Внедрение

Внезапно всё изменилось: ангелы сошлись в ближнем бою с врагами, и мечи скрестились с секирами. Увидев, как Бродяга своим клинком разрубил от плеча до пояса вставшего на его пути армейца вместе с древком секиры, которой тот безуспешно попытался заблокировать этот чудовищный удар, Тим наконец-то сбросил овладевшее им оцепенение и тоже устремился в гущу битвы. Чтобы побороть свой страх, он громко закричал что-то неразборчивое и набросился на ближайшего к нему солдата. Физиономию неприятеля исказил грозный оскал, верхняя губа задралась, ещё больше обнажив белые клыки, и он глухо прорычал как хищный зверь. Лезвие его секиры вихрем пронеслось перед лицом юноши, успевшего в последнюю секунду отпрянуть назад. Широкий замах открыл незащищённую доспехом зону на теле Клыкастого, и Тим одновременно с шагом вперёд вонзил остриё меча ему в подмышечную впадину. Противник пронзительно вскрикнул и выронил оружие из рук. Вторым движением парень обрушил свой клинок на его голову, разрубив кости черепа. Враг свалился ему под ноги, а он оторопело уставился на труп, не веря своим глазам. Для него стало большой неожиданностью, что бойца Армии Хаоса можно одолеть так легко.

Однако эта задержка чуть не стоила ему жизни. Тим ощутил хлёсткий удар по ногам ниже колен и рывок, а уже в следующее мгновение он опрокинулся на спину, осознав, что кто-то из армейцев подсёк ему ноги кнутом. Здоровенный солдат моментально очутился перед ним и занёс секиру над его телом, но, к счастью, не успел опустить её — этому помешал меч, остриё которого появилось у него из живота, разрезая материал доспеха изнутри, и мужчина захрипел, давясь собственной слюной, а затем лезвие оружия резко провернулось в ране и исчезло так же быстро, как и появилось. Умирающий Клыкастый завалился набок, и за ним юноша увидел своего друга с окровавленным клинком в руках. Бродяга проткнул воина насквозь так легко, как будто тот состоял из воздуха, а из не плоти и крови. Он мельком взглянул на своего подопечного и, убедившись, что тот цел и невредим, вновь ринулся в бой. Тим, всё ещё оставаясь лежать на земле, с изумлением наблюдал за ним. Бродяга передвигался с поразительной скоростью и орудовал мечом с небывалой мощью. Его противники не выдерживали ураганного натиска и падали вниз как подкошенные, при этом сам он внешне оставался абсолютно спокойным и убивал их, не дрогнув ни одним мускулом лица.

О том, что яростная схватка наконец-то закончилась, парень понял по наступившей тишине, прерываемой только редкими всхрапами животных. Он поднялся на ноги и огляделся. Тропа была завалена трупами. Все солдаты Армии Хаоса были мертвы, а из ангелов в живых остались только Зикур и ещё двое: один воин Убежища, а второй — боец Стана. Командир был ранен, его руку рассекли ударом секиры от плеча до локтя, но удача сопутствовала ему сегодня, и рана оказалась неглубокой.

Cлегка пошатываясь, он подошёл к Бродяге и с довольной ухмылкой провозгласил:

— Славная была сеча, клянусь потрохами Мета! Спасибо тебе, друг! Если бы не ты, то этот день мог стать для меня последним.

— Тебе незачем благодарить меня, — отозвался Бродяга и вытер свой меч от крови о шерсть смирно стоявшего рядом конебыка. — Мы делаем общее дело, и у нас одна цель.

— Ты прав… — кивнул Зикур, прижав ладонью рану на плече. — Но мне ещё не приходилось видеть тебя в деле, хотя я много раз слышал о твоих способностях. Теперь я точно знаю, что все слухи были правдой. Ты великий воин! Жаль только, что ты не ангел…

— Иногда я тоже жалею об этом, — усмехнулся старший товарищ Тима. — Тебе следует позаботиться о ране, ведь нам ещё предстоит долгий путь.

— Пустяки, — отмахнулся воин. — Что будем делать с погонщиками?

Он указал на фермеров, спрятавшихся под повозками и с обречённым видом взиравших на своих новых хозяев.

— Они понадобятся нам для транспортировки оружия, как и было запланировано.

— Твой план оказался удачным! Несколько наших достойных воинов уже на тёмной стороне Мета, но они не зря сложили свои головы!

— Согласен с тобой, Зикур. Они хорошо послужили своим вождям!

— Твой друг тоже держался молодцом! — Ангел указал клинком на юношу, и тот даже немного смутился от похвалы сурового командира. — Я видел, как ловко он сразил одного из Клыкастых.

