Кровавый снег декабря

— Это тот Еланин, что из лейб-егерского за дуэль списан? — уточнил Ипполит.

— Он самый, — подтвердил полковник. — Далее — мы обогнали две роты Троицкого полка. Тоже сюда идут. Ну, а самая приятная для вас новость — скоро здесь будет ваш лепший друг и соратник.

— Неужто Мишель? — обрадовался Сергей Иванович.

Михаилу Бестужеву-Рюмину он был искренне рад. Вместе служили в Семёновском полку. После «семёновской» истории вместе попали в Полтавский полк. Правда, сам Муравьёв-Апостол был скоро определён на место батальонного командира в Черниговском полку, а Мишель остался. Несмотря на разницу в возрасте и званиях, Сергей Иванович и Михаил были очень дружны. По меткому замечанию желчного Пестеля, они «составляли, так сказать, одного человека». Но более всего их дружба укрепилась, когда на заседании «Южного общества» Муравьёв-Апостол и Бестужев-Рюмин были признаны руководителями одной из важнейших «управ» — Васильковской. Во время руководства друзья дополняли друг друга — выдержанный Муравьёв-Апостол и вспыльчивый Бестужев-Рюмин.

— Мишель, Мишель, — подтвердил гусар. — С ним до роты Полтавского полка и ваш старший братец. Выехал из Житомира и поспешил на помощь братьям. Так что теперь у нас будет два подполковника Муравьёвых-Апостолов. Или давайте делитесь: один подполковник Муравьёв, а один — подполковник Апостол, — хохотнул довольный произведённым эффектом гусар.

— Стало быть, в ближайшее время у нас будет несколько тысяч штыков и с тысячу сабель, — подвёл итоги Муравьёв-Апостол. — Какие у вас предложения, господин полковник?

— Покамест только одно — ждать. Дождёмся всех прибывших. Вот, собственно, пока всё. Ну, а вам, господа, — обратился он ко всем присутствующим офицерам, — необходимо срочно изыскать места для постоя и провиант. В крайнем случае можно тряхнуть полковые казны. У меня, понимаете ли, полковой казначей хотел под шумок вместе с казной сбежать...

— И что? — заинтересовался кто-то из офицеров.

— Да так, господа, ничего. Казна-то осталась, а вот казначея, увы, теперь нет.

— Неужели повесили? — расстроился впечатлительный Ипполит.

— Ну что вы, прапорщик. Что мы, звери, что ли? Просто когда его гусары ловили, кто-то так неловко его коня заарканил, что этот, хм, казнокрад шею себе и сломал. Лошадь, правда, целёхонька... Чего хорошего коня губить?

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ИМПЕРАТОР УМЕР — ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИМПЕРАТОР!

Михаила Павловича можно было упрекнуть во многих грехах. И в «понтёр», и в «штоф», и в «фараона» любил перекинуться. И к женскому полу был очень даже неравнодушен. Кутила и повеса, каких мало. Столичные полицейские только постанывали, наблюдая за «художествами» «Рыжего Мишки». Однако трусом и подлецом великий князь никогда не был. На Сенатской площади он сделал всё, что мог. Когда был ранен Милорадович, не побоялся выехать к бунтовщикам, несмотря на то, что уже ранили Милорадовича. Да и сам Михаил едва избежал пули. Какой-то долговязый нескладный человек в статском платье выстрелил в него. Или, по крайней мере, пытался выстрелить. Дал ли пистолет осечку или это был промах, из-за шума понять не успел.

Кавалергардский полковник Пестель, назначенный командовать конвоем великого князя, был тут как тут — схватил лошадь под уздцы и чуть ли не силой увёл Михаила к Конногвардейскому манежу.

— Владимир Иванович, — упрекнул Михаил Павлович полковника, — зачем вы так? Возможно, мне удалось бы их уговорить.

Была у шефа гвардейских артиллеристов и кавалергардов такая привычка — называть своих офицеров по имени-отчеству, а не по званию. Ну, разумеется, если дело происходило не на параде или строевом смотре.

— Простите, Ваше Высочество, — твёрдо ответил полковник, — но Вам там совершенно нечего делать. Уговоры не помогут. Пушки нужны.

