Я знаю, ты вернешься

Первые дни мы провели только вдвоём, но вскоре в небольшом кафе неподалеку познакомились с супругами из Берлина. Шмидты были женаты уже десять лет. Руперт, несмотря на внешность викинга и крепкое телосложение, казался мне безобидным, а вот рядом с его женой – яркой блондинкой с грубоватым, но чувственным лицом, – мне становилось не по себе. Я часто ловила на себе её пристальный оценивающий взгляд, и хотя думать так у меня не было причин, мне казалось, она только и мечтает, что затащить меня в постель.

Немцы жили в частном йога-отеле, в огромном, как танцевальный класс, номере с кондиционером, французскими окнами и террасой, с которой можно было любоваться закатом. Я немного завидовала им, но Алексу ничего не говорила – не хотелось его расстраивать.

Шмидты проводили в Гоа всю зиму. К нашему приезду им наскучило сонливое однообразие отдыха, но узнав, что я тут впервые, Руперт вознамерился показать мне всё то, чем славится северное побережье штата, начиная от колоритного заката на ближайшем к нам пляже в Арамболе и закачивая ночным рынком в Арпоре. Поначалу мы вежливо отказывались, но под напором Руперта невозможно было устоять, и вскоре мы уже весь день проводили вчетвером, хотя я бы предпочла уединение со своим парнем.

Как-то вечером мы с Алексом лежали обнажённые под москитной сеткой, его рука расслаблено покоилась на моём бедре, и я слышала, как на улице громко кричат птицы. Вентилятор лениво гонял по комнате прогретый за день воздух и колыхал сетку, так что она иногда задевала меня по руке.

– Ты знаешь, чем занимаются Шмидты? – внезапно спросил Алекс.

– Нет, откуда мне знать.

– У них свой бордель в Берлине.

– Что?!

– Бордель, – повторил он, как ни в чём не бывало.

– В смысле они тайные сутенёры? – я повернула к нему голову.

– Нет, это легально в Германии. Ничего тайного, – он перекатился на бок и, подняв руку, прикоснулся к моей щеке кончиками пальцев. – Официальное заведение, реклама, вывески и всё такое. Мне рассказал Руперт. Аннет раньше сама работала проституткой, а потом решила открыть свой бизнес.

– Ты шутишь!? – я поднялась на локте и смотрела на Алекса с изумлением.

Он убрал выбившуюся прядку с моего лица и улыбнулся:

– Да, а он был её клиентом. Она знала, что Руперт богат, и подкинула ему идею как заработать. Он согласился, и так возникла их семья и новый успешный публичный дом.

– Невероятно, – я покачала головой. – Теперь ясно, почему она так смотрит на меня: видимо, оценивает, подойду ли я для работы в их заведении.

– Она другого хочет, – сказал Алекс и улыбнулся. – Руперт недавно спрашивал, как я отношусь к обмену партнёрами.

– Господи, – я отшатнулась. – И ты, конечно, сказал, что очень плохо?

– Я так и сказал, но он, как мне показалось, не поверил, – Алекс не выглядел встревоженным, скорее озадаченным, и это беспокоило меня больше, чем предложение Руперта.

– Зачем мы общаемся с этими ужасными людьми? Может, нужно послать их к чертям со всеми их борделями и извращениями?

– Они забавные, – Алекс притянул меня к себе и поцеловал в губы. – Тебе нужно спокойней относиться к различным проявлениям сексуальности. В этом нет ничего предосудительного.

– В том, чтобы предложить тебе свою жену взамен на твою девушку? – я оттолкнула его шутливо.

– Для кого-то это нормально, – ответил он и сел на кровати. – Пойдём на ужин, скоро закат.

Мы приняли душ, оделись и вышли на улицу. Жара ещё не спала, но прохладный бриз приятно освежал разгорячённые тела.

– Я не понимаю, как можно рассказывать такие вещи малознакомым людям? – спросила я Алекса.

– Какие вещи? – он кинул рассеянный взгляд в сторону калитки и лишь потом взглянул на меня.

– Про то, что ты работала проституткой. Мне казалось, люди скрывают такую стыдобу.

– Я не вижу в этом ничего постыдного, – Алекс взял меня за руку и повёл в сторону моря, – мы на Гоа. Тебе пора бы уже привыкнуть к здешним нравам.

