Страница 12 из 43
- Ну, не знаю – материнство вроде основной инстинкт женщины.
- Ты и вправду не понимаешь, что очень скоро мы загорим себя в кабалу. Будем подчиняться расписанию маленького засранца, который превратит этот дом в хаос? Мы потеряем возможность жить свободно и спокойно. Слава богу есть няньки. Надеюсь, что мне не придется возиться с сопливым ребенком.
Дура и овца. По другому не скажешь. Сделать что ли ей сюрпризец? Взять и запретить в этом доме беби – ситтер. Нет, я не причиню такого несчастья своему ребенку. Я конечно тоже не отец года, но бедный младенец страдать не будет.
Через час я похож на колбу в которой плещется около трех литров эспрессо. Хотелось опохмелиться, но Настя и так наверное считает меня алкашом, после моих ночных выступлений. Элегантен как рояль, жду Ольгу на крыльце дома, которая никак не может решить что ей обуть. Сука, как у нее так получается меня бесить?
- Глеб Егорович, садитесь в машину. Холодно.- заботливо открывает дверцу водитель. Как его там зовут? Не помню, да черт с ним.
Ольга молчит всю дорогу. Точнее, переписывается с кем – то в телефоне. Интересно, как она попадает по буквам такими когтищами? Оживляется только на подъезде к клинике.
- Понакупят ведер, и мешают на дороге,- кривится она, рассматривая дешевую маленькую машинку алого цвета, стоящую прямо у входа в клинику. Интересно, чем ей так не понравился сей пепелац. Как по мне так очень прикольный. – Сигналь, пусть проваливают. Не стану из-за этих нищебродов дорогие туфли топтать. Какого черта им вообще позволяют выезжать на дорогу? Место этой уродине в парке аттракционов.
«А тебе в зоопарке» - думаю я. Сейчас невестушка похожа на гиену. Даже острые зубки оскалила от злости. Сигналить не приходится, машинка срывается с места, словно за ней все черти ада гонятся. И мне кажется, что я вижу внутри рыжий всполох, похожий на пламя.
Нас встречает Михаил, как его там, хрен, по батюшке. Я не утруждаю себя запоминать имена кого попало. Он смотрит заговорщически, плешивый придурок. Да мне совершенно по барабану, кто и что напоет про меня Ольге. Никуда она не дернется, даже если я перетрахаю всех баб в этой богадельне. Слишком любит куколка роскошную жизнь.
- Все в порядке. Через неделю сделаем первую попытку. Ольга Владимировна, ваш материал подошел идеально, а вот с живчиками Глеба Егоровича пришлось повозиться. Но, все прошло успешно. Имплантируем эмбрион через неделю.
- Где эта... Ну, которая выносит бебика? – в голосе Ольги сквозит отвращение. Это кого она назвала «эта»? Поганка. Настю, что ли? Адвокат видит, как меня перекашивает, потому поспешно ее перебивает.
- Анастасия Алексеевна прошла все процедуры и уехала домой. Я рекомендовал ей покой и прогулки. Держать ее в клинике не было никакого смысла.
На меня словно бетонная плита сваливается. Насти тут нет. Эта «Мерри Поппинс» ускользнула, как песок сквозь пальцы. Хотя. Наверное к лучшему. Какой к черту, к лучшему.
- Ты куда? – удивленно кричит мне вслед Ольга, когда я срываюсь с места, как сохатый лось.
- Я вспомнил. У меня важная встреча,- отвечаю, даже не оборачиваясь. – Такси возьмешь.
Водила тоже отправляется лесом. Он мне не нужен. Гоню джип по адресу, указанному в истории Анастасии Романовой, в карточке клинике репродуктивной медицины. Я его запомнил с первого раза, словно каленым железом выжег на моей подкорке. Зачем я к ней еду? Чертова баба свела меня с ума, приворожила.
Звоню в дешевую дверь, колочу ногами и руками. Но ответом мне служит тишина. Зато из соседней квартиры высовывается седая старушечья голова.
- Полицию вызову,- шамкает эта Тортилла.- Ишь, фулюган.
- Мне нужна Настя, вы не знаете где она?
- К хахелю своему поди сбежала. Все они проститутки. Наська то получше многих, вежливая. Да тоже на одну колодку. Поди у своего женишка чичас. Любятся. А ты чего от нее хочешь, милок? Может я сгожусь?
- вы не знаете, где живет Настин хахель? – рычу я.
- Я их пасу, – что ли? Живет, где – то,- ворчливо отвечает старуха, захлопывая дверь.