Кавалергарды пытались окружить князя плотным кольцом, однако он этого не позволил. Сидя в седле, смотрел на мятежных флотских, которые были совсем рядышком. Между Михаилом и его братом находилась площадь, заваленная дровами и брёвнами. Вот уже седьмой год на ней строят собор, а конца-края строительству не видно. Впрочем, нашлось несколько тропок, по которым верховой мог доставлять приказы и сообщения от одного брата другому. Великий князь недоумевал: «Почему до сих пор Николай не дал команду атаковать каре?»

Разумеется, лучше бы открыть артиллерийский огонь. Но пойдёт ли на это старший брат? Здраво подумав, Михаил решил, что окажись он на месте Николая, то ни за что бы не стал использовать артиллерию. Лить кровь в самом начале царствования? Бр-р. И слава богу, что не он сейчас должен принимать такое решение. Размышления прервались выстрелами из-за штабелей и криком верхового, присланного братом:

— Ваше Высочество, лейб-егеря напали на конвой. Его Величество приказал вам уходить! Полковнику Пестелю приказано уводить великого князя!

Он даже не понял — почему ближайший кавалергард из конвоя вдруг резко схватил его жеребца за удила, а потом так же резко дёрнул на себя.

— Коробку вокруг великого князя! — резко выкрикнул командир конвоя. Полуэскадрон почти вплотную придвинулся к великому князю, прикрывая его телами, и, подчиняя коней своей воле, перешёл на галоп вместо умеренного шага. Они успели вовремя. Полковник Шипов уже скомандовал Семёновскому полку идти в атаку на кавалергардов Михаила.

Конвой, взявший Михаила Павловича в плотную коробку, не реагировал на его крики, приказы и даже ругательства, когда великий князь пытался завернуть коня и мчаться спасать венценосного родственника...

Михаил Павлович, последний из сыновей несчастного императора Павла Петровича, не видел, как из дальнего штабеля посыпались брёвна, калеча и убивая людей и коней. И он не знал, что одно из брёвен, угодившее в голову брата, сделало его самого императором...

Пестель уводил поредевший полуэскадрон на Литейный, а потом — в казармы кавалергардского полка. И только там Михаил Павлович сумел перевести дыхание.

В считанные минуты казарма превратились в крепость: выставлены сдвоенные посты, ворота усилены баррикадой. Откуда-то были извлечены лёгкие орудия. Само собой получилось, что командование обороной взял на себя полковник. Именно Пестель распорядился выслать в город людей. Именно он первым получал всю информацию о событиях. Михаила Павловича, который чувствовал себя совершенно разбитым, отвели в одну из офицерских комнат и уложили на кровать. От волнения ли или от усталости, но великий князь заснул. Ему показалось, что только на минутку закрыл глаза, как в комнату зашёл полковник Пестель:

— Ваше Высочество, пора.

— Как пора? Куда пора? — не вдруг понял князь.

— Пока в Гатчину, а потом в Москву.

— Объяснитесь, господин полковник, — перешёл Михаил на официальный тон.

— Извольте, — поклонился Пестель. — Император убит. Простите, Выше Высочество, но сейчас нет времени на переживания. Почти весь город в руках мятежников. Большинство полков перешло на их сторону. Сейчас утро. Руководители мятежа заседают в здании правительствующего Сената. Мне сообщили, что создано Временное правительство, которое отдало приказ об аресте всех членов царствующей фамилии.

— Нужно спасать наследника престола, — твёрдо сказал Михаил. — Я сам поеду за Александром. Если брат погиб — императором должен стать его сын.

— Ваше Высочество, — не менее твёрдо сказал Пестель. — Последний приказ императора был спасать вас. И я обязан выполнить приказ. Тем более что, возможно, именно вы теперь станете императором.

Михаил в ужасе отпрянул:

— Быть императором?! Да ни за что! Кажется, я понимаю, почему Константин устроил форменную истерику, когда я привёз ему письмо брата с предложением взойти на престол. Императором будет Александр. И наш долг — спасти его. И, — замешкался Михаил, — я не знаю, где великая княгиня Елена...