Страница 1 из 10
Улана Зорина
Дар в Наследство – 2
Она спешит на помощь тем, Кто жаждет жить и возродиться, За Гранью в вязкой темноте, Вопит израненная птица. Она протянет руку ей, Спасёт из Ада и подкинет, В бескрайней райской синеве, Душа ликующая сгинет…
Кукла
Под хрупкой скорлупой фарфора
Таится чуткая душа.
В глубоких синих глаз озёрах
Ты утопаешь не дыша.
Стой… не поддайся бездне ада,
В омут стремглав не угоди,
Не потеряй в пучине смрада
Душу свою в конце пути.
Дрожащее тело свело от жуткого напряжения, а руки, испачканные алым, мелко тряслись. Тёплая речная вода хлюпала в грязных кроссовках при каждом дёрганном шаге. Струйки горячего пота катились по бледным щекам, рыжие кудрявые вихры слипшейся паклей свисали на высокий лоб молодого парня. Он, закусив губу и широко распахнув глаза, стоял и смотрел на бледное пятно лица девочки с широко раззявленным в крике ртом в заднем стекле быстро уходящего на дно автомобиля. Её маленькая и хрупкая ладошка судорожно, по-птичьи скребла пальчиками, не переставая хлопать по стеклу. Но разве по силам пятилетней девчушке разбить прочное автомобильное окно? Все попытки увязали в страшной безысходности.
В руках у девочки была кукла. Такая красивая и дорогая, фарфоровая, в светлом кружевном чепце и пышном платье. Сразу видно, хорошо жили люди, богато. А помогло ли оно им, это богатство? Перед лицом смерти всё злато мира абсолютно бесполезно! Его передернуло, прикушенная губа полыхнула болью, а по подбородку побежала горячая струйка. Он с трудом разжал челюсти и облизнул пульсирующую ранку.
Машина давно скрылась на дне вместе с угасшим бледным пятном лица, и пузырьки воздуха перестали играть в догонялки. А он всё смотрел на тёмную воду реки, ставшую стылой могилой так жестоко и бестолково загубленной жизни. Он безвольно стоял, изредка вздрагивая всем телом, топча измятую окровавленную траву и на чём свет стоит проклиная, нет, не себя, а тупого быка, так некстати притащившего на сделку своё сытое и ухоженное семейство. Сжатые в кулаки руки свела судорога, а на ладонях отпечатались глубокие бороздки от ногтей. Напряженные желваки надулись тугими узлами, а от скрежета зубов заломило челюсть. Перед глазами убийцы ещё долго стояло искажённое гримасой ужаса детское личико и прижатая тонкой ручонкой безразличная ко всему красавица кукла.
Резкий звонок телефона вывел его из ступора.
Судорожным движением рыжий выхватил из кармана потёртый мобильник и прижал его к уху. С тревогой в бегающих глазах он прислушался к собеседнику и, стиснув трубку побелевшими пальцами, отчаянно закричал:
– Есть, есть деньги… Не трогайте их… Я всё отдам… Я нашёл!
– Дань, где ты откапал эту халупу?
– Ну почему сразу халупу, премиленький домик. Вполне себе аккуратненький.
– Премиленький, аккуратненький сарай, – сказала, как отрезала, Дарья, одарив мужа суровым взглядом исподлобья.
– Да брось, дорогая, представь себе, целых две недели вдали от городского шума и ядовитых испарений. Только посмотри, какая красотища вокруг, – широким жестом свободной руки обвёл мужчина пространство и улыбнулся зажатой под мышкой сопевшей малышке.
– Вон и Варенику нравится… ай, – он едва успел подхватить на руки вертлявую девчушку. – Фу…
– Да поставь ты её, – фыркнула Даша, неприязненным взглядом окидывая округу.
Небольшая деревенька пугала и завораживала одновременно. Аккуратные приземистые домишки, низенькие, поблекшие со временем заборы. За ними видны огородики с ровными рядами посевов, вольно бродившая домашняя птица и даже пузатая свинья, суетливо тыкающая тупым рылом в рыхлую землю. Все было насквозь пропитано сельской романтикой и совершенно не нравилось городской до мозга костей молодой женщине. Чего только стоит густой лес, выросший, казалось, прямо на заднем дворе маленькой избушки. Стоило сложить это всё вместе, и это место выглядело столь удручающе, что у девушки заломило зубы. Провести две недели без интернета в глубокой заднице мира – то ещё удовольствие. А супруг с дочкой, кажется, и не замечали подавленность матери, звонко хохоча и валяясь в пушистой траве перед домом на изумрудной лужайке.
