Страница 7 из 10
За городом дороги кончились, и дальше он ехал просто по саванне. Время от времени, найдя возвышенность, он останавливался и осматривался в поисках облаков пыли. В какой-то момент он заметил такое позади. Его могли преследовать, и надо было срочно что-то предпринять. Он был на практически плоской, как столешница, равнине, и лишь далеко впереди маячили холмы, до которых ему и нужно было добраться. Он прибавил газу, понимая, что от этого станет заметнее, поднимая больше пыли. Наконец, впереди показалась рощица деревьев вокруг небольшой низины. Это был его шанс. Остановив машину в роще, он лёг позади одного из деревьев. Увидеть его издалека в этой желтоватой пижаме было бы крайне трудно. Спустя четверть часа, там, откуда он приехал, и в самом деле показалась машина. Это был армейский грузовичок, в кузове которого сидели двое солдат. Кел спокойно пошевелил пальцем патроны в магазине и вставил его в автомат. Так же спокойно он переключил предохранитель в самое нижнее положение. Ему нравилось всё это: ощущение угловатого металла в руках, движение частей, их щелчки, да и само укрытие, и то, что его не видели, тоже доставляло ему удовольствие. Это было хорошо знакомо и привычно, как работа по специальности.
Приложив приклад к плечу, он тщательно прицелился в подъезжающий пикап. Первые пули он положил в моторный отсек, затем в двоих в кузове, и наконец, в выскочившего из кабины пассажира, а последние в водителя. Все они были вооружены и носили военную форму. Доказательств, что они его преследуют, у Кела не было, но дать им себя обнаружить всё равно означало смертный приговор. Он некоторое время подождал, чтобы убедиться, что не появится вторая машина и что те, в кого он стрелял, не двигаются. Один свесился из кузова, остальные лежали вокруг. Кел встал и подбежал к машине, петляя по пути. В карманах у военнослужащих он нашёл удостоверения службы безопасности. Эти люди несомненно преследовали его. Сидевший в кабине был офицером, и у него был пистолет. Кел не стал его брать. Он собрал их магазины в рюкзак, усадил их обратно в кабину и багажник, забрал оттуда канистры с бензином, перелил в свой бензобак, сколько влезло, поджёг грузовичок и тронулся дальше.
– Плохо, очень плохо, – бормотал он себе под нос по пути. – Это пока ещё не полномасштабная охота, но они меня подозревают и ищут. Возможно, новый владелец моей пижамы донёс, несмотря на чаевые. Неужели ему была так дорога его старая пижама, а моя новая не понравилась? Чушь! Здесь все ненавидят диктатора. Хотя, им могли ничего и не сказать о покушении. По радио-то так ни словом и не обмолвились, что ищут стрелка. Диктатор умер в своём лимузине… Как же! Прежде чем сгоревший грузовичок найдут, пройдёт не меньше шести часов. Время у меня есть. Нужно добраться до границы и пересечь её как можно скорее.
***
Находясь от столицы в четырёхстах километрах, Кел не мог знать, что в ней начались беспорядки, грозившие перерасти в гражданскую войну. Местным радиостанциям было запрещено передавать эти новости, и он слышал только то, что передавали всегда: бодрую пропаганду, проповеди и рекламу. Граница между Туанебией и Ламбозией была прямо впереди, ещё часах в трёх езды, если не возникнут препятствия. Осталось добраться до неё по холмам, пересечь её и выбраться на дороги. С его номерами, полиция сразу остановила бы его, поэтому пикап нужно было бросить прямо у границы и дальше ехать на мотоцикле. Пикап пришлось бросить гораздо раньше, чем Кел рассчитывал. Несмотря на полный привод, он не смог пробраться через холмы и безнадёжно застрял. Кел выбился из сил, пытаясь выбраться из канавы, но в одиночку это было невозможно. Он заправил мотоцикл под завязку, повесил на него четыре полные канистры бензина, и поехал дальше.
