Страница 69 из 92
Я энергия,
Я страх,
Я безжалостна, и вас ждет крах.
Удар ладонью по земле, почти неощутимый здесь, на поляне перед избушкой, но отозвавшийся гулом потревоженной почвы во всем лесу. И корни света, проросшие из моей руки, взвились миллионами побегов, освещая весь мой лес, мои болота, горы, территории, поселения, заросли, поляны и свежепосаженные сады ярким зеленым светом.
И скрыть это не удалось. Одна из темных фигур, что теперь была смутно различима для меня, опустилась на колено, прижала обе руки к земле и впитала в себя мои последние слова.
— Это ведунья, — услышала я женский голос, — заклинание странное, и она… она знала, что мы сумеем его прочесть.
Ну не то чтобы точно знала, но предполагала это… как худший вариант развития событий.
— И что? Она осветила лес, чтобы видеть нас? — вопросил мужской голос.
Хм, а хорошая идея, жаль раньше о ней не подумала.
— Не думаю, — голос чародейки, пытающейся считать мою магию, дрожал от перенапряжения, — мы на ее территории, лорд Заратар мне не отвечает.
— Твое дело не думать, а считывать ее магию, Сирена! — другой мужчина, жестокий, обозленный, гнев свой не контролирующий. — Где она? Конкретно местоположение обозначь!
Я улыбнулась. Явились в мой лес, магию мою понять да предсказать пытаются, меня жертвой считают, да убеждены в силе своей, да в том, что охота на меня будет славной. Ох, охотнички, кто в мой лес за кровью придет, своей собственной захлебнется — и это не шутка и не фигура речи!
И я зашептала, вливая силу не в заклинание — в стремительно растущие побеги.
— Я ведьма,
Я сила,
Я свет,
И я здесь.
А ты беги, беги как загнанный зверь,
Беги скорее, я распахну дверь.
Я освещу тебе путь,
А ты о смерти забудь.
И ощутить некоторое разочарование в себе, когда услышала от чародейки:
— Нашла! Чувствую! Она на западе, в самом центре леса.
— Прячется, — недобро усмехнулся злобный чародей.
Я тоже хотела бы так усмехнуться. Еще не помешал бы злобный смех, или злодейский такой. Но не до него было — я открыла охоту на себя, но только идиот сунулся бы в этот капкан. А чародеи идиотами не были. Впрочем и капкан был рассчитан не на них.
— Координаты? — потребовал злой чародей.
Чародейка протянула ему ладонь, окропляя землю под собой кровью — изо рта кровь текла, но почти невозможное совершила женщина, сумев меня ощутить на территории моего же леса, вот и сожгла себя всю. Да только спутникам ее на жертву ту было плевать — и едва получил координаты чародей, отшвырнул руку ищущей с брезгливостью нескрываемой. Да когда упала чародейка, никто на нее и не взглянул.
Встали в пары, те что остались, трое на против трех, седьмой ненужный в сторонку отошел, и зашептали, завыли, заговорили, врата открывая.
— Ввввввеся! — встревожено позвал Гыркула.
Я догадывалась, что он видит — как надо мной разверзается небо, только вот я с глазами закрытыми свет различить не могла — то ли красный, то ли синий, то ли фиолетовый, но свет был теплым, почти горячим, кожей ощутимым.
— Готовьтесь к бою, — предупредила вампиров.
— А… а ты? — нервничал граф, как обычный человек нервничал, вот тебе и вампир голубых кровей.
— А я буду защищать свой лес, — ответила тихо.
И зашептала вновь, взращивая ростки светящиеся, выплескивая себя, питая то, что станет куполом защитным. Вот еще немного и станет.
— Я сила,
Я свет,
Я небо,
Но меня нет.
Грохот грома. Жуткий вой. Свист ветра, который создают падающие тела, предостерегающий крик Гыркулы, и первый удар по падающей на меня навкаре нанес он.
А я даже дернуться не могла — много их было, отравленных гнилью мавок, и сильны они были. Там где дерева коснутся — ветка отсыхает, где на землю ступят — на шаг вокруг трава сгнивает.
— Я сила,
Я свет,
Я небо,
Но меня нет.
