Страница 11 из 107
На очередном шаге ботинок впечатался в красное пятно, особенно яркое на фоне тусклой плитки. От пятна тянулась цепочка пятен помельче. Я проследила за ней и упёрлась взглядом в закрытые черные слипоны из дешёвого жёсткого материала.
Оказалось, что на этом месте шеренга заканчивалась, и те самые рабы, что пребывали в наихудшем состоянии, стояли именно здесь. Землистые лица, побелевшие губы, полуобморочные покачивания… Двое из них в буквальном смысле истекали кровью, пока я тянула резину и мучалась проблемой выбора!
Ох, Гайя…
Один из раненых, с особенно глубокими кровавыми бороздами на предплечьях, видимо, уже подошёл близко к пограничному состоянию забытья и неосознанно поднял голову.
На меня взглянули мутные глаза, в пелене которых мучилось, корчилось и смиряло себя через боль живое разумное существо, которому глубоко не повезло оказаться на этой безумной планете в качестве раба.
И тогда я решилась.
— Эй! Подойдите сюда! — крикнула охраннику и, когда он приблизился, ошарашила его заявлением: — Беру выбранных ранее без изменений… И весь остаток первой партии. Сколько тут их?
— Не считая братьев, семь единиц, госпожа.
— И уложите раненых куда-нибудь, пока они сознание не потеряли!
Издалека Талла Ней сделала мне знак отойти в сторонку на приватную беседу.
— Не хочу быть навязчивой, но вижу, что должна вмешаться, — деликатно начала она. — Во избежание проблем у вас в первое время…
— Проблем? — насторожилась я.
— С рабами. Вы отсеяли единицы с гиперагрессивными наклонностями, но оставили более опасные типы личностей.
— Социопатов? — предположила я.
Это был единственный по-настоящему опасный психотип, который был мне известен. По детективным видео в галанете, просматриваемым время от времени одинокими вечерами.
Талла Ней задумчиво оглядела огромную толпу рабов, стоящую напротив горстки оставшихся «агрессоров», которые теперь вместо яростной злобы излучали не менее яростную зависть.
— Да, социопатов и манипуляторов. Тут их всего девятнадцать. Первые опаснее, потому что для них не существует границ, кроме страха за свою шкуру. А вы по своей натуре не сможете контролировать их через страх и боль.
Я тоже посмотрела на толпу.
— А как вы их определяете? Не чувствую ничего подозрительного.
— Опасность социопатов, Гайя, в том, что они малоэмоциональны, зато — идеальные манипуляторы и прекрасно себя контролируют. Агрессию они испытывают только в случае непосредственной опасности, грозящей их жизни или даже просто интересам. И сейчас, на смотре рабов, они находились в ровном состоянии, ведь понравиться вам — в их интересах.
— Покажите их, Талла! — попросила я, заинтригованная и перепуганная одновременно.
Шутка ли, целых девятнадцать социопатов у меня под боком? Да они всё поместье на уши поставят своими интригами и подставами!
Талла Ней кивнула и велела охраннику снова выстроить рабов в шеренгу, теперь уже по другой стороне межбарачной площадки.
Пройдя мимо первых десяти рабов, мы остановились перед одиннадцатым — невзрачным и совершенно безобидным на вид худеньким юношей-космозонгом с тёмно-фиолетовой умной и спокойной аурой.
— Запоминайте, Гайя, — рассудительным тоном учительницы младших классов произнесла диниту, не заботясь о том, что раб ее слышит. — У каждой личности есть свой базовый цвет. И слишком густые, концентрированные оттенки, ниже шеи чаще всего непрозрачные, свидетельствуют об отклонениях в психике. Взгляните, — она взмахом руки обвела контуры четко видимого кокона, — тут очень темный, непроницаемый фиолетовый цвет. Это первый маячок. Второй существенный маячок — обладатель слишком спокоен. Третий маячок…
Талла сделала длинную выразительную паузу. Я выжидательно переводила взгляд с нее на раба и обратно.
— Ты заслужил наказание, раб! — вдруг процедила она неожиданным для такой нежной девушки низким угрожающим голосом. — Сто ударов плетью!
В темно-фиолетовой глубине ауры, доселе спокойной, на уровне горла заклубились ярко-алые завитки гнева, похожие на миниатюрные грозовые тучи. И сходство стало разительным, когда в «тучах» засверкали зигзаги крохотных мстительных молний.
