Не Знающая Любви

В Петербурге шестнадцатилетняя Ника увидела совсем других мужчин: красивых… и не очень. Воспитанных. Хорошо или, во всяком случае, вполне прилично одетых. Трезвых. Выяснила, что ее сверстники, оказывается, отнюдь не всегда напоминают молодых горилл с прыщами, попадаются и вполне симпатичные парни. С такими уже можно было иметь дело. Одним словом, именно в большом городе перед ней впервые приоткрылась дверь в загадочный мир взаимоотношений полов.

Разумеется, в первые годы ни о каких романах речи и быть не могло. Ей было просто некогда. Она училась и работала, стиснув зубы, боролась с призраком Ржева, спала по пять часов в сутки и физически не имела возможности с кем-то встречаться. Кроме того, на длинноногую, костлявую дылду с рыжими волосами и сердитыми зелеными глазищами никто особенно и не реагировал.

Когда она научилась хорошо выглядеть, правильно одеваться, пользоваться косметикой и вообще — быть женщиной, все стало намного проще. Но только с одной стороны. С нее, с этой стороны, на работе ее окружали несколько вполне приличных молодых людей, с которыми можно было сходить в ресторан или театр после работы, выпить в перерыве кофе, поболтать и пофлиртовать… Однако она совершенно не умела флиртовать. И ничего к этим молодым людям не чувствовала.

Со своей стороны, парни быстро теряли интерес к эффектной рыжей красотке из отдела продаж, потому что на поверку она оказывалась начисто лишенной даже намека на чувственность. Да, глаза, да, ноги, да, ослепительная улыбка — но с Вероникой холодно, как со Снежной Королевой или мороженой рыбой. Таков был негласный вердикт мужской половины сотрудников «Трансвит».

Впрочем, в ее жизни все же была тайна, связанная с мужчиной. Ей тогда было двадцать лет, она только-только поступила на работу… И именно в этот момент появился Вадим.

Такая странная, но все же первая влюбленность. Часть 2

Странный парень. Ужасно странный. Наверное, именно поэтому она и обратила на него внимание. О влюбленности речи не шло — скорее, это было какое-то болезненное притяжение друг к другу, которое они оба испытывали.

Познакомились они в вагоне метро, в двенадцать часов ночи, что само по себе было трудно представить. Ника тогда жила в крайне неприятном районе Питера, своего рода захудалом спальном районе. Публика здесь обитала подозрительная, в большинстве своем безработная, а зачастую и опасная, однако Ника, увлеченная учебой и работой, на такую ерунду внимания не обращала. После Ржева местные хулиганы все равно были похожи на ангелов, пусть и слегка обтрепанных.

«Хонда» еще проходила окончательную доводку в автосервисе, и потому она ездила на метро. В вагоне подземки было довольно темно, и Ника изо всех сил напрягала уставшие за день глаза, читая очередной реферат на тему «Как добиться повышения результативности вашей работы». Происходящего вокруг она попросту не замечала, а напрасно, потому что назревал скандал.

В вагон вошли трое парней лет девятнадцати. Широкие штаны, майки-борцовки, кепки козырьками назад, гирлянды «серебряных» цепочек на крепких шеях — и поток сквернословия. Двое “хачей” и один русский, самые настоящие хулиганы.

Пожилой мужчина предусмотрительно выскочил прямо в закрывающиеся двери, предпочтя дождаться следующего поезда, женщина, сидевшая неподалеку, смиренно опустила глаза в заплеванный пол, супружеская пара средних лет, одинаковым движением недовольно поджала губы и демонстративно уставилась в темное окно. Кроме названных пассажиров, в вагоне остались двое: Ника, самозабвенно читающая реферат, и какой-то худощавый парень, дремавший в самом конце вагона и ни на что не реагировавший.

Парни громко и вызывающе переговаривались, используя от силы пять-шесть слов, причем все — нецензурные. Как ни странно, у них отлично получалось понимать друг друга, и в какой-то момент, видимо, соскучившись в пустом вагоне, они решили развлечься. Танцующей походкой, раскачиваясь в такт вагону, они неспешно двинулись по проходу, пытливо вглядываясь в лица пассажиров — к кому бы привязаться. Вполне естественно, что жертвой предстояло стать ей.

