По воле короля

Сплетни не смолкали с тех пор, как эта весть, словно лесной пожар в жаркую погоду, разнеслась по домам стоунбергцев. В каждом доме судачили о супруге герцога: будет ли она наводить свои порядки или закроется в замке и будет только там хозяйкой?

Народ боялся возможных перемен, хотел, чтобы уже привычный уклад не менялся. Ещё и управляющий, барон Бейли, подлил масла в огонь, когда на сходе старшин и городских мастеров рассказал, что герцогиню дома терпеть не могли, даже прозвище дали — Чудовище, а это о многом говорит! Герцог Гренстон вынужден терпеть её только из-за того, что король обязал на ней жениться. При этом управляющий потрясал помятым письмом перед лицами людей. Хотя единицы из них могли подтвердить, написано об этом в том послании или нет.

Барон мрачно обводил взглядом присутствующих на том сходе и рассказывал о том, что герцог Гренстон месяц терпел капризы молодой супруги. Намучился с ней. А под конец дороги так она вообще повелела оставить часть войска в лагере и не пускать домой честных воинов, истомившихся по родным и близким!

После этого половина города боялась новую хозяйку, а вторая уже ненавидела.

Лиссандра приветливо улыбалась, рассматривая людей вдоль дороги. Большинство женщин держали в руках яркие ленты и приветственно махали ими.

— Да здравствует герцог Гренстон! С возвращением!

Герцогиня не могла удержаться, чтобы не крутить головой. Ей всё было интересно. Город, по мнению Лиссандры, выглядел бедным и грязным. Учитывая, что герцога ждали и были предупреждены заранее, жители привели по максимуму всё в порядок, но это не слишком спасало. В отличие от её родового замка, выложенного из белого камня и мрамора, здесь использовали чёрный камень. Это было резонно. Ведь в холодном климате любой вариант удерживания тепла оправдан, а чёрный камень греется от солнца лучше белого. Но эстетически всё выглядело мрачным, как закопченный камин без огня.

Радостные выкрики сопровождали их до ворот самого замка. Герса между квадратными башнями была поднята вверх, а двери приветливо распахнуты. Пройдя под каменным стрельчатым сводом, супруги оказались во внутреннем дворе замка.

Каменный плац был заполнен слугами, выстроившимися в две шеренги по левую сторону. Справа стояли семьи рыцарей, которые постоянно или  временно непосредственно жили в замке Стоунберг. Таких было с десяток. Всех их Лиссандра уже знала в лицо и по именам. И сейчас они вместе со своими родными приветствовали хозяина. Чьи-то семьи стояли без воинов, но если не было на женщине вдовьего наряда, то, вероятнее всего, рыцарь остался в полевом госпитале.

На широких ступенях перед массивными дверями входа в сам замок обособленно стояли несколько человек. Двое мужчин и молодая красивая женщина — блондинка, которая держалась пожилого мужчины в светском наряде. На поясе у того висела внушительная связка ключей. Второй мужчина явно был служителем храма Единого. Лиссандра впервые видела такого молодого храмовника.

Лисса не нуждалась в том, чтобы ей представляли стоящих перед ней. По многочисленным рассказам Колина она узнала управляющего — лорда Бейли и его племянницу, любовницу собственного супруга — Клотильду Бейли. Девушка действительно была того же типажа, что и её сестра Альгия. Привлекательная лицом, тонкая в кости, с наивным взглядом огромных синих глаз, который был направлен на герцога Гренстона. Пухленькие губы кривились так, что было понятно, что девушка вот-вот заплачет.

Лиссандра опустила ресницы, пряча глаза. Острое чувство ревности кольнуло в груди. Теперь, когда Эрик за месяц пути из незнакомца превратился в супруга, Лиссандра уже не могла так легко пойти на то, чтобы делить его с кем-либо. Баронессу было жалко, но не Лисса виновата в том, что оказалась законной супругой герцога. За неё сделали этот выбор.

Эрик легко спрыгнул с коня и снял Лиссандру, удерживая за талию, которую мог запросто охватить своими двумя большими ладонями. Только во взгляде мужчины подобной лёгкости не было. Он отводил глаза от Клотильды, подрагивая желваками от напряжения.

Лиссандра сдавленно выдохнула и медленно вдохнула, успокаивая внутренние страхи и никому не нужную жалость.