Как ни в чем ни бывало, Талла Ней невозмутимо вернулась к академическим интонациям и продолжила:
— Третий маячок — резкая агрессия вместо страха или тревоги в ответ на любую угрозу. Видите эти молнии?
Не успела она договорить, как зигзагообразные вспышки исчезли без следа, а ярко-красные тучи начали растворяться в темно-фиолетовой гуще ауры. Я уловила быстрый взгляд, который раб кинул на Таллу Ней из-под опущенных век, оценивая непонятное ему поведение.
— Да, вот ещё один важный признак, — с удовлетворением заметила девушка. — Если реакция на угрозу сглаживается быстро, то это высокоактивный…или, что точнее, высокоадаптивный социопат. С таким легче иметь дело. Он лучше вписывается в окружение, подстраивает любые условия себе на пользу, не скрывает своей сущности, а наоборот, демонстрирует и готов идти на сотрудничество ради очевидной выгоды. Поступаясь своими же менее существенными интересами… Он даже способен испытывать подобие привязанности, но это отношение напоминает ревностный уход за любимой личной вещью. Как правило, такой тип формируется, если личность находится в рабстве с младенчества, при условии деструктивного обращения. А вот типичные сверхопасные социопаты, влияние которых наиболее разрушительно, формируются с сознательного возраста, начиная с четырех-пяти лет… особенно когда маленький раб теряет относительно комфортную обстановку или свободный ребенок становится рабом, а затем помещается в крайне токсичное окружение и подвергается жестокому обращению. Такие типы встречаются среди рабов очень часто…
Поняв, что никто не собирается его пороть, раб снова сделался спокойным, как айсберг. Только живой блеск полуопущенных глаз выдавал в нем напряжённую работу мысли.
— Выйди из шеренги и постой в сторонке, — велела Талла Ней и двинулась дальше.
Следующим был тоже социопат, но обычный. От высокоактивного его действительно отличало длительное бурление яростно-мстительных красок в ткани ауры. А молнии так и продолжали сверкать по краям, даже когда мы отошли.
Затем мы рассмотрели в деталях ауры пяти эмоциональных манипуляторов подряд.
Цвета также были очень густыми, однако полупрозрачными на всей поверхности кокона. Единственное, что отличало манипуляторов от социопатов, как пояснила Талла, — это способность испытывать привязанность, чувство вины и сострадания, а также ответственность по отношению к важным для них людям. По головам окружающих во имя личных целей они предпочитали идти только в самых крайних случаях, вроде вопроса жизни и смерти. И подобные типы также встречаются среди рабов в большом количестве…
— О космос, Талла! — воскликнула я. — Вас послушать, так среди рабов нормальных и вовсе не встретить.
— А разве рабство само по себе нормально? — парировала Талла Ней. — Ненормальные условия формируют ненормальные психотипы. Это, как любят говорить на Земле, неизбежный закон солёного огурца. Если взять хороший свежий огурец и поместить его в концентрированный рассол…
— …то через некоторое время мы получим соленый огурец с характеристиками, соответствующими составу рассола, — закончила я и вздохнула.
Все выявленные рабы с развитыми асоциальными наклонностями, отправлялись в компанию к самому первому — высокоактивному социопату. Среди оставшейся дюжины большая часть оказалась социопатами-тихушниками, пассивными и с виду очень робкими. Они были словно живые ходячие мины замедленного действия — неизвестно, когда у кого и от чего сорвёт крышу.
Встретился среди асоциалов и ещё один редкий типаж — так называемый «весёлый» социопат. Правда, ничего веселого в его типичной линии поведения не нашлось: эдакий хладнокровный клоун, косящий под общительного душевного экстраверта, а после удовлетворения нужд мгновенно уходящий в игнор.
Мне было одновременно как интересно, так и грустно присматриваться к этим несчастным, но опасным существам. Вопреки всему, серьезного отторжения они у меня не вызывали. Работая в ксенозаповеднике, я частенько взаимодействовала с инопланетными хищниками — правда, уже дрессированными, — и основные правила безопасного обращения с ними поразительно напоминали те, что прямо сейчас втолковывала мне Талла Ней.