АМИН

– Архары свистят, когда дышат.

Камуфляж у Мардана был красно-жёлтого цвета. Верхняя одежда была из синтетики, чтобы и холод внутрь не пропускала, и тепло наружу Одежда была очень лёгкая. И всё это благодаря дяде Якову. Это он всю экипировку, продукты, лекарственные препараты сам укомплектовал.

Специальные сапоги (говорят, они стоили немалых денег, только, кажется, немножко жмут левую ногу) и экипировку дядя Яков привёз из Баку, взяв напрокат у старых знакомых. И Мардана предупредил, чтобы он был аккуратнее с рюкзаком, всем снаряжением и обмундированием, чтобы не стыдно было возвращать людям.

Очередной крутой подъём. Его опять охватило беспокойство. Двигались между двумя вершинами гор, тропинок больше не было, карабкались по ступенькам, вырубленным альпинистами.

Дядя Яков в очередной раз своими советами пришёл на помощь: на данном этапе это последний подъём, потом спуск, а потом доберутся до водопада, там организуют привал, устроят лагерь и отдохнут. Эти утешительные слова удвоили силы Мардана. Значит, будет остановка, будут отдыхать. Ну и прекрасно!

И ещё что интересно: он впервые в жизни увидит настоящий водопад. Водопады он видел только в фильмах и когда дети телепрограммы смотрели. Он почувствовал, что прослезился, когда сначала услышал шум воды, а затем увидел волшебство самого водопада. Если он мог подняться до этих мест, если они здесь разобьют лагерь и будут отдыхать, – значит, уже совершил два подвига. Будто на поезде уже проехал одну остановку до пункта назначения. Если даже не хватит выдержки, не хватит сил, он не будет стараться изо всех сил двигаться вперёд и не скажет: «Назад дороги нет». Он может остаться в лагере, ожидать товарищей до их возвращения с вершины и вернётся назад со всеми вместе. Спускаться стократ легче, чем подниматься. Если не совсем, то хотя бы частично он исполнит свой долг. Когда не достигнут конечный результат, даже такое стремление можно считать удовлетворительным.

Шум водопада был оглушительным. Масса воды, как будто совершая суицид, бросалась с высоты вниз. Неожиданная красота. Чтобы не промокнуть, аккуратно прошли под водопадом в естественную пещеру, расположенную под косо стоящим утёсом. Он снял рюкзак и сразу присел. Чтобы не промокла одежда и для удобства подложил под себя плетёнку. Начал массажировать коленки, застонал и попытался вытащить ноги из сапог. Левый сапог ему с трудом удалось снять. Начал протирать натёртые им места.

Барон с Салманом начали ставить палатку. Дядя Яков надел пистолет на газовый баллон и старался разжечь огонь. Набрав воды из-под водопада, поставил чайник, чтобы воду вскипятить. Он посмотрел на мертвенное лицо Мардана (он сам не свой был), улыбнулся и начал его утешать:

– С первой победой, товарищ альпинист! Со второй попытки доберёмся до места ночёвки. А с утра на рассвете с третьей совершим восхождение на вершину.

Как? После этого опять будут двигаться? Не то что сам процесс – даже мысли о нём были для Мардана очень мучительными. Он начал возражать: было бы лучше здесь переночевать, восстановить силы, а с утра продолжить путь. Но никто его и слушать не хотел. Оказывается, слухи о том, что прошли маршрут не за два, а за три дня, могли повредить репутации бывалых альпинистов.

Дядя Яков поднял крышку чайника, проверил, кипит вода или нет, и остался доволен собой.

– Мы обычно с Бароном это расстояние преодолевали от силы за два с половиной часа, – сказал он и спросил у Салмаса: – А у вас какие показатели?

Ответ был:

– У нас от силы на полчаса больше.

Дядя Яков опять обратился к Мардану:

– Дойти с тобой с первого раза с одним лишним перерывом за четыре часа и двадцать минут тоже неплохо. Нормальный результат.

Ещё добавил, что некоторые группы в первый день здесь же ночуют, не хотят лишний раз рисковать. Тогда Мардан опять предложил тут переночевать, он, как маленький, выражал недовольство всем своим видом и сказал, что он не в состоянии дальше двигаться. Ему напомнили, что Яковы, Бароны, Салмасы не из тех «малышей», которые до приюта на Шахдаге поднимаются за двое суток.

