Время Имен

— Я голограф. Создаю портретные экспозиции для местной галереи искусств, — прошептала Вэрго.

— Фотографическая память на лица?

— Да, — подтвердила она, мельком глянув в окно, на зеленые водовороты лесных угодий. Флайт снижался над рощами Собири. — Не убивайте.

— А чего ожидала, когда соглашалась? Всепрощения что ли? — Николай аккуратно припарковал флайт у обочины, под шелестом и скрипом древесных крон, на пятнистом рисунке светотени.

— Можно, я закрою глаза? — побледнела Вэрго.

— Конечно, можно. — Николай бесцеремонно выпихнул девушку из аппарата. Она комично села на филей, и обрамленная гроздьями пушистых соцветий, усиленно заморгала. Попробовала сказать что-то… Николай не расслышал — слова отсекла мембрана дверцы, а затем и метры расстояния.

Через минуту он заставил себя забыть о Вэрго; пришла безликой и ушла, оставив после привычный холод. Исправить невозможно — только принять и сконцентрироваться на делах насущных. Установить точный курс, заняться проверкой минилимов — вплоть до прибытия к флагману.

Димп ушиб локоть о замаскированный борт — чутье изношенного носителя подвело, нагруженное усталостью и лесным сумраком. Но нашел, хоть и претерпел в процессе. Деблокирование шлюза прошло без заминки; шепотом цедя проклятия, Охотник забрался в кессон. Успокоенный привычным матово-стальным дизайном чуть понизил отрицательные токи настроения — достиг рубки, упал в кресло и постарался осознать смысл информации, транслируемой пультом.

Мрачные обертоны вернулись. Все несколько хуже, чем он предполагал. Радарные сенсоры уведомляли о крупных орбитальных неприятностях: сферами активного поиска на экранах пульсировали восемь отметок, интенсивностью сигналов соответствующие электронным образам тяжелых крейсеров. Управление, что называется, подсуетилось и за короткий срок пригнало к Аэлону флот.

— Нехорошо, вот это нехорошо… — Николай подался вперед. Изменил чувствительность радарных установок. Аппаратура фиксировала возникновение над планетой массива точечных сигналов, что помасштабнее проблемы вражеского флота. ЦУКОБ распылил на орбите «пятнашки», коллоидную взвесь, излучающую в определенном диапазоне. Миллионы «передатчиков», которые имели нехорошую особенность липнуть ко всем объектам, не прикрытым полем-антистатиком и гарантировали отслеживание любой цели. Бороться с «пятнашками» обременительно, даже аннигиляторами.

Но не попробуешь, не узнаешь.

— И снова здравствуйте. — Николай пристегнулся. Задействовал ручное управление…

С ревом перемолов лесные дебри, планетарные двигатели швырнули флагман в зенит. В руках, слитых со штурвалом, родилась неприятная дрожь. Скорость подъема близилась к штурмовой.

Приборам ускорение не понравилось; зрение резанули красные огни…

Глава 12

Корабль непременно выдержит. Охотник наблюдал за истончавшейся атмосферной дымкой на обзорном экране. Серый муар сменили бездна космоса и продолговатые силуэты крейсеров — излишне детализированных совокупностей палуб, ракетных портов, бластерных орудий и защитных энергоустановок. Умный пилот бы отвернул… Он же направил катер в лобовую атаку, не поддающуюся тактической логике.

Атакуемый крейсер ощерился боеголовками. Вражеские системы наведения подарили Охотнику несколько секунд — зафиксировав фиолетовый клин цели, расщедрились на запрос операторов и подтверждение командования…

Предсказуемо… Картину чуть портили две разраставшиеся искры охотничьих катеров.

Владис и Айс Тар. Без них и праздник не праздник.

Короткий перестук клавиш, резкий поворот штурвала — до ступора. Кишки точно узлом завернуло. Флагман резко изменил тангаж — маневр на излом органики. Абордажный заход прерван.

— Кху… — Николай постарался избавиться от мути в глазах. Хотел видеть последствия.

Бластерные трассы, растворившие космическую чернь в перекрестном огне, серебряные шлейфы ракет — вторичны. Охотник полагал увидеть лишь передислокацию крейсера — смену огневого рубежа. Опытный капитан должен выдвинуться за единичной целью.

