На Калиновом мосту

К дому они вернулись почти не разговаривая, держась за руки, каждый думая о своем. Перед самым входом в дом Иван заглянул в хозяйское окно. Неожиданно женщина за геранью показала рукой вверх, потом недвусмысленно покачала головой. Иван понял, что дома их ждут, и резко потянул Машу в сторону. Они почти бегом выскочили на дорогу, пытаясь остановить такси.

— Ты была права: иногда кто‑то решает за нас. Домой нам нельзя – добрая хозяйка убрала с окна цветок.

— Какой цветок? Ты о чем?

— Это я пытаюсь шутить. Домой нельзя. Нас там ждут плохие люди.

— А зачем они нас ждут?

Иван на бегу взглянул на непонимающие растерянные глаза Маши. И в этот момент ее сбил старенький «Гольф». Она отлетела в кусты, а машина, проехав еще метров десять, резко затормозила. Из нее выскочили два парня. Один подбежал к Ивану, доставая пистолет, но выстрелить так и не успел. Иван бросился ему навстречу. Одной рукой схватил его за руку с оружием, а другой, в которой оказался маленький кухонный нож, который он на всякий случай прихватил утром со стола, сделал на лице нападавшего несколько длинных порезов, из которых мгновенно хлынула кровь. Продолжая держать руку с пистолетом, он направил её на второго и нажал на курок.

Иван оглянулся. Оглушенная Маша продиралась через кусты на дорогу. Он подбежал к ней и взял за плечи.

— Ты цела?

Пока она соображала, как ответить, Иван сам ее всю осмотрел, ощупал и понял, что им повезло: она отделалась лишь синяками и царапинами. За эти несколько секунд он ясно осознал, что важнее ее в его жизни ничего нет. Иван схватил Машу за руку и посадил в «Гольф». Она с ужасом взглянула на стоявшего на коленях парня, который держал ладонями окровавленное лицо.

— Кто это? Зачем они это делают?

— Не знаю. Но напав на тебя, они сделали большую ошибку, поставив под угрозу сразу обе мои главные программы: самосохранение для воспроизводства вместе с тобой наших маленьких детёнышей, — Иван уже мчался по Шлезише Штрассе. — Мой первоначальный демон в гневе.

— Человек, Ваня, первоначальный человек.

— Сейчас это не человек.

«Все, что должно произойти, все равно произойдет. Это изменить невозможно. Мы можем только выбрать свою роль в этих событиях, — вспомнил Иван слова странного старичка с маяка. — А можем ли?..»

Глава 31

— Ты? — удивился Вахромеев, увидев на пороге своей кухни Олега Калгана, — Кого‑кого, но тебя‑то я здесь не ждал увидеть! «Да уж! Вот это профессионал, — с восхищением подумал он, — там и сигнализация, и замки. Да и пистолет у меня в ящике кухонного стола, а у него под мышкой. Старая школа – обыграл меня как пацана...»

Сергей Андреевич Вахромеев и в молодости немного завидовал Калгану. Всегда элегантно одетый, высокий худощавый блондин, он до сих пор выглядел очень моложаво. За что бы он ни брался, все у него получалось. И получалось лучше всех. При своем очень тяжелом характере Олег, если это было нужным, мог выглядеть очень милым человеком и умел смотреть на собеседника так, что тот чувствовал неподдельный, искренний интерес. Это особенно нравилось женщинам. Он мог их слушать, не прерывая, лишь вовремя вставляя восхищенные реплики. Поэтому поклонниц у него было много.

Но Вахромеев знал, что сам Калган любит лишь одну женщину – свою жену, с которой расписался еще курсантом училища. Погибла она в конце декабря девяносто первого. В Беловежской пуще, упившиеся до скотского состояния новые президенты, уничтожили СССР, а она ехала на дачу с новогодними подарками. Ее белая «восьмерка» пробила ограждение моста на Ярославском шоссе и упала в реку. У Михаила Калгана остался сын, ради которого он и жил все эти годы.

— У тебя там в ванной два человека лежат, а воды в ней нет, — сказал Калган, разглядывая кухню.

— Я за хлебушком вышел... Вернулся, а они здесь, — спокойно ответил  Вахромеев. — Твои ребята?

— Сами в ванную залезли? — спросил Калган, пропуская мимо ушей вопрос товарища.

