Кровавый снег декабря

— Да, господин полковник, случилось, — невесело проговорил Шипов-старший. — Вот только с чем мы это случившееся есть будем? Заварили кашу...

— Есть несколько вариантов, — спокойно высказался Трубецкой. — Мы можем передать власть императрице Марии Фёдоровне, а можем — уступить её Сенату. Если не забыли — Сенат и был создан для того, чтобы править Россией в отсутствие императора.

— А если предложить корону Константину или Михаилу? — высказался кто-то.

Предложение повисло в воздухе. Все думали, нещадно дымя. То, что Константин не хотел становиться императором, было известно господам революционерам слишком хорошо... А призывы: «За императора Константина и жену его Конституцию!» хороши только для толпы, которую требовалось вести против законного монарха. Михаил?.. После всего случившегося вряд ли он захочет принять власть из рук убийц своего брата. А даже если и возьмёт... Александр I, прекрасно осведомлённый о заговоре против отца, в «благодарность» за трон отстранил всех заговорщиков от власти. Но тогда всё решалось в кулуарах, почти семейно. И уж никак не на площади.

— Что будем делать, господа? Какие предложения? — настаивал Трубецкой, прерывая молчание.

— А мы думали, что у вас, князь Сергей Петрович, как у генштабиста — планы на все случаи жизни, — оборотился Бистром к председательствующему.

— Военные планы строить гораздо легче, — вздохнул князь. — Пока мы можем предложить только Манифест. Вот, извольте.

Сергей Петрович вытащил документ, составленный бароном Штейнгелем: — «Итак, коль скоро государи-императоры сложили с себя власть, то теперь все должны быть перед законом равны... Второе: весь российский народ составляет одно сословие — гражданское. Третье: все различные племена, составляющие Российское государство, признаются русскими и, слагая различные свои названия, составляют один народ — русский. Четвёртое: вся земля, каждой волости принадлежащая, разделяется на волостную и частную. Первая принадлежит всему обществу, вторая — частным людям. Остальная земля отдаётся в наем посторонним людям не иначе, как на один год...»

Видя, что слушатели уже утомились, князь ободряюще сказал:

— Ну, господа, потерпите ещё чуть-чуть. Теперь — о самом важном. Верховная власть разделяется на законодательную и верховно-исполнительную. Первая поручается Народному вече, вторая — державной Думе. Сверх того нужна ещё власть блюстительная, дабы те две не выходили из своих пределов. Народное вече избирается державной Думой. До тех пор, пока не создана верховно-исполнительная власть, обязанности Думы исполняет Временное правительство. Временное правительство существует до тех пор, пока народ не выберет державную Думу.

Когда Трубецкой закончил, за столом воцарилась тишина. Вот так сразу отдать землю и крестьян, расстаться с титулами и званиями собравшиеся ещё не были готовы. Но большинство присутствующих были людьми, понимающими, что спорить и ссориться сейчас — не время. Но всё же генерал Шипов попытался высказать собственные соображения:

— Сергей Петрович, я очень надеюсь, что всё, что вы высказали, останется пока только на бумаге?

— Действительно, нужен переходный период, хотя бы на период созыва вече и Думы, — внёс свою лепту в разговор Пущин.

— Согласен, — коротко, по-военному, сказал Трубецкой. — Переходный период необходим.

— Нужно немедленно создавать правительство, — высказался Бистром. — Иначе в стране начнётся хаос.

— Как будто он и так не начнётся, — мрачно заметил Рылеев. — Завтра начнётся гражданская война.

— Завтра? — удивлённо воскликнул Пущин. — Кондратий Фёдорович, да она уже началась. Убит император. В ближайшее время мы получим армию, направленную против нас. Михаил стянет все силы. Его поддержат все губернаторы...

— Успокойтесь, господа, — спокойно произнёс Бистром. — Отступать уже поздно. Значит, нужен чёткий и ясный план — что делать в ближайшее время. И, прежде всего, нам нужно руководство. Сергей Петрович, кого вы планируете в правительство? Председателем, как я полагаю, будете вы?

— Карл Иванович, я с удовольствием уступлю этот пост вам, — покачал головой Трубецкой.