— Да, он весьма способный ученик, — заметил Бродяга и коротко кивнул парню. — Нам пора осмотреть груз, а вы, — он обратился к стоявшим рядом и внимательно слушавшим разговор мужчинам, — соберите погонщиков в одну группу и проследите, чтобы никто из них не сбежал.

Оба ангела беспрекословно отправились исполнять приказ, а Бродяга и Зикур пошли к предпоследней повозке. По всей видимости, им было уже заранее известно, что оружие Мастеров спрятано именно там. Заинтригованный Тим последовал за ними. Втроём они сбросили с повозки туго набитые мешки на землю и обнаружили множество мечей в ножнах из кожи, сложенных аккуратными рядами на её дне. Зикур схватил один из них и обнажил лезвие. Сталь блеснула девственной чистотой, и командир, потрогав большим пальцем режущую кромку, удовлетворённо хмыкнул.

— Превосходный клинок! Впрочем, этого и следовало ожидать от Мастеров, — с удовлетворённым видом заявил он.

— Клыкастые наверняка дорого заплатили за товар, — заметил Бродяга, внимательно осматривая ещё один меч. — Они будут очень недовольны, когда узнают о пропаже!

Зикур рассмеялся и положил оружие обратно в повозку. Затем, взглянув на мешки, лежащие на тропе рядом с ней, произнёс:

— Жалко бросать это добро здесь. Три полные повозки с зерном! Оно бы нам очень пригодилось.

— Наша задача — захватить оружие и побыстрее убраться отсюда, — бросил Бродяга. — Лишний груз только замедлит нас. Мы не имеем достаточно людей для его транспортировки.

— С этим не поспоришь… Ладно, пора отправляться в обратный путь. Нам ещё надо собрать все топоры Клыкастых и прихватить с собой трупы наших людей.

Ангел направился к воинам и ожидавшим своей участи погонщикам. Пока он отдавал приказы пленным, Тим вместе со своим другом принялся выполнять неприятную работу — забирать секиры у мёртвых солдат и складывать их в повозку.

— Ножи тоже брать? — спросил юноша и невольно поморщился от отвращения, перевернув на спину тело армейца с окровавленной головой. Череп был пробит сбоку, и открытая рана представляла собой довольно омерзительное зрелище.

— Нам понадобится всё, что можно использовать в качестве оружия, кроме кнутов. Кнут — специфический инструмент, и для того чтобы уметь применять его в бою, требуется долгая тренировка. У наших воинов не будет столько времени, — ответил Бродяга и вырвал из рук трупа секиру. Тщательно осмотрев её, он сказал: — Лезвие уже порядком затупилось, но ещё в относительно хорошем состоянии. Когда человек вынужден сражаться тупым режущим оружием, то нужно обладать немалой силой, чтобы с его помощью дробить кости и раскалывать черепа. Всегда поражаюсь, насколько крепкие мужики эти солдаты!

— Я слышал, в Армии все такие. Интересно, а какие у них женщины?

— Без понятия. Ни разу не видел женщин Клыкастых… Но хватит нам уже болтать! У нас мало времени.

Тим кивнул и срезал мечом с пояса очередного мертвеца связку ножей. Один из них он положил себе в карман куртки, а другие забросил в повозку. Вскоре к ним присоединились ангелы с погонщиками, и теперь они уже все вместе обыскивали павших в бою армейцев. Парень иногда поглядывал на фермеров — они напоминали ему бывших соплеменников: такие же хмурые, некрасивые, порой даже уродливые лица, плешивые головы, сгорбленные, кривые фигуры и затравленный взгляд. За время своего пребывания в Убежище он уже отвык от вида подобных людей. Все ангелы были прекрасно сложены и обладали идеальными телами. Бродягу вполне можно было принять за одного из них, если бы не отсутствие символов на его лице. Да и у самого Тима не имелось физических изъянов, он был стройным и мускулистым, и внешность у него, если верить словам девушек Убежища, была довольно-таки привлекательная. Его умудрённый опытом товарищ однажды рассказал ему о том, каким образом ангелы поддерживали образцовое физическое состояние людей в племени. Юноша уже с детства знал, что они раньше, в период своего господства, убивали дефективных новорожденных, но что ангелы до сих пор используют подобную практику, стало для него откровением. Сохранение этого обычая показалось ему весьма нелогичным в современное время, ведь для общества, лишившегося в результате военных действий большей части своих мужчин и женщин, каждый новый ребёнок должен быть желанным, даже невзирая на его физические недостатки. Когда он сказал об этом Бродяге, тот заметил, что Финнис, хотя и поборол многие старые правила и предрассудки, в этом вопросе остался верен традиции, так как его подданные почти уже на инстинктивном уровне испытывали чувство отвращения и неприятия к людям с врождёнными физическими отклонениями.