Не он

— Нет, — коротко звучит в ответ.

Положив ладони на широкие мужские плечи, Лин инстинктивно наклоняется вперед, всматриваясь в мелькающие на экране множественные окна и непонятные формулы.

— А что ты делаешь? — не сдается она, взволнованно ощущая, как напрягаются его мышцы под черной футболкой.

— Зарабатываю, — следует еще один односложный ответ.

— Как? Точнее хотела спросить, почему разрешено пользоваться интернетом?

— Мне не разрешено, Элли. Я использую кодированный канал.

— Ты хакер?

— Нет, — мужчина качает головой и ведет плечами, давая понять, что навязанные женские прикосновения ему доставляют дискомфорт.

— Ты женат?

— Элинор! — недовольно отзывается Дик.

— Это простой вопрос, — настаивает она.

— Нет.

— И детей нет? — затяжное молчание говорит красноречивее слов. — А ты бы хотел?

— Люди много чего хотят, Эль. А получив желаемое, начинают хотеть совсем другого, — философски говорит Дик, но ей озвученная позиция не близка, а скорее, отвратительна.

— Мы говорим не о новой машине или брендовых часах, а о детях, — запальчиво произносит Элинор.

— И в чем разница, Эль?

— А ты не понимаешь? — пораженно спрашивает Лин.

— Это ты не понимаешь, — равнодушно парирует он. — Я знал людей, готовых броситься под колёса автомобиля, потому что не были способны накормить своих детей. По мне так лучше бы они хотели машину и часы, прежде чем захотеть детей. А ещё я знал людей, считающих своих детей препятствием для воплощения новых желаний.

— Ты живешь в ужасном мире, ­— приходит к горькому выводу Элинор.

— Ты даже не представляешь, насколько, — соглашается Дик, и теперь замолкает Лин.

— Ты кого-то потерял?

— Мы все кого-то потеряли, Эль, — снова закрывшись в своем непробиваемом коконе, стальным тоном отрезает собеседник. — Тебе еще есть, что терять, — смягчившись, добавляет он и, поймав ее ладонь, крепко сжимает, прежде чем вложить в трепещущие пальцы Элинор заточенный карандаш. — Одиннадцатый портрет. Приступай.

— У меня не выходит! Не получается!

— Ты слишком спешишь.

— Я боюсь не успеть.

— Мы все этого боимся, Эль. Каждая прошедшая секунда становится прошлым. Расслабься и позволь времени течь сквозь пальцы, и поверь, тогда все получится.

— Нет. Сегодня я не хочу работать, — тряхнув длинными волосами, признается Эль, обвивая его плечи обеими руками и замечая, как в отражении дисплея каменеет линия его челюсти и заостряются скулы.

— Эль, — он уверенно расцепляет женские руки. — Это только усложнит нашу задачу.

— А какая у нас задача?

— Ты должна вернуться домой.

— Меня там никто не ждет, — качает головой Элинор, чувствуя, как на плечи внезапно начинает давить вся тяжесть этого бренного мира.

— Тебя ждет твой муж.

— У меня нет мужа, — произносит она, внутренности обжигает острая боль.

— Есть, Эль.

Дик медленно поднимается из кресла и, развернувшись, обхватывает ее скулы, заставляя смотреть в глаза. Он делает это крайне редко, но каждый раз упав в черноту бездонных зрачков, она лишается возможности дышать.

— У тебя есть муж, и ты не дашь ему довести начатое до конца. Ты вернешься и заставишь его пожалеть.

— Зачем ты мне это говоришь? — беспомощно всхлипывает Лин.

— Потому что это правда, — он резко отпускает ее, отступая в сторону. — Протяни ладонь, Эль.

— Зачем? — отрешенно спрашивает она.

— Дай мне свою руку, — непреклонным тоном повторяет Дик.

Лин пытается вырваться из-под влияния подавляющего ее сознание взгляда. Хотя бы моргнуть и вдохнуть… Перед глазами мельтешат белые пятна, постепенно превращаясь в танцующих мотыльков, свет в палате мерцает, или ей только кажется… Дрожащие пальцы свободной руки ложатся в его протянутую руку.

— Не смей сдаваться, Эль, — обволакивающий голос проникает в ее разум, заполняя все потаенные уголки. Сквозь стелящийся серый туман она безвольно наблюдает, как он разворачивает ее ладонь и вкладывает в нее меленькую идеально-круглую бусину.

— Я еще не закончила, — беззвучно шелестит ее голос. Она инстинктивно сжимает пальцы, а подёрнутый навалившейся сонливостью взгляд медленно ползет по десяти незаконченным портретам.