— Благодарю покорно, — отмахнулся генерал. — Но тут нужен человек, которого знают все заговорщики, простите, революционеры. В данной ситуации Правителем можете быть только вы. Итак?

— Прежде всего, — начал князь, — мы хотели пригласить во Временное правительство Михаила Михайловича Сперанского. Затем — Николая Степановича Мордвинова, адмирала. В члены правительства рекомендован присутствующий здесь Гавриил Степанович Батеньков. И ещё один член — Алексей Петрович Ермолов. Скажу сразу, что у меня нет уверенности в согласии со стороны Сперанского, Мордвинова, а уж тем более — Ермолова.

— Кандидатуры достойные, — кивнул Бистром. — Нужно попытаться заручиться их согласием.

— Карл Иванович, как старший по возрасту, званию и опыту вы должны возглавить армию, — высказал свою точку зрения Шипов-старший. — И заодно стать военным губернатором Санкт-Петербурга.

— В свою очередь, хотел бы предложить генерала Шипова на пост командующего пехотными частями — и армейскими, и гвардейскими, — предложил Бистром. — Мне будут нужны толковые помощники. Я думаю, возражений не будет?

Присутствующие молча согласились.

— Господа, а как быть с Государственным Советом, Сенатом и министерствами? — спросил Пущин.

— А никак. Императорский Государственный Совет в отсутствие императора не нужен, — заявил Трубецкой. — Правительственный Сенат осуществляет надзор за деятельностью государственных учреждений и чиновников. Пусть продолжает осуществлять. А что до министерств — пусть работают. Правда, нам придётся заменять тех министров, которые откажутся присягать на верность Временному правительству и заменять их верными людьми. То же самое с командирами полков и дивизий.

— Значит, опять присяга? — с невесёлой улыбкой поинтересовался Шипов-младший. Но спросил он чисто риторически. Понятно, что без присяги — никак...

Карл Иванович Бистром повёл золотыми эполетами и сказал:

— Итак, господа, коль скоро я взял на себя обязанности военного губернатора, то мой вопрос по существу: как мы поступим с чернью?

— С народом, вы хотите сказать? — деланно возмутился Рылеев.

— Нет, Кондратий Фёдорович, вы не ослышались, — веско высказался новоявленный военный губернатор. — Народ — это тот, кто пашет землю, куёт или, на худой конец, торгует. Если народ берёт в руки оружие и выходит на улицы, то это толпа, чернь. Не спорю, господа, в сегодняшнем деле они нам очень помогли. Но (поднял он палец), что мы будем делать с ними завтра? Кстати, кто-нибудь распорядился собрать оружие, которое в огромном количестве валяется вдоль Невы? Нужно срочно послать людей. Желательно — с одним-двумя надёжными офицерами.

— Сам пойду, — заявил вдруг князь Щепин-Ростовский, сидевший в уголке. — Здесь мне делать нечего. Я заранее согласен со всем, что вы решите. Пожалуй, я бы тоже не хотел пугачёвского бунта. Честь имею.

Откланявшись, князь ушёл.

— Итак, господа, — обратился Трубецкой к собранию, — продолжим. Мне кажется, что нужно послать кого-нибудь за Сперанским и Мордвиновым. А лучше, ежели к ним съездит кто-то из нас. Мы тем самым окажем им уважение. Думаю, что к Сперанскому отправится князь Одоевский, а к Мордвинову — Иван Иванович Пущин.

Одоевский и Пущин поднялись с мест. Уже на выходе Пущин обратился к Трубецкому:

— Сергей Петрович, я квартирую недалеко, на Галерной. Если не возражаете, мы с князем заедем ко мне. Хочется вздремнуть пару часов. Да и время позднее. И Сперанский, и Мордвинов наверняка спят. Съездим к ним сразу с утра.

— Нет, господа, — мягко, но непреклонно возразил Трубецкой. — Простите, но спать нам сегодня некогда. Ехать нужно немедленно, и, ежели означенные господа спят, то будите их немедленно. От их согласия или несогласия зависит слишком многое.

— Александр Александрович, — обратился Бистром к Бестужеву, — Вам придётся возглавить гвардейский флотский экипаж. Кто там сейчас с ними?