Страница 5 из 10
Взяв на руки испуганную девочку, Дарья, нахмурившись, проследила взглядом за мужем, пока он не скрылся из виду, и медленно пошла вслед. Ещё не родился тот мужик, который ей будет указывать! В глазах блеснуло упрямство, а уголки губ девушки дрогнули в ехидной улыбке.
Шум воды с каждым шагом слышался всё отчетливей, и старикашка заметно ускорился. Даниил едва за ним поспевал. «Вот тебе и дедок», – хмурился он. Внезапно деревья расступились, и задыхающийся мужчина чуть не врезался старому в спину. Дед стоял на высоком обрыве и печально смотрел в реку. Солнце сюда ещё не дошло, и вода казалась свинцовой. Даниил, тихонько обойдя старика, стал с ним рядом и недоуменно посмотрел вниз. Тёмный, глубокий омут, казалось, дышал, лениво ворочая тяжёлые воды. Мужчина тряхнул головой, нет, показалось, черная муть была неподвижна, как ведьмино зеркало.
– Что там? Я ничего не вижу.
– Не дай Господь, – поспешил перекреститься мужик и побрёл куда-то в сторону. Парень открыл было рот, чтобы спросить, как наткнулся взглядом на дерево. Сухое и кряжистое, оно росло почти над самым обрывом, свесив вниз тяжёлые ветви, увешанные страшными плодами. Маленькие, большие, голые пупсы и нарядные модницы – все они безмолвно висели на ветках, как диковинные дары. Руки и ноги их, неестественно выгнутые, создавали причудливое хитросплетение, вычурный экзотический коллаж. Однако лица повешенных все смотрели на реку, будто бы в ожидании чего-то или кого-то. Эта картина была столь необычно гротескна, что Даниил застыл с отпавшей челюстью, потеряв на время дар речи. Дед же спокойно приблизился к местному колориту и пристроил в ветвях очередной пугающий дар.
– Вот так. Пущай поиграет. А вы, – повернулся он к Даниилу, чьи глаза панически блестели, – езжайте отсель подобру-поздорову.
Еще раз взглянув в чёрную бездну притихшей реки, старик повернулся и, не смотря на мужчину, уверенно зашагал прочь. Тот, испугавшись остаться один на жутком обрыве, спеша и спотыкаясь кинулся за дедом, но странно, того уж и след простыл. Зато Даниил сходу налетел на жену.
– Чёрт, – вскрикнула женщина, едва не выронив дочь, и настороженно воззрилась на мужа.
– За тобой что, черти гонятся?
– Я бы не удивился… – проронил парень, отряхиваясь и подбирая упавшие снасти. Лицо его кривила дёрганная улыбка. – Пошли лучше в другое место.
– А там? – подняла Даша брови, опуская Варюшу на землю.
– Там обрыв, и до реки далеко, – стараясь, чтобы голос не выдал волнение, пояснил мужчина. Он тщательно отворачивался, чтобы не столкнуться с пристальным взглядом жены, и поэтому первый заметил, как дочь тянет какую-то ткань из-за дерева.
Девочка вприпрыжку неслась по лесной тропинке. Родители остались далёко позади, и любознательная малышка чувствовала себя волшебной феей из любимого мультика. Шаловливый ветерок трепал светлые прядки волос, то и дело швыряя их в лицо, запихивая в рот, щекоча нос. Тёплыми ладошками Варя смахивала кудряшки, весело хохоча в ответ незримому забияке. Пушистые кроны высоких деревьев скрадывали солнечные лучи, и в лесу царила атмосфера сказочной таинственности. Вдруг девочка встрепенулась, ей почудилось, будто бы ветерок заговорил с ней.
– Давай поиграем? – услышала она сквозь шелест листвы и пение птиц. Это было так удивительно, невероятно. Девочка замерла, улыбаясь во весь рот, и оглянулась. Родители уже близко и скоро нарушат очарование волшебства.
– Давай поиграем! – уже более чётко прозвучали слова, и белая ткань мелькнула за деревом. Варюша подпрыгнула и радостно поскакала туда. Она твёрдо верила, что там прячется фея.
– Поиграем, поиграем, – смеялась она, глядя в распахнутые глаза цвета неба под кружевом нарядного чепца.
– Варюш, ты что там нашла? – поспешил к ней отец. Даша, не отводя глаз, смотрела на то, как дочка несёт к ним, прижимая к груди, красивую фарфоровую куклу.
– Ей страшно и холодно тут одной. Лили попросилась ко мне.
– О, какая красивая кукла! – восхитилась женщина. – Ты ей имя дала?
– Нет, её так зовут, она сама мне сказала. Правда, Лили? – проворковала малышка, покачивая куклу в руках. Родители озадаченно переглянулись.