Меня и не было, были миллионы побегов, стремительно поднимающихся к самым верхушкам деревьев, защищая мой лес. И когда светящиеся лианы переросли деревья, они сплелись в один огромный купол, образуя гриб с вогнутой шляпкой, словно гриб-лисичка вырос вдруг. Зеленым он был, светящимся, да не совсем грибом — скорее воронкой. И падающие навкары по ней соскальзывали прямиком на поляну перед избенкой моей — капкан вышел знатный. А мой лес теперь был в безопасности.
И когда я открыла глаза, увидела оскаленное искаженное ненавистью лицо навкары, несущейся на меня неестественно плавными стремительными прыжками… Голову ей снес какой-то вампир, четко и уверенно, а после вырвал черное сердце из белой груди, и не глядя швырнул в костер из таких же. Костер был огромным, выше моей избушки, и разожгли его видать бревнами из моей баньки… Да только теперь тех бревен и видно не было — серда, черные, ядовитые, гнилью отравленные, давно погребли дерево под собой, остался лишь огонь, дикое ревущее пламя, пожирающее ядовитые черные сердца.
— Ведунья, шла бы ты в дом, а? — Гыркула в искусстве фехтования был хорош.
Не так хорош, как Агнехран, но смотрелся воином опытным да сильным. Вот и ополовинил очередную несущуюся на меня навкару, вырвал ее сердце, бросил в костер, посмотрел на меня вопросительно.
— Не могу, — ответила сдавленно, — я весь купол защитный над лесом держу, и коли встану…
Договаривать не стала.
И Гыркула не стал ничего говорить, когда к ногам его голова прикатилась вовсе не навкары — одного из вампиров. Вскинул взгляд на навкару, что встала напротив, одной рукой тело убитого удерживая, да перехватил меч крепче и шагнул навстречу новому врагу. А я с содроганием на голову оторванную поглядела — могла бы этого избежать. Могла бы купол снять, призвать Лесю, да волков кликнуть и мы бы справились. Вот только какой ценой? Навкары для леса, особенно Заповедного, словно яд. И скольких бы я потеряла? А сколько погибло бы деревьев? Итак урон понесли, для леса даже прикосновение навкары губительно. И все же…
«Леший… лешинька…» — не смогла я одна, не сумела.
Особенно после того, как еще один вампир близ меня упал замертво.
«Для аспида тропу заповедную открываю», — быстро ответил друг верный.
Один удар сердца на решение, и торопливое:
«Всех пятерых впусти».
Аспиды явились с запахом гари. Только теперь горела не плоть, у их огня запах был другой — словно раскаленной печью повеяло, углями из кузницы, жаром из ада. И все изменилось. Взбодрились вампиры, ощутив что подмога близко, взвыли навкары, оповещая, что для задуманного времени осталось не много, и ринулись ко мне, теряя по озверелому пути части тел, куски плоти, руки, ноги… Но вампиры стояли намертво, а я ждала. Едва дыша, стараясь не видеть смерть вокруг себя, вздрагивая от свиста мечей, порой проносившихся у самого лица. Я очень ждала.
— Ведунья ты моя неугомонная! — злой, жаркий шепот надо мной.
Дождалась.
— Купол твой мое пламя выдержит? — спросил, пламенем же сразу трех навкар от меня отшвыривая.
— Выдержит, охранябушка, — прошептала я.
А дальше был огонь. Ослепительное ревущее пламя, которое с трудом, но контролировали пять аспидов, загоняя в капкан и сжигая чудовищную нежить. Вампиры добивали тех, кому удавалось избежать огненных тисков, образовав строй следующий за стеной огня. И мне казалось, это никогда не закончится. Просто никогда. Безумно хотелось пить, от гари в горле пересохло, все тело затекло, мышцы перетружденные ныли, руки дрожали, но я держалась.
И когда наступил рассвет, я встретила его все так же удерживая купол, потому что нужно было держаться. Еще держаться. До восхода солнца. До момента, когда солнечный свет заставит пытающихся сбежать навкар искать укрытие, а укрытием была лишь поляна вокруг моей избы… только капкан. И я держалась. Из последних сил. Сколько могла, хотя, по-моему, «могла» закончилось часа два назад.
А потом теплые ладони обхватили мое лицо, и любимый голос прозвучал освободительным:
— Все, Веся, все, добили последних. Отпускай купол.