Мой выбор

– Сонь… – Он совершенно неожиданно, ломая всю мою линию обороны перед страхом очутиться один на один с чужим миром, вдруг обнял меня и уткнулся лицом в макушку. Вот, кстати, мне изначально казалось, что роста мы одного. А уже спустя несколько дней внезапно я ниже. – Ты это… Береги себя. И… ну, короче… не забывай, если чё, что это тело как бы не твое. В смысле… чего бы там ни было… мало ли… это вроде как не с тобой, ага. Перетерпеть все можно, главное – выжить и добраться.

– Думаешь, это работает?

– Хрен знает. Надеюсь, да. Короче, я буду ждать тебя в этом «Уи Нян» сколько смогу. Но вдруг чего… запомни, я из Воронежа. Красных партизан, дом пятнадцать, квартира семь. Если ты вернешься… заедь к моим, ок? Расскажи, чё и как. – Его голос тоже ломался, и он упорно прятал от меня лицо.

– Ты думаешь, они поверят чокнутой девке, что явится травить им душу своим бредом про другой мир?

– Ну… нет. Паханы, скорее всего, нет. Но Анька… если выжила, поверит.

– Очень сомневаюсь, что это вообще возможно, но ладно, сделаю.

– А ты откуда? К кому мне…

– Не парься. Мне, собственно, некому посылать весточку с того света.

Ага, родня не поверит, и им пофиг, а Лерку не хрен поощрять в ее и так нездоровых фантазиях. Ей и так по жизни шумоголовой еще не хватало точных знаний о существовании других миров. С нее станется начать мотаться по всяким магам, ведьмам и колдуньям в попытке меня вытащить или ко мне добраться. Так еще и до шизофрении добегается.

– Все хорош! Расходимся! – Март стремительно отстранился, и я даже ощутила легкий толчок в грудь от его силы. Рыжий сказал мне, что его способности к типа телекинезу, или как еще назвать это, начали возвращаться дней десять назад. Хотя пока еще и без прежнего над ними контроля. Глядишь, и мои скоро подъедут. Вот уж не слишком радует. Начать и тут видеть по углам и под каждым кустом всяких жутких и не очень тварей не горю желанием.

Март пожал почти насильно руку Адиру (ибо тут так не принято было), буркнул ему «довези ее там…». Не оборачиваясь ко мне, он лихо взлетел в седло и дал пятками в бока забози, сразу сталкивая того в рысь. Смеркалось, и вскоре я его уже не видела, а только могла слышать затихающий топот.

– Так, Сон, завтра первым делом мы тебя обратно в девку переоденем. Да так, чтобы пострашнее, – вздохнул, провожавший тоже взглядом моего одномирца Адир и приложился к своей фляжке. – И ты это… может, хромать там, горбиться поучишься? Мыться тоже каждый вечер бросай. У Дишки-то в таверне все девки того… за монеты с посетителями запросто ходят. Но не принуждает никто, чего так уставилась! Все добровольно, они туда за тем и устраиваются.

– А в другое место… – замямлила я. Что ж такое, чего меня из одного притона в другой носит?!

– Да везде такие правила, ты чего! – зыркнул на меня как на недалекую Адир. – Подавальщицами девки идут – знают обо всем. Только другие хозяева таких забегаловок с девок долю дерут, и не работать, отказывать нельзя. А Дишка не такой. Хочешь – по постелям прыгаешь, хочешь – только плошки с кувшинами тягаешь да столы с полами драишь. Вот и говорю, не хочешь, чтобы лезли к тебе пьянчуги со своими монетами – надо пострашнее тебе заделаться. И Рунт с Рэем только у него и останавливаются. А тебе только их и надо.

– Почему?

– Потому как они лучшие. – Вот и весь ответ.