– Мама, можно я возьму её себе? – заканючила девочка, прижимая к маечке драгоценную находку. «Странно», – подумала женщина, кукла лежала в лесу на земле, а совсем не испачкалась. И вообще, казалось, что она совсем новая, буквально из магазина.
– Ну пожалуйста, пожалуйста! – взмолилась девочка, жалобно глядя папе в глаза, словно в самую душу. Тот, не сумев отказать, простодушно пожал плечами и кивнул головой в сторону матери, будто возлагая на ту весь груз ответственности за любое решение… Дарья нахмурилась и озабоченно задумалась. В лесу ни души, может, её потерял тот старик?
– Милая, давай вернёмся в деревню и поищем хозяйку Лили. Такую дорогую куклу не могли бросить просто так. Наверняка её потеряла какая-то маленькая девочка и сейчас горько плачет.
– А если никто не терял, можно Лили будет жить с нами? – жалобно прошептала Варюша, заглядывая в голубые глаза куклы. – Она очень хочет остаться со мной! – прижав к себе игрушку, девочка, пританцовывая, закружила по тропинке в сторону обрыва. Оба родителя, не сговариваясь, кинулись за ней. Поймав дочь в двух шагах от отвесной пропасти, Даниил притянул её к себе, отворачивая от злополучного дерева. К счастью, малышка была полностью поглощена своей находкой и не обращала внимание ни на что вокруг. В отличие от неё, Дарья, убедившись, что жизни ребёнка ничего не угрожает, с любопытством оглядывалась, ровно до того момента, как взгляд её уперся в дерево. Молниеносная боль скрутила живот, и молодая женщина с криком повалилась на землю. Глаза её расширились, а губы побелели. Скрюченные пальцы скребли сарафан на животе, пытаясь сорвать с себя прочный обруч опоясывающей боли. Даниил, не выпуская малышку, плюхнулся на колени возле жены, помогая ей подняться.
– Что с тобой, родная? Тебе плохо? Что у тебя болит?
– Ребёночек болит у мамы в животике, – как бы невзначай проронила девочка. Широко раскрыв глаза, из-за плеча отца она смотрела на дерево, и все кукольные лица были повернуты к ней. «Давай поиграем… Давай поиграем…» – незримо швырял ей в лицо шалопай ветерок.
О рыбалке в тот день никто даже и не вспомнил.
До деревни шли молча, лишь Варюша что-то увлечённо шептала на ушко безмолвной подружке.
Даниил озабоченно хмурился, видимо, подсчитывая про себя сроки и каждый раз неумолимо приходя к одному и тому же неутешительному результату. Полгода на вахте – это достаточный срок, чтобы Даша могла сообщить ему о беременности, а с тех пор, как он вернулся, не прошло и недели. То есть, как ни крути, этот ребёнок не может быть от него. Но как же так? Ему хотелось выть и рвать на себе волосы. Его Даша… Его нежно любимый цветочек… Как же она могла? Почему не оправдывается, не просит прощения? Он искоса глянул на девушку, та медленно плелась, виновато опустив голову. Тёмные локоны свесились на лицо безжизненными сосульками. Она как-то сразу осунулась, похудела. Как он мог не заметить эти огромные круги под глазами на бледном усталом лице? Под глазами, которые совсем недавно светились любовью, а сейчас потухли, как мёртвые кратеры. Даниил оступился и, чуть не упав, ухватился за руку жены, та с готовностью поддержала мужа, поймав его затравленный взгляд. Он с головой ухнул во влажные озёра некогда искрящегося оникса, отчаянно стараясь прочитать в них желанный ответ, опровергнуть безмолвную правду. Губы девушки дрогнули в виноватой улыбке, расплескав в глубине глаз безмерное раскаяние. Даниил отшатнулся, как от удара хлыстом. Он всё понял без слов, волна жгучего гнева затопила его, и он отвернулся от девушки, пытаясь скрыть свои чувства. Даша невольно поёжилась, всем существом интуитивно ощутив мгновенную перемену в муже. На глаза навернулись слёзы. Жалость к самой себе, пробившись тонким росточком, созрела в груди и расцвела буйным цветом по всем трепетным жилкам, во все потаённые уголочки души. «Что же делать, как быть?» – ураганом проносились мысли, ей хотелось упасть на колени и молить у Даниила прощенья, но она молча продолжала идти. До боли сжав кулаки и до хруста стиснув челюсти, он размеренно шагал рядом с ней. Не потому, что так сразу простил её, а потому, что рядом с ними шёл самый важный человечек в их жизни. Беззаботной бабочкой от цветка к цветку скакала белокурая наивная малышка, чью жизнь они не имели права испортить своими склоками и предательством.