Страница 41 из 93
Единственное, что угнетало генерал-фельдмаршала, так это мнение императора о том, что: «С Польшей воевать рано!». Сейчас рано — потом будет поздно! Нет уж, воевать нужно сейчас. Пока поляки не успели создать регулярную армию и включить туда оставшийся в царстве Польском российский корпус, заключить соглашения с другими государствами. В конце концов, император поручил ему вызволить Литовский корпус. А как это сделать, не придя в Варшаву?
Так или примерно так рассуждал Главнокомандующий русских войск Паскевич, который в общем-то не был склонен к авантюрам. Но тут, что называется, «накатило». Наверное, такое бывает хоть раз в жизни у каждого человека. Образцовый семьянин бьёт в ухо любимую жену или уходит к любовнице. Примерный землепашец уходит в долгий запой. Штабс-капитан проигрывает в карты полковую казну, а потом стреляет себе в висок. Верная супруга бросает мужа и пускается во все тяжкие... Правда, если подобное случается у человека, облечённого властью, то и последствия бывают самые что ни на есть серьёзные. Но в данном случае Паскевич не считал кампанию авантюрой. Располагая мощью в двести тысяч штыков и сабель 1-й и 2-й армий, прибавив сюда тридцать тысяч Волынского корпуса, можно легко раздавить игрушечную польскую армию. А победителей, как известно, не судят!
Первое, что требовалось сделать, — назначить командующего 1-й армией взамен схваченного мятежниками Остен-Сакена. И хотя прерогатива в назначении на подобные посты всецело принадлежала государю-императору, тут Паскевич не волновался. Ему был дан соответствующий «карт-бланш», а уведомить Михаила можно и потом. Но для того, чтобы соблюсти хотя бы уважение к верховной власти, Иван Фёдорович ограничился, назначив «исполняющего обязанности командующего армией». И выбор его пал на генерал-лейтенанта Ермолая Фёдоровича Керна.
Керн, человек уже немолодой, но ещё и не старый, командовал пехотной бригадой в Вильнюсе. Он был известен как добросовестный и храбрый служака. Исполнительный, но абсолютно безынициативный. Возможно, в другое время такой человек не достиг бы больших высот, нежели должность командира полка. Однако во время войны 1812 года Белозерский пехотный полк, которым командовал Ермолай Фёдорович, проявил себя очень достойно. В период наступления Наполеона «белозерцы» были в арьергарде, принимая удары Мюрата. А за удержание Утицкого кургана и личную храбрость подполковник Керн получил Георгиевский крест и эполеты полковника. В 1813 году он уже был генерал-майором и командовал дивизией. Опять же, сумел отличиться во время боёв в Пруссии. Потом, после возвращения из Франции, получил бригаду. Правда, была у Ермолая Фёдоровича и другая известность. Будучи убелённым сединами, генерал-лейтенант умудрился жениться на красавице Анне Вульф, которая была моложе его почти на сорок лет. По слухам, юной женщине нравилось быть генеральшей, но она тяготилась всем сопутствующим — дальними и скучными гарнизонами, обществом сверстников мужа. А не так давно в одном из журналов появилось стихотворение известного поэта «Я помню чудное мгновенье», посвящённое некой «К.». Молва упорно связывала эту «К.» с Анной Петровной Керн, а «донжуановские» повадки Пушкина были хорошо известны. Правда, около месяца назад жена вернулась к родителям, но слухи о развесистых рогах, наставленных генералу, не исчезли...
Генерал-фельдмаршала семейные неурядицы будущего командующего армией волновали меньше всего. Его устраивал человек, который без особых рассуждений будет выполнять приказы. Вот с Витгенштейном, командующим 2-й армией, было сложнее. Пётр Христиановнч после смерти светлейшего князя Кутузова был, хоть и недолго, Главнокомандующим всей армией. И хотя он добровольно передал командование Барклаю, но амбиций не утратил. При здравом размышлении Паскевич решил, что Витгенштейн, чувствовавший угрызения совести из-за того, что проморгал заговорщиков, спорить не станет. Конечно, нужно было бы иметь и начальника Главного штаба. Но пока не выяснена судьба Дибича, место нельзя считать вакантным.