– Тут какие-то особенные нравы?

– Тотальная свобода. В этом нет ничего предосудительного, никто не обязан жить согласно твоим представлениям о морали и нравственности.

– При чём тут мои представления! – я гневно посмотрела на Алекса. – Заниматься сексом с чужой женой – это ненормально. Это же измена!

– Измена – это другое, в данном случае секс – это только секс и ничего больше. Просто способ получить кайф от своего тела. И в том, чтобы поменяться партнёрами в таком случае, ничего страшного я не вижу. В конце концов, никто никого не обманывает.

Мы вышли на берег и пошли в сторону Мандрема. Ветер трепал полы моей юбки, выбившиеся из причёски пряди.

– То есть ты считаешь, что в их семье всё хорошо? – я покосилась на Алекса. – Мне казалось, что если ты начинаешь заглядываться на других, то пора разводиться.

– Совсем нет, их связывает много больше, чем секс – нормальная дружная семья, – его лицо оставалось невозмутимым.

– Что ты хотел этим сказать? Что жениться на бывшей проститутке нормально? – я раздражённо откинула с лица волосы, пожалев, что не надела бандану.

– А почему нет? – Алекс улыбнулся. Он либо не замечал моего раздражения, либо старательно делал вид.

– Ну, она же спала со всеми подряд.

– Не обязательно быть проституткой, чтобы спать со всеми подряд, поверь.

– Ты оправдываешь Аннет? – я выдернула руку из его ладони.

– Не понимаю, почему ты считаешь, что она вообще нуждается в оправданиях, – он остановился и развернулся ко мне. – Аннет не делает ничего предосудительного.

Мне следовало бы сменить тему или постараться сгладить углы, миролюбиво согласившись с ним, но я уже завелась.

– Но она хозяйка борделя! – я всплеснула руками.

– И что? Это всё легально, девочки работают добровольно. В чём её грех? – он нервно скривил губы. – Я регулярно пользовался услугами проституток и, поверь, они такие же люди, как и остальные. Некоторые добропорядочные женщины сделали много больше зла, чем эти, по сути, несчастные девочки.

– Это грязный бизнес, Алекс! Ты никогда не задумывался о том, что девчонки идут работать туда не по призванию? Их затаскивают обманом, или заставляет крайняя нужда. Может, в твоей Германии всё и правда так радужно, как ты говоришь, но в России большинство проституток находятся на положении рабынь!

– Тебе-то это откуда известно? Что ты, девятнадцатилетняя девочка, выросшая в тепличных условиях, можешь об этом знать? – он не повышал голос, но в его напряжённой позе я ощущала угрозу.

– Я знаю, потому что одна из девчонок из моей группы чуть не попала в такой бордель! Поехала в Москву на заработки и едва не оказалась в сексуальном рабстве. Хорошо, что у неё брат полицейский, смог её вытащить.

– При чём тут твоя подружка и Аннет?! Не переводи тему! – он всё же повысил голос и отступил на шаг. – И заявляя, что все проститутки – рабыни, ты фактически называешь меня насильником.

– Я не это имела в виду, Алекс. Я просто хочу сказать, что Аннет занимается грязным бизнесом и нам лучше не общаться с ней и её мужем.

– Ты сама это им скажешь? – он приподнял брови. – Я не хочу больше видеть вас, потому что вы недостаточно порядочны?

– А почему бы и нет? – я тяжело сглотнула ставшую вдруг горькой слюну, подспудно ощущая, что уже проиграла в этом споре.

– Может, потому что это свинство – судить людей, когда сама далеко не монашка? – сказал он со знакомой ровной интонацией, от которой по спине пробегали мурашки.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, ощущая, как болезненно сжался желудок.

– Тот парень, Эдуард, ты ведь ушла с ним по своей воле, не так ли? – он чуть склонил голову. – И кто-то другой – не я, разумеется, – мог бы сказать, что ты его спровоцировала. Разве нет?

– Ты считаешь, что я виновата… – несмотря на палящее солнце, я чувствовала, как по телу разливается холод.

– Не перевирай мои слова, я лишь сказал, что пуритане, к которым ты себя причисляешь, осудили бы твой поступок. А я, напротив, не делаю этого. Как не осуждаю и Аннет, в отличие от тебя. – Он умолк и многозначительно посмотрел на меня.