Причём только спиртное – пиво, вино, вересковый мёд. Никакого сока или тайры. Я втихаря создал для всех нормальные вилки и столовые ножи, и мы заменили ими предложенные приборы. Временная трансфигурация. Её хватит на пару часов.
Салфеток в поле зрения не наблюдалось, зато можно было сполоснуть пальцы в чаше с водой, которую готов был поднести расторопный прислужник. Женщин, кроме Тим, за центральным столом не было — прочие трапезничали отдельно, рассевшись сообразно статусу. Главная — нынешняя жена Могучерукого с массивным золотым обручем на шее — в центре стола.
Могучерукий развернулся к Тим и сообщил, что желает выпить кубок за её здоровье. Мы и без подсказок сумели сообразить, что потом ей придётся сделать то же самое — встать с огромной посудиной в руках, пожелать Ульхдаттвару здоровья, крепости и удачи, дому его — процветания, жёнам и скоту — плодовитости и здорового потомства, а договорив, попытаться осушить чашу до дна. А в ней, между прочим, не вода. Да и воды маленькой девочке столько не выхлебать.
На тост Тим лениво кивнула, поблагодарив за пожелания и продолжила принимать пищу, поглядывая в центр между столами.
Стол ломился от яств. Жареное мясо с золотистой корочкой, лежащее на огромных подносах целыми тушами, окорока и рулеты, птица и рыба на больших блюдах, каши, хлеба, пироги, лепёшки, соленья и свежая зелень, большие кувшины и рога с элем, вересковым мёдом, вином. Уж пир так пир! От горячего плыл одуряющий запах.
Наконец, импровизированный оркестр, который расположился прямо посредине, закончил хлопоты на сцене. Заиграла музыка, создавая праздничный фон. Ухо уловило знакомое гуденье волынки, свист флейты, переливы рожков, что-то струнное. Барабан отбивал бодрый ритм. Сам мотив, несложный, но приятный, отлично подходил к трапезе. Вот только это оказалось не основным музыкальным сопровождением, а лишь некоей приправой к основному действу. В центр площадки между столами вышли шесть парней в белых льняных рубахах с чёрно-жёлтой вышивкой по вороту и с деревянными мечами и круглыми щитами в руках. Рослые, но совсем юные, ни у одного ещё нет бороды. Распущенные волосы падают на плечи. Поклонились конунгу и начали учебный бой.
Бой, хоть и учебным оружием, шёл явно всерьёз… Один из парней ударил щитом в лицо другого – у того из носа хлынула кровь. Викинги за столами одобрительно загудели. Кто-то выкрикнул: “Давай, Гуннар! Бей сильнее!”
Просто замечательная приправа к трапезе. А уж какой аппетит может разыграться от такого зрелища. Конечно, было бы лучше, если бы один из них другому кишки выпустил, а если ещё эти кишки с кровищей упадут зрителям на тарелку…
Грёбаные дикари, блин. И как меня угораздило сюда припереться?
— Хорошо бьётся! Мой племянник, — повернулся к нам Ульхдатварр.
На это замечание Тим по нашему совету лишь лениво кивнула, но никак не ответила, на что конунг нахмурился, но продолжил.
— Завтра, леди, начнутся ратные состязания среди взрослых бойцов. Посмотрите на моих сыновей. Альдиву — двадцать, Торнвалду — двадцать три. Оба ещё не женаты.
— У меня уже есть жених, — указала она рукой на Аскани, — и нарушать данное слово я не собираюсь, — ответила Тим и отвернулась.
“Молодец Тим, — передал я, — вон как его перекосило.”
Аура Ульхдатварра ходила ходуном от ярости, хотя наружу не проскакивало ничего. Он всё так же мило улыбался.
Тем временем на площадку между столами вышел здоровенный бородатый плечистый детина с музыкальным инструментом, похожим на гусли. Прямоугольная, чуть скошенная основа, в центре — овальная дырка, наверху — струны. Здесь это называется кантеле. Подскочивший прислужник поставил кресло без ручек. Музыканты на помосте смолкли.
Мужик спокойно сел, оглядел пирующих. На секунду я поймал взгляд серых глаз из-под тёмных густых бровей — внимательный, острый, умный. Потом скальд положил на колени инструмент и неожиданно мягко, даже нежно, прикоснулся к струнам. И заговорил-запел…
Голос оказался глубоким, приятного тембра, звучным. Ритм напоминал набегающие на берег волны — одна за другой… Вот только сознание выцепляло отдельные слова, а общий смысл ускользал…
— Скальд Ингрегарте. Он знаменит. А это — сказание об охоте на великого кита и пире по этому поводу. Одна из традиционных праздничных песен. Но обычно поют о битвах, — прокомментировал Шон.
— Я не понимаю смысла. Расслышала “конь”, “корабль” и “сарай” подряд. Ерунда какая-то, — ответила Тим.
— А, это кеннинги, — ментально сообщил нам Шон. — Стандартный стихотворный приём. Существительные нанизываются как бусины, причём одно служит определением другого. “Конь корабельных сараев” — попросту корабль. “Пот меча” — кровь. “Ясень битвы” — воин. Это общеупотребительные. Но иногда такого наворотят, что голову сломаешь, пока догадаешься.
Ингрегарте продолжал петь. Пока кит оставался непойманным, шло поимённое перечисление всех, кто сел на корабли, и описание их доблестей… вся эта тягомотина хоть и была мелодичной, напоминала больше рэп, а не музыку и резала тонкий эльфийский слух.
Застолье продолжалось до позднего вечера, пока большинство пирующих в самом прямом смысле слова не отпали от столов. Были ещё поединки, выступали скоморохи и акробаты, пел второй скальд, этот исполнял нечто очень воинственное, потому как половина гостей с энтузиазмом начала долбить в такт кубками и кружками по столам.