Один из парней тяжело плюхнулся на сиденье рядом с девушкой, двое других нависли над ней, перекрыв дорогу к дверям и остальным пассажирам. Ника очнулась, только услышав гнусавый голос, немилосердно растягивавший гласные звуки:

— Ой, ни мааагу, дееержииите меняяяя! Какаая девка красиииивая! Рыжуля, хочешь леденееец? У меня есть один. Бааальшой тааакой…

Напарники остряка заржали, Ника подняла голову и непонимающе уставилась в наглые лица.

— Что вам нужно?

— Дак все-о! Такаая красотка — и однааа! Решили составить, типа, компанию. Ты не против?

— Послушайте, я…

— Уй ты, какая кофточка! А какого цвета у тебя лифтон?

Честно говоря, испугаться она успела. Бытует ошибочное предположение, что девушки, выросшие в рабочих кварталах провинциальных городишек, среди хулиганов и малолетних бандитов, их не боятся. Это не так. Не боятся только те девушки, которые и сами вполне могут сойти за хулиганок. Приличные же девушки, вроде нее, слишком хорошо представляют, чем может кончиться встреча с подобными типами, и потому боятся гораздо больше и, так сказать, осознаннее.

Она вся подобралась, отчаянно жалея, что на ней юбка и блузка, а не джинсы и джемпер. Прижала к груди сумку с тетрадями, максимально прикрыв вырез блузки и слишком открытую шею. Вжалась в спинку сиденья, лихорадочно соображая, что же делать дальше.

А потом раздался спокойный хрипловатый голос:

— Э, братан! Отойди от нее.

— Че?! Это ты мне, урод? Да я…

— Закрой выхлоп и дыши носом. Сказано — сваливайте. Это — МОЯ территория.

Ника во все глаза смотрела на безумца, бросившего вызов троим бандитам сразу. Это был тот самый парень, дремавший в конце вагона. Теперь, когда он стоял совсем близко, было видно, что он довольно высокий, худощавый, очень мускулистый и какой-то… опасный.

Он уступал комплекцией любому из троих темнокожих подонков, но от него исходила такая мощная волна уверенности в себе, такая спокойная и в то же время отчетливая угроза, что парни неожиданно стушевались. Тогда молодой человек словно бы ненароком поддернул рукава джинсовой рубахи навыпуск, после чего тот из троих, кто непосредственно приставал к Нике, примиряюще вскинул руки.

— Да ладно, братан, все нормально. Мы просто шутили. Просим прощения, сестренка, если что… Извини, брат!

У Ники непроизвольно приоткрылся рот. Услышать из этих уст подобные слова — чистая фантастика и слуховая галлюцинация!

Она была настолько потрясена, что в тот момент не успела толком разглядеть, что же так напугало троих крепких парней. Потом поезд остановился, и незнакомец, крепко стиснув ее запястье, почти выволок ее на платформу. Здесь Ника пришла в себя и выпалила:

— Спасибо вам большое! Я очень перепугалась.

— Не за что. Это твоя станция?

— Да. Я живу тут неподалеку. Обычно возвращаюсь домой раньше, тогда еще много народа…

— Да уж. В это время молодым девушкам не рекомендуется ездить в одиночку. Неподалеку, говоришь? Все равно не близко.

— Да что вы, я срезаю через пустырь и красные дома, там получается…

Она вдруг прикусила язык, явственно представив себе свой обычный маршрут в свете последних событий.

Пустырь, на котором расползлась вонючая стихийная помойка, не освещается ни единым фонарем. Потом начинается узкая улочка, идущая сквозь квартал «красных домов» — уродливых кирпичных пятиэтажек. Этот квартал — пустые черные глазницы не застекленных окон, фанерные временные двери, почти везде сорванные с петель, да самые разнообразные граффити, по большей части непристойные, с каждым годом все гуще покрывавшие стены. Дешевый красный кирпич нещадно крошился, внутри время от времени обваливались целые лестничные пролеты, однако и сносить всю эту красоту тоже никто не собирался.

Вот через этот зловещий квартал ей и предстоит пройти сегодня ночью… Нику затрясло.