Крейсерская громада рассекла слой «пятнашек».

Секундный отчет…

Новый разворот бросил флагман в неизбежное столкновение — так показалось операторам. Избегая поражения дружественным огнем, они отдали команду на подрыв запущенных ракет, чем сотворили над атмосферой Аэлона десятки алых всполохов.

Димп прикинул расстояние между ним, крейсером, Охотниками и слоем взвеси… Результаты оценки приемлемы: углубление под крейсерской надстройкой, отданной командному модулю, увеличивалось в размерах с должной быстротой.

Вырванный столкновением кораблей из ложемента пилота Николай постарался уцепиться за пульт. Инерция познакомила с острыми углами приборов, даровав боль, что лишь жалкая пародия на ад за гранью смерти, на пороге трех извечных дверей. Не стоит и толики внимания. Между тем, расчет верный… Под днищем катера мелькали ослепительно белые всполохи веерного защитного поля крейсера. Тылы прикрывали палубные надстройки, что ограничивало доступ «пятнашек» к флагману. Лучшие условия для массированного аннигиляционного залпа. Компьютер справится.

Николай глянул на часы. 12:14:57 по корабельному исчислению. Через три секунды его флот, пристроенный на орбитальном спутнике, выйдет из режима «покрывала», проверит эфир на наличие стартовых ключей и вновь уйдет в режим маскировки.

Тонко пискнул таймер. Временные рамки непозволительно коротки… Но Николай справился.

Катера, разметав космическую стылость ущелья, пробили маршевый барьер. Вспыхнули напоследок жемчужным ореолом и канули в просторах вселенной.

«Одной заботой меньше». — Димп любовался на поток аннигиляционного буйства, плавивший пространство в сахарные тона. У «пятнашек» нет шанса.

Через несколько мгновений образовалось окно свободного космоса — достаточное, чтобы испытать удачу в попытке уйти. Николай воспользовался, превратился в стремление… Безумие энергий засветило экраны.

Айс Тар привычно подавил досаду, собрался: противник уходил, бронированными контурами гася звезды. Вынырнул из тени крейсера, на миг застыл в прицельной рамке…

Красный маркер!

Айс вдавил педаль аннигилятора. Фиолетовый клин залпа метнулся вослед цели… и соприкоснулся.

«Меткие черти», — отметил Николай, перед тем как утонуть сознанием в болезненном сиянии обзорных экранов. Предметы обрели двухцветную контрастную раскраску, взвыли предупредительные сигналы защитных полей, терзаемых энергией.

Используя инерцию удара, потрясшего корабль, димп прицельно рухнул на тумблер запуска маршевого привода. Дальнейшее помнил смутно: круговерть перехода, чувство крохотного орешка в безразмерной скорлупе, боль. Вой приборов…

Четырнадцать секунд.

Встал, ухватился за пульт и сбалансировал полет. Задача исполнимая на волевом. Приник к информационной панели, изучил блеклые строчки данных. Целостность корпуса, диагностика аппаратуры, штурманские карты… Флагману по касательной влепили аннигиляционным зарядом, но кораблик сдюжил.

Николай опустился на палубу, прислонился к пульту. Поломки терпимы, электронных откликов «пятнашек» не обнаружено, катера, выведенные автоматикой, в строю — полукольцом зависли подле флагмана в ожидании приказа на эвакуацию из опасного сектора. На десять десятых, с предельной нагрузкой двигателей.

Двое суток растворились в полете и заметании следов — плюс минус несколько попыток навестить камбуз, гальюн и личную каюту. Николай устало потер глаза — тактическое отступление легко превратить в бегство, так что хватит. Он положил корабли в дрейф, активировал защиту и окунулся в сон. Двенадцать часов покоя, размеренных вездесущим будильником.

Проснулся, едва заслышав мелодичную трель. Оценил состояние: интенсивность болезненных ощущений обещала проблемы с ходьбой. Хоть носитель меняй. Но расточительство не в чести у воплощенной тьмы. Он, прихрамывая направился в рубку, где и занялся анализом текущего статуса. За часы сна флот мог накрыть патруль, Черное Братство, коррозия, да что угодно… Случайно подцепленная «пятнашка» и не разгрести.