«Это просто нужно пережить, — вела она сама с собой мысленный разговор. — Даже если всё пойдет не так — это не смертельно. Всё суета, и только нить жизни имеет первостепенную ценность!» — она повторяла заповеди служителей Ордена Прядильщиц одну за другой, лишь бы разогнать сгущающееся напряжение.

Расторопный мальчишка-конюший быстро увёл жеребца, оставляя герцогиню без прикрытия. Лиссандра гордо подняла подбородок и до хруста в позвоночнике выпрямилась.

«Пусть смотрят! Пусть видят! Пусть знают!» — стучало в висках.

— Приветствуем вас дома, милорд Гренстон!

Вперёд шагнул мужчина с ключами. Коренастый шатен имел тяжёлый волчий взгляд. На подбородке была овальная ямочка, делившая его словно на две части. Длинные волосы были заплетены в косу с вплетённым оберегом — кожаными ленточками с чёрными и красными бусинами. На широких плечах натягивалась ткань при движениях так, что, казалось, вот-вот треснет.

— Лорд Бейли! Я рад оказаться дома, — по возможности спокойно ответил герцог и перевёл тяжелый взгляд на Лиссандру. Месяц пути сблизил его в навязанной женой, но сейчас он бы желал, чтобы её и вовсе не было. Чтобы не испытывать это ломающее нутро чувство предательства той, кого называл своей любимой почти три года. Но выбора ему король Вульфрик не предоставил. — Я хочу представить вам свою супругу, — он взял её за руку, ведя к ступеням замка. — Герцогиня Лиссандра Гренстон, в девичестве принцесса Наурийская. Новая хозяйка Стоунберга. За сим объявляю: её воля в делах имеет такую же силу, как и моя! Вы все свидетели моего слова! — традиционными словами завершил он свою речь.

Сразу же Эрик подхватил свою супругу на руки и развернулся ко входу в замок, чтобы внести Лиссандру в дом. Но произошла заминка. Массивные двери остались закрыты перед хозяевами. Никто не поторопился открыть их во время речи герцога.

Глава 24. Дом… совсем не милый дом

— Капитан Фламбери, — зло рыкнул Эрик. Хотя сама злость была направлена не на друга, а на ситуацию в целом. Герцог был взбешён. Закрытые двери перед хозяином — это дурной знак. Эрик был готов вынести двери с пинка, но дело в том, что они также служили защитным барьером в случае, если бы неприятель подобрался так близко. Двери открывались наружу, и были так тяжелы и массивны, что ручным тараном их было не снести.

Артур пришёл на помощь милорду и миледи сразу же. Возник рядом словно из-под земли. Направленным воздушным потоком открыл дверь перед супружеской четой герцогов и сам шаг в шаг последовал за ними, прикрывая спину милорда.

Эрик переступил порог родного дома, сразу оказываясь в прохладном темноватом помещении. У дверей возле лебёдки, открывающей двери, слышалась возня, всхлипы и ругань.

— Разберись, — сквозь зубы процедил герцог, отдавая распоряжение капитану, и тот стремительно шагнул к подъёмному механизму, прихватывая двух мальчишек-подростков за уши так, что те заскулили, как щенки.

— Верёвка... верёвка перетёрлась. Противовес упал. Чуть Тому ногу не раздавил! — сквозь скулёж доносились плаксивые фразы мальчишек. 

— Паршивцы! — Артур отшвырнул служек к стене и приказал заткнуться. Сам он принялся осматривать оборванную верёвку на лебёдке. Края растрепались и нити верёвки раскрутились. Что это: преступная халатность или диверсия? С этим стоило разобраться. Оставлять без внимания и то, и другое было опасно. 

Лиссандра снизу вверх смотрела на супруга, притихнув в его объятиях. Таким Эрика она не видела никогда. Этот мужчина пугал. Блеск стальных глаз мог заморозить. Герцог крепко прижимал живую ношу к твёрдому телу, словно держался за девушку, чтобы не сорваться. Он прошёл в просторный зал, в котором оказалось светло и стояли отставленные к стенам сервированные к приезду герцога столы. Оставалось только подать горячие кушанья на то время, которое укажет хозяин. У дальней от входа стены стояло большое дубовое герцогское кресло с высокой спинкой и вырезанным на нём гербом. Большой стяг был пришпилен на стену. Красный дракон зловеще смотрел на людей в замке, отчего Лисси ещё крепче прижалась к супругу в поиске защиты и поддержки, в которой он ей пока не отказывал.