Меня словно вырубило. У Насти есть друг, жених, хахаль. А я дурак круглый. Наверное она пошла к тому, кому доверяет. Тогда почему она ко мне обратилась за искрами? Не подарила свою девственность жениху. Может это все подстроено – наша с ней встреча, и все остальное, для того, чтобы потом тянуть с меня деньги. Твою мать, я лошара. Поверил бабе, которую знать не знаю. Повелся на целку, как сопливый щенок. А эта рыжая бестия просто меня развела. Хороша, чертовка. Далеко пойдет.
- А может и нет у нее никого,- несется из-за двери, но я не слышу, ослепленный своими мыслями. Бегу по ступеням, не чуя ног.- Точно нет, я ее с Катькой попутала. Настя то цветочек наш.
Настя
Прошло целых пять дней, с тех пор, как я поселилась в Машкиной норе. Ну, именно так она зовет маленькую квартирку, спрятанную в историческом центре нашего прекрасного города. Жилье ей досталось от бабушки, и она им очень дорожит. Красиво. Вроде, самый центр, но если выглянуть в окно, то видишь только, утопающий в зелени двор и детские качели, голубей толпящихся возле песочницы и белую толстую кошку, по имени Клепа, которую кормит весь подъезд.
Подруга усвистала на работу, оставив мне на столе завтрак, как и всегда. Сегодня, судя по запаху, блины залитые сливками с сахаром. Любимый Машкин завтрак. Она и сама похожа на булочку с изюмом – сдобную, ароматную. Невероятно вкусную. Мы познакомились в школе, и с тех пор я знаю – у меня есть еще один родной человек, которому я могу довериться. Это очень важно.
- Слушай, надо что – то делать,- округлила и без того огромные глазища, Машуля, когда привезла меня в свой мир, пять дней назад.- я продам машину. Пусть идет лесом твой ненормальный.
Я промолчала. Про «искры» Машке рассказывать я постеснялась, хотя она давно говорила, что моя девственность – это позор и пережиток. Только то, что я подписала договор ей рассказала. И что скоро стану «пробиркой».
-Он не мой. Маш, твоей машины не хватит, даже за анализы расплатиться,- возразила я. Да и Соне очень нужна будет реабилитация.
- Квартиру продам,- выпятила вперед пухлый подбородок моя подруга, и я почувствовала, что разревусь. Нет, таких жертв мне не надо. Я потом простить себе не смогу, что из-за моей глупости, такая хорошая Машка, лишится памяти о воспитавшей ее бабушке.
И вот теперь лежу на накрахмаленной Машкой простынях и вдыхаю аромат блинов. И знаю, что через два дня срок моего личного аутодафе, от которого не сбежать не скрыться.
Желудок подскакивает к самому горлу. Когда я пытаюсь поднять голову от подушки. Это, что – то новенькое. Новенькое и погано – противное. Вроде и тошнит, но очень хочется сожрать соленый арбуз. Нет, не съесть, а именно сожрать, заливая грудь вонючим рассолом. Странно и неприятно. Я медленно встаю, чувствую себя так, словно по мне проехал по меньшей мере грузовик, груженый пончиками. Пончик я тоже хочу. А вот блины, оказывается, вызывают адское отвращение. Странно. Я ведь люблю солнечные, залитые сливочным маслом кругляши. Тошнота подскакивает горлу, и я чувствую зверский голод. Наверное сказываются нервы, иначе не объяснить то, что я чувствую. Поборов тошноту, хватаю с тарелки блин и запихиваю в рот целиком. Странно, но тошнота отступает, зато ее сменяет нервоз. Бегу в ванную, чтобы почистить зубы, что меня приводит немного в себя, кстати. Или это свежевыжатый апельсиновый сок действует бодряще.
Хочется пройтись. Одеваю Машулину шубку, потому что в своей курточке, которую у меня хватило ума прихватить из дома, я превращусь в рыжую сосульку. А рыжие сосульки – это позорище. На улице сыплет первый снег, засыпает вечно зеленые ели, и кошку не реагирующую на раздражители, спящую под козырьком. И дышится, так легко. Я иду в сторону клиники. Сегодня нужно взять какие – то препараты, которые подготовят мою матку к заселению в нее маленького жильца, в венах которого будет течь кровь моего первого мужчины. Это так странно. И еще то, что я не буду ему настоящей мамой – моему пузожителю. Чужая жизнь, чужая любовь. Все чужое. Вчера позвонил Михаил Ефимович и просил прийти. Ну, что ж. Видимо это все же моя судьба, стать суррогатной мамой.