Страница 40 из 74
Он покачал головой, прогоняя эти мысли из головы. — Побеспокоишься о «Спеллджаммере» позже, — сказал он себе. — Мне и так есть о чем подумать здесь и сейчас.
«Трехсторонний» остановился в тридцати футах от членов экипажа корабля. В то время как сам глаз существа оставался неподвижным, Телдин мог видеть, как его трехдольный зрачок открывается и закрывается в точных, почти механических градациях — предположительно, изучая фигуры, стоящие перед ним. Через несколько секунд существо приблизилось на пару футов, затем снова остановилось. Владелец Плаща подождал почти полминуты, но существо больше не двигалось. Оно также не издавало ни звука и не пыталось общаться. Оно просто там стояло, кончики его щупалец извивались, как змеи из корзины.
— Полагаю, теперь моя очередь, — сказал он себе. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, он шагнул вперед, между Бет-Абзом и Даргетом, к существу. Остановившись в двадцати футах перед существом, он развел руки, показывая, что они пусты.
Существо наблюдало за ним в полной тишине, его единственным движением было быстрое открывание и закрывание зрачка.
Без предупреждения Телдин почувствовал теплый импульс силы, исходящий от плаща у себя за спиной. Затылок у него покалывало, и это ощущение — почти как легкий разряд статического электричества — распространилось по позвоночнику и проникло в мозг...
И внезапно он смог почувствовать и интерпретировать мысли «трехстороннего», запутанную смесь концепций и эмоций, смешанных с символами, для которых в уме Телдина не было никаких ссылок.
«Этот [интересно] частично искалеченный [удивление-жалость] с неполным телом!»
Телдин отшатнулся на шаг назад под воздействием — почти болезненным — мыслей существа. Если мысленный голос Эстрисс был «громкостью» обычной речи, этот неожиданный поток мыслей больше походил на крик во весь голос. Когда он восстановил равновесие, боковым зрением увидел Джулию и Джана, бегущих ему на помощь. Он махнул им в ответ. — Со мной все в порядке, — сказал он им. — Все в порядке.
Затем он повернулся к «трехстороннему» и сделал еще один медленный шаг к нему. — Я не причиню вам вреда, — спокойно сказал он, доверяя плащу, чтобы превратить его слова во что-то, что существо могло понять. Накинутый на плечи плащ пульсировал и трепетал с необычной силой. Внезапно его осенило, что это была самая сложная задача перевода, которую плащ когда-либо ставил перед собой, и это доводило мощный инструмент до предела. — Я хочу поговорить с вами.
«Трехсторонний» дернулся, будто его хлестнули или ужалили. Он молниеносно развернулся, чтобы сфокусировать другой глаз на Телдине. Его мысли хлынули наружу и проникли в разум Владельца Плаща, отфильтрованные через плащ до более сносной телепатической «громкости».
«Это [потрясение] животное говорит [изумление]. И все же [неверие] этого не может быть. Он не может быть разумным. Это ошибка [определенность]».
Телдин почти улыбнулся. Он слишком хорошо понимал отрицание существа. До того, как корабль рейгара потерпел крушение на его ферме, если бы с ним заговорило какое-то странное привидение, которое не соответствовало его представлению о том, как «должно» выглядеть разумное существо, он, вероятно, отрицал бы это и отверг бы это как какую-то ошибку или мистификацию. Он сделал еще один медленный шаг вперед.
— Это не ошибка, — тихо сказал он и почувствовал, как плащ переваривает его смысл. — Я могу понимать вас, и я могу говорить. Я разумный. Я другой, но все, же разумный.
«Трехсторонний» снова повернулся, чтобы посмотреть своим третьим глазом. Он долго «молчал», обдумывая его слова, как подумал Телдин. Затем он приблизился на пару шагов.
«Не ошибка [сомнение, страх]? Дефектное животное [чудо] разговаривает. Откуда ты, неполноценное животное?»
— Мы прибыли сюда из «Хатспейс», — объяснил Телдин. — Конечно, вы можете называть его как-то по-другому. Мы двигались вдоль течения во флогистоне...
Поток мыслей прервал его. «Неполноценное животное [недоумение], бессмыслица, не имеющая смысла. Говорит ерунду [сомнение], о чем?»
Телдин решил, что плащ не способен справляться со сложными темами. Быстро — до того, как «трехсторонний» решит, что его неполно переведенные слова, в конце концов, были просто бессмысленной болтовней, — он перефразировал свой ответ. — Этот мир находится в хрустальной сфере, — объяснил он. — За пределами сферы находится то, что мы называем флогистоном, или Потоком. Мы пришли сюда из другой сферы, внутри которой имеется еще больше миров.
«Никакого смысла [путаница], но в форме есть какой-то смысл». Мысли существа двигались медленнее, будто оно ломало голову над сообщением Телдина. «Хрустальная сфера [разочарование], нет смысла, флогистон — непонятно. Несовершенное животное [любопытство] несовершенные мысли? Мир за пределами мира [недоумение] бессмыслен». И затем, с внезапным взрывом мысленной речи, которая снова почти ошеломила его, Владелец Плаща почувствовал понимание существа.
«Неполноценные животные [шок] прибыли сверху из-за солнц [ошеломление]? Его слова означают это, в конце концов, означают вполне. И все же, что может быть за пределами солнц [благоговейный трепет]? Ничего нет за пределами солнц [тревога], ничего за пределами нашего мира. Ничего [страх], кроме времени. Да, древнего времени до того, как люди [ужас-шок] до того, как люди были Другими [паника]. Могут ли неполноценные животные быть Другими, быть неполноценными [отвращение-отрицание] нет, нет [шок] невозможная ошибка...»
Отдельные мысли существа превратились в, своего рода, «мысленный белый шум», расплывающийся в мешанину символов, для которых у Телдина не было ни ссылок, ни основания для понимания. Однако нельзя было ошибиться в эмоциональном содержании — глубокий шок, смешанный со страхом и своего рода паническим сомнением.
Не меняя ориентации, существо быстро зашагало прочь от Телдина — одно из преимуществ трехсторонней симметрии, как подумал он, — и присоединилось к своим товарищам. На расстоянии он мог чувствовать их быстрый мысленный разговор — или, может быть, спор, — даже, несмотря на то, что плащ был неспособен различать отдельные мысли или концепции.
Он почувствовал чье-то присутствие рядом с собой и, обернувшись, увидел Джулию, стоявшую рядом с ним. Ее глаза были прикованы к трем «трехсторонним» существам. — Что, черт возьми, все это значит? — спросила она шепотом. — Что это за существа?
Телдин ответил не сразу. В этом и был вопрос: кем были эти «трехсторонние» существа?
Были ли они представителями расы Джуна?
Нет, этого не может быть.
Несмотря на то, что они определенно соответствовали описанию Эстрисса, он не мог заставить себя поверить, что эти существа были представителями расы Джуна — расы, которая оставила после себя артефакты в сотне миров, возможно, включая как его абсолютное кормило, так и сам «Спеллджаммер». Разве Джуна не путешествовали по морям флогистона миллионы лет назад? Разве они не бродили по вселенной до того, как люди и иллитиды — даже до того, как трикрины, о которых говорил Эстрисс, — отважились отправиться в пустоту?
Но «трехсторонний» ничего не понял из того, что Телдин «рассказал» ему о хрустальных сферах, или о флогистоне, или о других мирах, разве не так? И это не могло быть просто проблемой перевода. В конце концов, существо поняло, что Телдин имел в виду, что он пришел «из-за солнц», и это его глубоко встревожило, почти как если бы...
Почти так, как, если бы сфера, окружающая планету, была запретной территорией с обеих сторон — со стороны Потока, и со стороны планеты — на выход. Как будто Телдин и другие стали объектами, вселяющими страх, потому что они пришли из запретного региона. Нет, они не могут быть расой Джуна, формирующей планету и изменяющей сферу.
Но тогда, кто, же они?
— Я не знаю, — ответил он на вопрос Джулии.
Могла ли раса Джуна эволюционировать? Эта мысль внезапно пришла ему в голову. Могли ли они каким-то образом откатиться назад, забыть то, что знали раньше, потерять свои силы? Могли ли они оказаться брошенными здесь, на этой единственной планете, отрезанными от вселенной, которая когда-то была их игровой площадкой, — брошенными так надолго, что их расовая память не содержала никаких следов того, кем они когда-то были? Это, безусловно, объяснило бы, почему Звездный Народ исчез из поля зрения всех других рас: они просто каким-то образом деградировали, оставив после себя только артефакты.