– Кх-кх, – сухой кашель привлёк их внимание, и оба удивлённо уставились на стоявшую у калитки улыбающуюся старушку. Дарья, вынырнув из своих грустных мыслей, повернулась и встретилась взглядом с прозрачными старческими глазами.
– Вы кто такие будете? – взгляд старухи сразу стал острым и внимательным.
– А мы, бабуль, отдыхающие. Хозяин любезно одолжил нам на время ключи от домика, а что, мы мешаем вам? – озадаченно огляделся Даниил, обращая внимание на не замеченное ранее оживление в деревне. Почти из каждого дома на свет выползли такие же древние анахронизмы и пялились на приезжих любопытными взглядами.
– Нет, чего это удумали, отдыхать тута? Кому помешали? Нам чтолича? Ты, это, живи, чай, да только девку свою в лес не пущай, – оглянулась бабуся испуганно на товарок своих, головами покачивающих. Втянула голову в плечи и нехотя добавила.
– А лучше, милок, забирай всех да поезжай отседова подобру-поздорову. Не ровен час, лихо накликаешь. Мы свою жизнь уже прожили, нам то чё, а вот тебе есть, чего терять, – и быстро зыркнула на девочку.
– Да ты чего, старая? – опешил Даниил, выпуская из рук вертлявую дочь. – С чего это нам уезжать? И терять ничего я не собираюсь. Вы что тут, совсем с ума посходили в своей глуши да без цивилизации? Мы, бабуль, отдохнуть приехали, за грибами да ягодами в лес ходить, в реке купаться. Не беспокойтесь вы так, мы вам не станем мешать, – повысил он голос, чтобы его услышали все старики. А те только охали да платочки к глазам прикладывали. Махнул рукой на них мужчина, да и пошёл в дом, не оглядываясь. Следом вприпрыжку радостно бежала девчушка лет четырех, забавно тряся белокурыми кудряшками, и звонким голоском напевала:
Бабочка, ты мой дружок,
Полетели на лужок,
Там нас ждёт много цветков,
Разноцветных лепестков.
Будем вместе мы летать,
Веселиться, танцевать.
Дарья хмурым взглядом окинула настороженных обывателей и, вздохнув, направилась вслед за мужем.
– Ну, что, Никитична? – подошел к старухе плешивый дедок, лениво почёсывая куцую бородёнку.
– Чаво-чаво! – отмахнулась бабка, насупив кустистые брови. – Не к добру, ох не к добру… Жди беды, Мартын!
Даниил давно мечтал смотаться куда-нибудь из душного города, только дачу они с Дашей ещё себе не нажили, а в многочисленных деревеньках в живописной округе шумного города у обоих родственников не водилось. Тут-то и помог ему Санёк – друг и сосед по совместительству. Тому в наследство от бабки досталась небольшая хатёнка. Городскому парню не с руки было то наследство, и домишко медленно ветшал без хозяйской заботы. В деревне той Санёк гостил пару раз всего лишь. Пока жива была бабка, то мать не пускала мальчишку к старухе, говорила, глухое там место, не хорошее. Потом бабуля тяжело захворала, и семья забрала её в город. Покинутое старой хозяйкой жилище так и осталось забытым. Жена приятеля бросила его ещё в лихие двухтысячные, запретив встречаться с ребёнком. Что у них там приключилось, Санёк никогда не рассказывал и лишь испуганно вздрагивал, когда речь заходила о прошлом. Другой семьёй друг так и не обзавёлся, и прозябал последние несколько лет бобылём. А как узнал, что Даниил ищет место для отдыха, так и предложил ему присмотреться к домишке… Смотались друзья по-быстрому, чтобы проверить, в каком состоянии старинные владения, и оба остались довольны. Как ни странно, избушка была вполне себе крепкая и добротная. Немного прибрались, и гордый владелец вручил Даниилу заветный ключик от бабкиной хаты. Только вот Даша совсем не хотела ехать в незнакомое захолустье, ещё и с ребёнком. Насилу уговорил её муж, аргументируя тем, что Варюше полезно будет подышать свежим деревенским воздухом. Теперь же, при взгляде на кислую мину любимой, сердце его сжималось. Он и так не понимал, как уговорить жену сменить гнев на милость, а тут ещё эти странные бабки.