Дочь химеролога

– Странно, ничего не помню, но, наверное, так и есть. Да точно, именно так я и сделал! – уже утверждающе произнес Эмиль и запрыгнул… увы, лишь попытался запрыгнуть на лошадь. Его повело и он чуть не скатился с другой стороны, но удержанный рукой Родерика, просто распластался на крупе в позе лягушки. С трудом выпрямился и, пошатываясь, замер, похоже, пытаясь одновременно удержать рвотные позывы и головную боль.

Наконец, слегка успокоив взбунтовавшийся желудок и придя к согласию с верхней иногда все-таки нужной частью тела, он повернулся и спросил:

– Ну что, едем?

– Ты давай вперед, а я доделаю до конца нашу работу.

– До конца? – переспросил, морщась, Эмиль, но уже гораздо быстрее справившись с памятью, сам себе ответил: – Ах да, тут же все сжечь надо. Завидую я тебе. Мне вот Огонь так и не дался.

«К тебе и Свет с трудом пришел, несмотря на весь потенциал. Эх, мне бы такие предрасположенности», – подумал Родерик, и произнес вслух: – Давай поторопись, а то столько времени отряд без надзора. Сам понимаешь, мало ли чего…

На что Думкофф согласно кивнул, и галопом… рысью… ладно, шаг тоже сойдет за передвижение на лошади, отправился в путь.

…

Д’Алион терпеливо ждал, когда всадник скроется за дальним поворотом дороги, едва видимой в пролеске и скорее напоминавшей тропу. Ферма была построена недавно и в очень отдаленном месте, хозяева еще не накатали колею. А теперь уже никогда этого и не сделают.

«Вот почему так странно устроено. В ближайшем городе обычное население хоть и отнеслось настороженно к чужакам, но приняло их и даже торговало. Буквально два-три года и никто бы не обращал внимания на уши или хвосты. Но кто-то сверху не хочет таких отношений. Они делают все, чтобы «измененные» по-прежнему находились в этой своеобразной резервации на границе с Землями Демонов. И используют для этого любой, наиболее подходящий на данный момент способ. Например, сейчас появились мы и… теперь здесь опять живут только люди, вернее, даже их нет», – убедившись, что Эмиль уехал, мрачно думал Родерик, пока возвращался в дом.

Зайдя, он сразу направился к крышке погреба в углу небольшого помещения, огороженного под кухоньку и, приподняв, крикнул внутрь:

– Все, можешь выходить!

Однако, никто не отозвался, и даже шума слышно не было. «Неужели все-таки она уже…», – подумал рыцарь и, создав малую Печать Сияния, быстро спустился, держа на ладони светящийся шарик. На чем-то заполненных корзинах лежала, скрючившись, небольшая фигурка в окровавленных обрывках одежды. Быстро завернув ее в прихваченный кусок ткани, изображающий ранее занавеску, Родерик поднялся наверх и вышел во двор.

Там он аккуратно положил свою ношу прямо на крыльце. Развернул. Поморщился от увиденного, но не отвлекаясь, взял ее за руку. Сосредоточился и на самой грани ощутил биение Жизни. Выдохнул, поднялся с колен и стал сосредоточенно выводить над телом линии Силы. Лечение никогда не было его сильной стороной. Но двухуровневую Печать Света он все же мог сделать. Что и получилось. С пятой попытки. Пусть с ошибками, но он их компенсировал, вложив силы гораздо больше, чем требовалось.

После того как печать полностью вошла в тело, некоторое время ничего не происходило, затем оно вздрогнуло и захрипело. Родерик придержал голову, давая прокашляться и отдышаться. Наконец, более-менее придя в себя, лежащая на крыльце приподнялась и посмотрела на рыцаря. Большие темные глаза на красивом, похожем на детское, личике, серые волосы вьющейся копной вокруг него. Почти человек, но два больших настороженно дернувшихся уха, и пусть слегка, но четко выступающие вперед верхние зубы, видимые между губами немного странной формы, сразу доказывали противоположное.