Вода в чайнике начала бурлить. Дядя Яков заодно достал сахар и пакетики с чаем, начал приготовления. Почему-то Мардан вспомнил фразу «Один за всех, и все за одного» из советского фильма, который смотрел ещё в детстве. Восхождение на вершину ещё раз подтверждает этот девиз. Ты не должен думать только о себе, твоё благополучие и спокойствие зависят от благополучия и спокойствия остальных. Ты должен проявить стойкость и ради самого себя, и ради всех остальных. Вот в этот миг он принял требование продолжать путь и понял бесполезность сопротивления. Этим он избавился от неопределённости и немного успокоился.

Вздохнув, взглянул на водопад, падающий ливнем. Обычно на водопад смотрят спереди, а они смотрели с противоположной стороны. Замечательный кадр. Можно сфотографировать, отвезти, дома показать детям, чтобы видели, какие красивые места есть на родине отца.

Опять Барон нарушил этот миг волнения, восхищения красотой природы, которой Мардан любовался затаив дыхание.

– Товарищ альпинист, ты смотрел кино «Тормоз Гусейн»? – Не получив ответа, добавил: – Великолепный иранский фильм, фильм нашей молодости.

Эти слова означали: ты тормоз и нас задерживаешь. Мардан не маленький, чтобы не понять таких намёков. Он сам кого угодно обведёт вокруг пальца. Хотел обрушить весь гнев на Барона, но на этот раз подумал: «Ну его к чёрту» – и не стал отвечать.

Дядя Яков налил чаю, всех пригласил чай пить:

– Подойдите поближе.

После первого глотка из металлической кружки Мардан тут же забыл про Барона. Казалось, он никогда в жизни не чувствовал такого приятного вкуса. Эти места находились на высоте, чаепитие не только означало принятие жидкости, но и напоминало человеку о том, что он человек, навевало приятные воспоминания о прошлом.

Игнорируя просьбы о втором стакане чаю, дядя Яков в оставшийся кипяток высыпал порошок сухого бульона, размешал, довёл до состояния суспензии (интересный он человек, никому не доверяет, все заботы взваливает на свои плечи), каждому чесноку дал и объяснил, что через некоторое время все будут нуждаться в тепле и энергии, поэтому нужно хорошо прожевать и проглотить чеснок.

Благо, что Мардан, не сказав: «Изо рта вонять будет», проглотил свои же слова. Иначе какой конфуз мог случиться! Не трудно было себе представить наставления дяди Якова, сарказм Барона: ты что, на важном совещании, или на государственной должности, или на встрече с милой женщиной? Так что всякие запахи тут ни при чём, остолоп несчастный!

Ещё когда ночевали у дяди Якова, когда сели в УАЗ с Бароном, Мардан сносил от дяди Якова как старшего всякие товарищеские упрёки, а от Барона – саркастические усмешки. Их стремление найти его ошибки, доказать своё превосходство заставили его быть осторожным, следить за каждым своим движением, за каждым своим словом, и то пару раз он чуть было не опростоволосился.

Эта компания его угнетала, попутчики все были не его уровня, абсолютно все. Он здесь оказался в роли непрошеного гостя и был вынужден терпеть всякие упрёки и насмешки хозяев дома. Мардан не любил новых знакомств, временные приятели его раздражали, а теперь со случайными людьми он должен был решать вопрос жизни и смерти. Интересный парадокс.

Кажется, Салмас заговорил:

– Дядя Яков, мы обычно здесь на обед мясное ели, что, тушёнку не брали?

Тут же последовал ответ дяди Якова:

– Сынок, я взял тушёнку, только есть будем, когда переночуем, теперь мясное не рекомендуется: мясо – тяжёлая пища. Хлеб тоже не будем есть: он давит на желудок. Нам ещё долго идти. Ну вот видишь, вы полчаса потеряли из-за неправильного питания.

Суп из концентратов был вкусным. Почему-то Мардан опять начал вспоминать своё детство. Как мать почти насильно, по одной ложке заставляла его есть суп. А затем вспомнил нынешние времена, когда Лариса на обед открывала крышку кастрюли с супом и он говорил: «Мне первое не наливай, только второе буду есть». Хотя мамины супы, приготовленные с обжаренным луком, щавелём, дюшбара (пельмени по-азербайджански. – Рее).) с уксусом, чесноком и соусом, Ларисины или Мария-Фёдоровнины харчо, борщ были вкуснее вкусного. Они ещё вкуснее казались в кругу родных и близких. К сожалению, всё это в прошлом, не попробовал вкуса, упустил возможности. Мать больше не вернуть, она недосягаема. А если ещё раз удастся с семьёй вместе сесть за обеденный стол, то он обязательно с особым аппетитом съест суп и даже попросит дополнительную порцию.