— Однажды ты их закончишь, Эль, — его шепот звучит прямо в ее голове, усыпляя беснующиеся мысли. — Я буду скучать, художница, — Лампочка последний раз подмигивает ей и гаснет, погружая сознание Элинор Хант в кромешную тьму.

Глава 7

— Эль, очнись. Давай, детка, просыпайся, ­— голос звучит откуда-то издалека, пробиваясь сквозь навязчивое жужжание. Жуткое ощущение — словно целый рой пчёл одновременно залетел в ее голову.

Чуть приподнявшись, Лин пытается открыть глаза, и гул усиливается, спазм простреливает затылок. Там наверняка появилась огромная шишка. Сдавленный стон срывается с губ, и Элинор за долю секунды вспоминает что случилось до того, как вырубилась. Точнее — до того, как ее вырубили.

Черт, сколько времени она пробыла в отключке? Черный мрак бездушно смотрит в окна, но дальше стеклянной преграды ему не проникнуть, и он терпеливо ждёт снаружи... Ночь. Глубокая ночь.

Судя по ощущениям, Элинор лежит на кушетке в своей мастерской. Ребра болят, вся левая сторона горит и пульсирует. Лин пробует пошевелиться, но ничего не выходит. Тело словно чужое, мышцы ноют от напряжения, губы печёт, во рту ощущается металлический вкус.

— Элли, видишь меня? — сквозь вату доносится низкий тембр мужа. Она изо всех сил напрягает зрение. Силуэт, склонившийся над ней, размытый, но даже нечётких контуров достаточно, чтобы лавина облегчения на время вытеснила адскую боль.

— Крис, — сипит она и вздрагивает, испугавшись собственного голоса. — Это ты. Слава богу, — всхлипывает и морщится, разбитая губа трескается, причиняя боль.

— Я, Эль, — напряжённо отвечает он. — Этого не должно было произойти. Не стоило оставлять тебя одну, — в следующую секунду она жалобно всхлипывает, почувствовав бережное прикосновение его ладоней к лицу.

Крис осторожно поворачивает лицо жены, осматривая нанесённый ущерб. Веки Лин обжигают выступившие слёзы. Один глаз, кажется, припух и видит хуже, чем другой. Соль разъедает кожу, и подвергшаяся нападению женщина жалобно стонет, смаргивая слезы.

— Он здесь, — шепчет Лин, пристально вглядываясь в лицо супруга.

Ее не покидает ощущение, что она смотрит на мир сквозь водолазную маску. Практически вслепую она тянется к мужу, отчаянно нуждаясь в тактильном контакте. И вздрагивает от испуга, когда из онемевших пальцев вываливается что-то тяжёлое и с грохотом падает на пол.

— Не бойся, Элли. Ты в безопасности, — успокаивает Крис спрятавшуюся на его груди жену. От его рубашки пахнет кровью, или ей мерещится, что этим запахом пропитано все вокруг? — В доме только мы с тобой, Элинор, — хрипло произносит мужчина.

— Нет-нет. Дик здесь, — нервно отвечает Лин. Ее щека касается чего-то влажного. Он снова попал под дождь?

— Никого, Элли. Только мы, — глубоко вдохнув, уверенно произносит Крис, успокаивающе обнимая жену.

— Но... — она вытягивает голову, заглядывая за спину Кристофера, силясь рассмотреть то, что уронила мгновение назад.

Со слухом и зрением возвращаются нервная дрожь и дикий страх. Элинор с ужасом смотрит на выпавший из рук пистолет. Ее взгляд ползёт дальше, цепляясь за багровые пятна на полу. Их много, слишком много...

— Он выбил пистолет из моих рук, а потом ударил меня. Я... я... –перепуганный взгляд зеленых глаз возвращается к лицу мужа, спускается на рубашку, пропитанную кровью. — Боже, что это? — с ужасом рассматривая рану на плече мужа, хрипит Элинор. Ее пальцы мелко дрожат, пока она пытается расстегнуть пуговицы рубашки, чтобы взглянуть что под ней, оценить масштаб опасности.

— Пуля слегка задела плечо. Всего лишь царапина, — перехватив хрупкие женские запястья, твердо произносит Крис.

Острая боль пронзает правую кисть Элинор. Именно туда попал Дик, выбив пистолет из ее руки. Опухшее запястье выглядит просто ужасно, гематома наливается кровью буквально на глазах, но это все мелочи по сравнению с окровавленной рубашкой мужа.