Ну и вот эти лучшие наконец появились. И что-то моего и так почти издохшего оптимизма мигом сильно поубавилось. Потому что эти лучшие были еще и пипец какими здоровыми. Прямо-таки огромные какие-то. Особенно белобрысый, что уселся ко мне спиной. Чем ближе я подходила, тем более резиновыми начинали ощущаться мои ноги. В запыленной дорожной одежде из кожи (или скорее уж можно было назвать их облачение легким доспехом) оба мужика выглядели устрашающе широкоплечими и даже сидя – высокими. Страшно подумать, какие они в полный рост. Рентэ мне что-то там про них бормотала еще в ухо, но как только я уловила долгожданные имена, вслушиваться в болтовню, состоящую в основном из восхищенных придыханий, перестала. Божечки, как я к ним подойду-то вообще? Страшные какие! Не в том смысле, что уроды, совсем нет, хотя сильно разглядывать я не отважилась. Но от этих лучших проводников прямо-таки разило опасностью. О том, что поближе стало разить еще и давненько немытыми телами и нестиранной одеждой, я помолчу. Люди с дороги так-то, и здесь я в принципе ни у кого яростной приверженности к мытью и стирке одежды не заметила. Блин, здесь даже посуду мыли только один раз и после закрытия. Ну как мыли… заливали все ходившие из рук в руки глиняные тарелки и плошки кипятком в большом чане, потом полоскали чистой водой. А так просто протирали каким-то мхом от жира, прежде чем подать новому посетителю. Я была бы в шоке совсем недавно, но девять дней и ночей в пути сюда заметно поубавили моей взыскательности и природной брезгливости. Никто же не жаловался, чего мне-то глаза выкатывать. И кстати, дамы местные к мытью ежедневному тоже фанатичной тяги не испытывали. Я заставала их в уборной за кухней частенько замывающими… э-эм-м… рабочие места, но на том и все. Зато всякими пахучими жидкостями и пудрами они пользовались щедро. Спать в одной комнате с Рентэ и Унилой было тем еще испытанием, правда, чаще всего и не приходилось. Блондинка ночевала с нами максимум одну ночь из пяти, а Унила – через сутки, так что я пользовалась помещением практически единолично. С открытым настежь окном и вымытым перед сном полом жить можно.

Я остановилась перед столом моих будущих проводников и собиралась с мыслями, как же к ним подъехать половчее, пробормотав пока стандартное приветствие всем посетителям. Адир мне сказал, что с белобрысым (он же Рэй) пытаться договориться без толку.

– Он тебя и слушать не станет, Сон. Он и вообще нелюдим, слова никому не скажет и в упор не видит. А на бабье так и вовсе никакого внимания не обращает. Уж кто только его и как у Дишки не обхаживал. Губы кривит только да как на пустое место глядит. – Наставлял меня торговец перед своим отъездом. К тому времени мы уже знали, что Март, к счастью или к сожалению, отбыл из Навижа. Суток не пробыл тут, нанялся в большую ватагу охраны к последнему перед зимой каравану трех богатых купцов. Утром прибыл, а к обеду уже ушли они в Пустошь.

– Ты, Сон, лучше сразу к Рунту притрись.

– В смысле притрись?

– Да в том самом. Он мужик веселый, поболтать завсегда и главное – до баб очень охочий. С ним тебе договориться будет в самый раз. И не зажимайся особо, серьезно говорю. Скажет «дай» – давай. От тебя не убудет, а цели своей добьешься. Тем более Дишкины девки все в один голос твердят, что в постели он хорош. Не обижает, к чему не хотят – не принуждает, довольны им остаются, хоть и ходят с утра враскоряк немного. Соображаешь, о чем я?

Я-то соображала, вот только перспектива вырваться из одного секс-рабства с помощью раздвигания ног перед кем-то другим… Ну а с другой стороны, как там Март сказал? Помнить надо, что тело не мое и главное – выбраться и дойти до цели. И фиг с ним, что цель его весьма эфемерна. Моя – не вернуться в лапы к этим золотомордым Светилам-вампирюгам, что лишат меня воли, превратив в текущую по щелчку их пальцев шлюшку, а потом и осушат однажды, отобрав и жизнь.

Ладно, посмотрим, что ты за бабник и весельчак, Рунт. Пока я судорожно соображала, как же так себя-то ему предложить (елки-палки, знала бы, что это уже они, хоть безобразие с башки сняла бы и не наматывала, как всегда, тряпья под платье), мужик подался ко мне и… понюхал, походу. Я аж шарахнулась и забыла все слова. И чуть не подпрыгнула, когда справа о дерево тяжело брякнул металл. Глянула туда испуганно, чтобы увидеть горку золотых монет, положенных на стол белобрысым гигантом. Я такое здесь видела каждый день. Он хотел купить… меня. А буквально через долю секунды Рунт отзеркалил его действие, потребовав еду и выпивку наверх. Со мной в виде десерта, само собой. А следом и блондин выплюнул отрывистое «Наверх!» Я ошарашенно уставилась на них. Рэй пялился на меня так, будто был озверевшим от голода, а я – последним куском жратвы в этом мире. Аж все волосы на загривке вздыбились, и съежиться захотелось. Рунт же уставился на него обалдело. Как будто для него произошедшее тоже было удивительным, мягко выражаясь. В этот момент грохнула в стену тяжелая входная дверь, и мой ошарашенный взгляд метнулся к источнику звука. И растерянность мигом обратилась в панику. В общий зал таверны вошел тот самый стражник, что выслеживал нас с Мартом по дороге. И в этот раз с ним было еще четверо вояк. Но не это самое катастрофическое. Следом за ними вплыл киор Вайс в своем долбаном балахоне. Презрительно скривив свою птичью физиономию, он огляделся по сторонам и пошел к столу в дальнем углу, по пути требуя подать лучшего мяса и нарис. Не соображая почти ничего, я сгребла монеты и понеслась в сторону кухни.