— Хорошо бы если сами. А так еле дотащил: здоровые боровы. Похоже, это еще один привет из дома, — усмехнулся Вахромеев. — А ты сюда, в Берлин, по какому делу?

— Знаешь от кого привет? — поинтересовался Михаил, продолжая игнорировать вопросы.

— Да мало ли в Бразилии Педро... — усмехнулся Сергей Андреевич.

— Слух пошел, что ты решил здесь войну начать.

— Ну а тебе‑то что? Это не твоя война. Или хочешь меня остановить? — Вахромеев подошел к столу и открыл ящик.

— Ты с пистолетиком‑то аккуратнее. Я помочь тебе приехал. Подумал, один не справишься.

Калган подошел ближе и протянул генералу Вахромееву руку.

— А он не один, — сказал кто‑то у него за спиной.

Михаил оглянулся – на лестнице на второй этаж стоял Садовский.

— Влад? — опешил Калган. — Не думал что вы вместе.

— Надеялся, я уже на том свете рыбок в Средиземном море кормлю?

— То, что ты тогда в Испании выжил, я знал. Не думал, что здесь тебя встречу.

— Почему мы должны тебе верить? — холодно спросил Владислав.

— А что вам остается?

— Пристрелить тебя и положить там в ванной к другим, — Садовский не верил Калгану. Он считал его причастным к покушению на себя.

— Владислав, не горячись, — вмешался Вахромеев. — Понимаешь, Миша, об этом доме и тем более о нашем плане никто не знал.

— Если секрет знает один человек, то это секрет. Если двое – знают полмира.

— Если трое – весь мир, — закончил пословицу Влад.

— Вот-вот, — согласился Калган. — Хотел бы помешать – не стал бы разговаривать. Ты же знаешь мое правило: сначала стреляй, а потом разговаривай.

— Если ты с нами, то это хорошо, — Вахромеев решил, что, наверное, Калган прав: если бы он решил их остановить, то остановил бы. — Мы надеялись, что у нас есть еще неделя, но если о плане знаешь ты, то знают и другие. Так что начнем завтра рано утром.

— Может, все‑таки расскажешь, зачем тебе‑то это надо? — недоверчиво спросил спустившийся с лестницы Садовский.

— В двух словах не получится.

— А ты не в двух.

— Сомнения у меня, Владик, появились: не зря ли я это небо копчу. Вот и решил кое‑что себе доказать.

Калган не хотел откровенничать. После развала страны, которой присягал, и смерти жены, он пообещал себе, что сделает все возможное, чтобы вырастить сына так, чтобы им могла бы гордиться погибшая жена. Для него это стало смыслом жизни. Но с каждым годом он все больше убеждался, что не может оказывать на сына никакого влияния и парня интересуют лишь его деньги и связи. Михаил уговаривал себя, что все наладится и, повзрослев, сын найдет себя. Но после инцидента с Иваном в кафе, Калган окончательно понял, что воспитал обычного бездельника и мерзавца. А дальше неизбежно пришлось признать, что жизнь потрачена зря. Он уже хотел пустить себе пулю в лоб, но узнал о планах Вахромеева...

— Давайте тогда перекусим и чайку выпьем, — предложил Сергей Андреевич.

В этот момент в дверь кто‑то постучал.

— Свои, — успокоил Вахромеев, посмотрев из‑за занавески в окно. Потом прошаркал по коридору и впустил Ивана с Машей.

— На съемной квартире нас ждали, — объяснил свое появление Иван.

— Значит, времени совсем нет, — генерал забыл про чай и пошел в гостиную, жестом пригласив всех за собой.

— На что нет времени? — Иван настороженно посмотрел на Калгана. — Товарищи генералы, может расскажите мне, что вы все‑таки задумали?

— Атаковать базу НАТО, — не поворачиваясь, ответил Вахромеев.

— А чего сразу не Пентагон? — засмеялся Иван, но никто даже не улыбнулся и он притих.

Все расселись вокруг большого круглого стола в гостиной и Сергей Андреевич Вахромеев, будто на совещании в родной Конторе, начал докладывать:

— Мы обнаружили здесь, под Берлином, лабораторию, проводящую биологические исследования над различными вирусами и их воздействия на человека. Объект находится на территории военной базы блока НАТО. Но сама лаборатория не подчиняется ни одной стране, ни одной официальной международной организации. А значит юридически это незаконное секретное  предприятие, изготовляющее оружие массового поражения. Поэтому наш план очень простой: атаковать и уничтожить.