Разменная монета
ГРАНИЦА находилась где-то в нескольких километрах. Приближаться к ней следовало осторожно, потому что отношения между обеими странами были напряжёнными, время от времени выливаясь в вооружённые стычки. Глядя на свой навигатор, Кел видел, что уже пересёк линию границы, но он всё равно не был уверен, что можно уже было не опасаться преследования спецслужбами Туанебии. Когда он был в пяти километрах вглубь территории Ламбозии, то остановился, выкопал небольшую яму, и закопал в ней всё своё оружие и боеприпасы. Его всё равно скоро остановят и возможно арестуют, а добавлять к возможным обвинениям в незаконном пересечении границы ещё и обвинения в терроризме было бы глупо. Он бы сделал это раньше, но по ночам вокруг кружили гиены, и он опасался, что его могли съесть заживо. Казалось, что Кел подготовился ко всему, что только мог предвидеть. Он тронулся в путь, стараясь держаться как можно дальше от дорог и поселений, но через день пути они начали встречаться чаще и чаще, и он был вынужден выехать на дорогу, ведущую прямо в столицу Ламбозии Укта́нгу. Тут он закопал свой навигатор и двинулся дальше, полагаясь на указатели.
Сначала Кел увидел знак «Остановитесь для проверки полицией», а через километр подъехал и к пилону со знаком «Стоп». Под небольшим навесом у дороги сидели в тени трое полицейских и стояли два мотоцикла. Они никак не отреагировали на его появление, и он просто тронулся в путь. Тридцатью километрами дальше, повторилась та же история. Едущие впереди него ламбозийцы тоже притормаживали, ждали несколько секунд, и трогались в путь. На третьем таком пункте, однако, дежурили полицейские.
– Бумаги, бумаги, – сказал один из них. – Откуда едем? Куда?
– В аэропорт, улететь в Америку, – сказал Кел, показывая паспорт.
– А откуда? – стоял на своём полицейский.
– Ездил по стране, смотрел достопримечательности, – уклончиво ответил Кел.
– Кажется, у него должна быть виза в паспорте, – ткнул туда пальцем другой полицейский. – У него только Туанебийская, а нашей нет.
– А это что, не Туанебия? – удивился Кел. – Я не знал.
– Так ты был в Туанебии? – спросил первый полицейский. – Как же ты попал в Ламбозию? И зачем?
– Я закончил работать по контракту в Туанебии и дальше поехал путешествовать, в качестве отпуска, – ответил Кел. – Я и не знал, что заехал в Ламбозию. Саванна везде одинаково выглядит.
– Так нельзя, – ответил полицейский. – Нельзя пересекать границу без визы. Надо будет тебя задержать. Поедешь за нами, когда мы освободимся.
Келу велели съехать с дороги и сойти с мотоцикла возле навеса. Он был совершенно спокоен и уверен в том, что его посадят в тюрьму, а спустя несколько дней выпустят, когда консульство замолвит за него слово. Он сидел и ждал конца смены полицейских. Через несколько часов к ним приехали другие на смену, а эти подошли, сели на свои мотоциклы и велели ему ехать между ними. Так они добрались до полицейского участка в ближайшем городишке. Его провели внутрь и доложили о его задержании.
– Итак, ты приехал из Туанебии, сам не зная того? – спросил Кела комиссар полиции, когда его привели к нему в кабинет.
– Да, я не знал, что еду не по той стране, – ответил Кел. – Видимо, я заблудился.
– Американцы делают всё, что хотят, и ни на что внимания не обращают, – заявил комиссар. – Мы выясним, как поступать в такой ситуации.
Кела отвели в камеру. Там уже сидели четверо: алкоголик с красными, ничего не понимающими глазами; водитель, весь пропахший дизельным топливом; и два молодых парня, которые всё время перешёптывались. На него все, кроме алкоголика, все посматривали с недоверчивым изумлением. Видимо, белые появлялись в городишке нечасто.
– Эй, ты ведь американец? – обратился к нему один из парней. – Ты зачем здесь?
– Заблудился, поехал не по той дороге, – ответил Кел.
– А, так ты турист? – парень щёлкнул пальцами. – Значит богатый. Дай нам денег, и сможешь спать спокойно.
– Деньги забрали полицейские, – ответил Кел.
– А что же ты есть собираешься? – ухмыльнулся парень. – Здесь еда за деньги.
– Значит, буду голодать, – ответил Кел.
Парень замолчал. Стрясти деньги с иностранца наскоком не получилось, и Кел понял, что они вдвоём пытаются придумать что-то другое. Ему стало приятно от мысли, что он спокойно оценивает обстановку. Его снова начали подчинять себе собственные мысли и поступки. Внутри словно жили два совершенно разных человека: один действовал, как робот, а другой словно наблюдал за ним через стекло, сквозь которое до того, первого, доносились лишь самые громкие окрики.