Девушка-кролик слегка пошевелилась, удивленно прислушиваясь к ощущениям, обратила внимание на стремительно бледнеющие полосы от ударов по всему телу и опять взглянула на Родерика. В глазах появились капли, быстро превратившиеся в ручейки, раздался тихий плач. Он с трудом подавил желание обнять и успокоить. Поднялся, выпрямился и, глядя на девушку, постарался сказать максимально жестко (получилось плохо):

– Во исполнение решения суда «О незаконных поселениях на территории провинции…» от ** числа сего года ты должна немедленно покинуть это место. Поселение будет ликвидировано методом сожжения.

И показав рукой, продолжил:

– Твоя семья уже отправилась в ту сторону.

Д’Алион демонстративно отошел, стараясь выглядеть свирепо. Хотя взор то и дело соскальзывал с глаз девушки на то, что, в общем, одежда не скрывала, ввиду ее отсутствия. А смотреть там было на что, ведь к этому времени все поверхностные повреждения исчезли (да и внутренние должны быть подлечены немного). Девушка-кролик, немного успокоив льющиеся слезы, поднялась на ноги. Заметив, куда он смотрит, стремительно покраснела и постаралась как можно быстрее завернуться в оставленную на крыльце занавеску. Затем она отошла подальше и опять уставилась на рыцаря.

Родерик, не выдерживая непонятной двусмысленной ситуации, и уже действительно злясь (на себя в первую очередь), практически прорычал:

– А ну вон отсюда! – и даже топнул ногой.

Девушка, наконец, сообразив, что он хочет, как-то странно дернув плечами, развернулась и вышла со двора. Д’Алион, давя неожиданно возникшую и совершенно не нужную в текущей обстановке мысль, тоже покинул это место и, немного отойдя в сторону, поднял руки. Если лечение давалось ему с трудом, то вот Огонь был подвластен на порядок лучше. Что и выразилось в быстро формирующихся линиях Силы над руками. Завершив построение, Родерик резким движением выпустил печать и она, стремительно расширяясь, накрыла зону, огороженную кособоким заборчиком.

Раздалось шипение и одновременно по всей площади появились язычки пламени, стремительно превращаясь в оранжево-белые ленты. Буквально через несколько мгновений на месте фермы бушевал гигантский столб пламени. Который, впрочем, не менее быстро опал. А на его месте теперь было только черное, идеальной формы, круглое пятно с неравномерно распределенными кучками золы.

Рыцарь, все это время простоявший в напряжении, устало выдохнул. Создав столь сложное построение, да и еще после предыдущей печати, Родерик чувствовал, что пусть не до донышка, но себя явно вычерпал сильно. И теперь сегодня, а может быть и завтра, ему стоит избегать создания печатей, пока Источник вновь не наполнит резерв.

Д’Алион подошел к лошади и, сев на нее, внимательно посмотрел по сторонам. Но девушка, похоже, действительно выполнила его требование, так как он никого вокруг не заметил. К своему удивлению, рыцарь даже испытал некоторое разочарование. Еще раз оглянувшись, Родерик пустил лошадь легкой рысью, прикидывая маршрут до стоянки отряда и постепенно погружаясь в свои мысли. Появилась и та, неожиданная, уже окончательно в форме вопроса. Даже нескольких. И как рыцарь не пытался, они никак не уходили, становясь все навязчивее. «Надо будет поискать в книгах, а может и спросить кого-нибудь, – устав бороться, начал думать Д’Алион, – только делать это придется осторожно».

Ему очень не хотелось, чтобы о таком поиске узнали. Хотя вопросы были простые: «Вот у нее есть уши. А там, где спина и ниже… хвостик присутствует? И где именно? А если есть, то какой длины? И какой он… на ощупь. Такой же, как уши, или нет? А если…»

…

Кусты шевельнулись, и из них выбралась гибкая фигурка. Постояла перед пепелищем и, осматриваясь, двинулась внутрь. Неожиданно она споткнулась. Нагнувшись и пошарив в золе, извлекла… тарелку. Обычную глиняную. Вслед за ней были найдены кружка и половник. Постепенно обнаруженное копилось кучкой, а глаза у девушки-кролика, а это была именно она, становились все шире. Особенно когда нашла свои совершенно нетронутые огнем вещи и стремительно переоделась.