Сундук мертвеца

Увы, детство кончилось. И не осталось места баловству. Сложив руки на груди, я закинула голову и несколько минут рассматривала обглоданный пожаром особняк. Удручающее зрелище.

Оглянувшись по сторонам, я не обнаружила ничего подозрительного. Надеясь, что никто не заметит моих маневров, но и не особо таясь, без всякого труда вошла на чужую территорию. Машинально закрыла калитку. Впрочем, судя по пустым банкам из-под пива, можно было и не стараться, местная молодежь явно наведывалась сюда без приглашения.

Построенный в современном стиле особняк некогда был великолепен. Огромные панорамные окна от потолка до пола открывали дивный вид на озеро на втором и третьем этажах и на сад на первом. Сейчас же все они были раскурочены мощным взрывом. Остались лишь стены и те были обезображены и полуразрушены последующим пожаром. Некогда ухоженный сад пришел в запустенье. Среди сочной зеленой травы то и дело попадались обугленные камни, стекла, обломки мебели. Каким-то чудом входная дверь осталась почти невредимой, хоть и весела на одной петле.

Поднявшись по ступенькам, я с опаской вошла внутрь. Память воскресила непрошенные воспоминания. Стараясь в них не углубляться, а заодно и не пораниться, я прошлась по комнатам первого этажа. Лестница, ведущая наверх, обвалилась – ни единого шанса подняться. Разве что через окно, взобравшись на дерево. Но тогда не миновать вопросов от соседей. Вход в гараж был завален обломками каменной плиты. Пришлось выйти и зайти с улицы. Гараж пострадал от пожара и мародерства в равной степени. Если и оставались здесь следы преступления той ночи, то они были полностью уничтожены теперь.

– Что ты здесь делаешь?

Подпрыгнув от неожиданности, я инстинктивно попятилась назад. От страха перед глазами поплыли черные пятна. Прикрыв глаза рукой, я сказала, не узнав собственного голоса:

– Никитин – ты придурок. Кто же так подкрадывается?!

– Не знаю… А кто лазает по чужим домам без разрешения?

Вполне прейдя в себя, я хмыкнула и направилась к выходу:

– Ну, домом это теперь не назвать. А женское любопытство никто не отменял.

– Странные у тебя интересы, -шагая рядом, усмехнулся он. – Проснулась в несусветную рань, сиганула в окно и прямиком на развалины взорванного дома какого-то бандюка.

– Уже почти девять. Самое время сходить в магазин.

– Еды полный холодильник.

– Ага, и ни единой банки пива, сока или водички.

– Решила позаботиться о ближних? – хмыкнул Никитин. Он явно злился, хоть и пытался сдержаться.

– Верно мыслишь, товарищ. По этой же причине воспользовалась окном, а не дверью. Не хотела тебя будить.

– Ценю твою заботу.

– Цени.

– А интерес к дому как объяснишь?

– Объясняться я не обязана, – мягко, но непреклонно, напомнила я, и оба мы знали, что речь вовсе не о сгоревшем доме.

Никитин всегда был благоразумным парнем. Вот и сейчас, выжил из себя улыбку и сказал:

– Я с тобой пойду. Надо же кому-то сумки тащить.

Я взяла его под руку и с привычным дружелюбием сказала:

– Раз так, то и мороженое купим. Чувствуя, будет жарко.

По возвращении мы обнаружили, что все ребята уже проснулись. Более того, Кирюхина девушка даже успела напечь блинчиков на всю ораву. Разместившись в тени яблонь, мы завтракали и болтали. Лешка чаю предпочел ледяное пиво и, отпив немного с наслаждением, сказал:

– Эх, Сара, до чего ж ты мудрая…Было б еще пиво не безалкогольное.

– Сам же сказал, – хмыкнула Юлька. – Она мудрая. А тебе сегодня за руль. Так что, радуйся, что есть.

– Я и радуюсь. Сам бы ни в жизнь в такую рань в магазин не потащился. Это к шоссе топать. Мрак.

– Ничего, – хмыкнул Никитин. – Сара развлекла себя осмотром местных достопримечательностей.

– Это каких же? – озадачился Кирюха. А догадливая Маринка спросила:

– Не уж-то в тот взорванный дом полезла?

– Наша Сара и мимо прошла, смеешься? – улыбнулся Никитин.