...Привести в движение две армии — задача нешуточная. Поэтому прошло около месяца, прежде чем бригады сконцентрировались на рубежах, должных стать плацдармами. В марте 1826 года армия Керна сосредоточились между Гродно и Белостоком. Вторая армия, в составе IV-го, V-го и VI-го корпусов, выдвинулась к Ковелю. Пока армейские корпуса неспешно перемещалась к границе, сам Паскевич, возглавив бывший Литовский, а ныне VII армейский корпус, отвёл его к Туле. Изначально главнокомандующий планировал использовать его в кампании, но потом решил, что для удачного похода вполне хватит и двух армий. Чтобы не объясняться раньше времени с императором, он ни словом не обмолвился о замыслах, а попросил отпустить его обратно. Михаил Павлович, не ожидавший проявлений авантюризма от своего «отца-командира», не нашёл причины задерживать его. Напротив, посчитал абсолютно правильным решение быть вместе с частями. Решение Паскевича назначить Керна командующим армией император также не оспаривал. Всё же Главнокомандующий гораздо лучше знал армейских генералов.
...Русские войска вломились в пределы царства Польского как два молодых медведя в овсяное поле. Опять же, чтобы не мешать друг другу, медведи заходят с разных сторон. Потом, когда дорога неизбежно приведёт их навстречу друг другу, косолапые сыто перемолвятся взглядами — «попастись» ещё или же пора уходить к родному лежбищу? Не спрятались ли где-нибудь в поле охотники? Не сидят ли где-нибудь на лабазах егеря? Можно их опасаться или заломать не в меру возомнившего о себе охотника и продолжать вытаптывать поле?
Разумеется, далеко не всё шло гладко. Армия Керна была задержана на Буге полками генерал-лейтенанта Дверницкого.
Несмотря на весеннюю пору река уже очистилась ото льда. Уланский полк Черепнина, шедший в авангарде русских войск, с ходу форсировал Буг. Подполковник, командовавший уланами, увлечённо пошёл вперёд, не дожидаясь, пехоты. Черепнин, по молодости лет, хоть и успевший немного повоевать, но нужного опыта не имел. И, как многие кавалеристы, относился к пехоте с известной долей пренебрежения. И более чем пренебрежительно он относился и к полякам, в отличие от опытных офицеров, помнивших корпус Понятовского в Бородинского сражения, который едва не пробил левый фланг русской армии...
Подполковнику хотелось первым достичь столицы мятежного царства Польского, до которой оставалась сотня вёрст, не думая о том, что из-за спешки уланы оказались отрезанными от основных сил. Во время движения полк, шедший уставной колонной «справа по три», из-за неровностей лесной дороги оказался растянутым. Командиры эскадронов не видели своих взводных командиров, а Черепнин потерял связь с эскадронами. В результате полк угодил в классическую засаду: удар по головной части и тылу, дезорганизующий противника, а затем — удар с фланга, при котором происходит планомерное уничтожение...
Поляки прекрасно знали основы русского кавалерийского устава, поэтому стрелки с нарезными штуцерами сосредоточились на левом фланге. Именно там и было положено находиться командирам взводов и эскадронов. Они оказались первыми мишенями жовнежей Малаховского. В тыл уланам ударил полк Рыбинского. «Напшуд, Малаховски», «напшуд, Рыбински»[4]...
Всадники оказались в окружении пехотинцев с примкнутыми штыками. Ровные ряды улан были разомкнуты и... началось уничтожение русского авангарда. Блестящая кавалерия, умевшая соблюсти на вахтпарадах чёткий строй и безупречную выездку, оказалась бессильна при атаке пехоты. Четвёртый эскадрон и добрая половина первого, где плотность атакующих была наибольшей, расстреляли и закололи штыками. Но всё же полностью перебить полк не удалось. Вероятно, этому помешали либо недостаток сил, либо поспешность атаки. Жовнежи вполне могли бы не атаковать кавалерию в штыки, а попросту расстрелять её из укрытий.
Второй эскадрон, оказавшийся на более благоприятном участке местности, сумел развернуться в боевой порядок и достойно принять бой. Третий, первоначально оттеснённый, сумел выскочить и даже перегруппироваться. Из-за скученности места для рубки не было, поэтому пришлось орудовать пиками и прикладами. Уланам удалось отбросить нападающих и перейти в контратаку.
4
Вперед, Малаховский, вперед, Рыбинский! (польск.).