Улыбался он широко, но чувствовалось, что все в нем бушует. Похоже, дорогой друг имеет все шансы стать для меня проблемой. Ребята же тем временем с пылом принялись обсуждать события полугодичной давности:

– Все случилось ночью, – рассказывал Кириюха. – Толи в конце ноября, толи в первых числах декабря. Одним словом, когда во всем поселке только в четырех домах живут, а особняки пустуют.

– Как пустуют? – ахнула Лешкина спутница. – Такую красоту без присмотра оставляют? И не грабят?

– Таких людей грабить чревато, – хмыкнул Лешка. – Это даже местная шпана понимает.

– Нет здесь никакой шпаны, – обиделся Кирюха. – А особняки оставляют на зиму, это правда. За ними местные бабы присматривают, они же убираются, пока хозяева в городе. К тому же, дома все на охране. Если что, из соседнего центра менты приедут.

– Когда все окончательно сгорит?

– Ага, не без этого.

– Так что с тем домом? – поторопила Марина. Она страсть как любила детективы.

– Жил там какой-то банкир, если верить матери. Жил не тужил, а потом взлетел на воздух.

– А что же, банкиров опять взрывают?

– Только тех, что деньги считать не умеют.

– Или наоборот, считаю слишком внимательно.

– Так может, просто утечка газа? – с некоторым разочарование спросила Марина. Кирюха покачал головой.

– Нет, убийство. Менты всех опрашивали, к родителям даже в город приезжали. К другим дачникам тоже наведывались.

– Надо же, как суетились.

– Видать, выписал им кто-то чудотворящий пендель.

– Не иначе. Где это видано, чтобы они напрягались?

– А результат-то был, нашли убийцу?

– Понятия не имею.

– Что местные сплетницы говорят?

– Тот редкий случай, когда сказать им нечего.

– Переживают, небось, бедные?

– А то. Все ведь ночью случилось. Особняки на берегу, а местные ближе к лесу живут. Никто ничего не видел. Услышали взрыв, проснулись, зарево от пожара стояло такое, что сразу ясно – спасать некого. Но местные к особняку побежали, да только пожарных и смогли вызвать. За забор никто даже не осмелился сунуться – полыхало сильно. Боялись, что огонь на соседние здания перекинется, но обошлось. От банкира одни угольки остались.

– Печаль, – вздохнула Маринка. История ей не понравилась. Грустно и без остроты.

Посмотрев на нее, Кирюха прищурился и сказал хитро:

– А дружки банкира, кстати, до сих пор сюда иногда наведываются. Причем ночами.

– Серьезно? – глаза Маринки засверкали от любопытств.

– Ага, ищут все чего-то. Я слышал, как соседка матери рассказывала. Приезжали сюда какие-то крутые, на джипах. Особняк, точнее, руины по сантиметру осмотрели. Тех, кто был в поселке в ту ночь вопросами замучили. И так несколько раз. Но, что примечательно, всегда разные.

– Но это же не значит, что работодатель у них тоже разный?

– Не значит. Но и то, что убийство банкира покоя многим не дает, не отрицает.

– Так что же, – нахмурилась Маринка. – Соратники в смерть банкира не верят?

– Тебе надо меньше триллеры смотреть – явно сносит башню, – хохотнул Кирюха. – Смерть его сомнению не подлежит. Труп в особняке был.

– Тогда, выходит, наши органы у них доверия не вызывают? Сами убийцу ищут?

– Похоже на то.

– Знаете что, – нарушила молчание Лешкина спутница. – У меня от ваших историй мурашки по телу. А я этого не люблю. Пошли лучше купаться!

– Поддерживаю, – разулыбался Кирюха и, не сговариваясь, все ринулись на перегонки за купальниками и полотенцами.

В город возвращались поздно ночью. Счастливые и усталые. Распрощавшись с ребятами, я поднялась к себе. С трудом выждав контрольные пятнадцать минут, спустилась на этаж ниже. На столе лежала небольшая пачка документов. Подле чайника появилась корзина с фруктами. Придвинув ноутбук, я принялась быстро строчить письмо.

Он возник из неоткуда. Я не успела не удивиться, не испугаться. В торговом центре в вечерний час было людно. Люди сновали туда-сюда. Шумели, болтали. Играла громкая музыка. Он отделился от толпы и преградил мне путь. Улыбнулся шикарно и произнес нараспев: