Арсеньевое

– А что он видел? – спросил Козлов.

– Он сказал, что расскажет всё лично, не по телефону, и ещё он сказал, что его показания будут для нас неожиданными. – Начальница передала Бородьке листок, на котором перед этим что-то написала. – Это его адрес, а точнее, номеер квартиры. Сходите и узнайте, что этот глухарь там видел… Но я думаю, что что-то новое вы вряд ли от него услышите… А! – с досадой выкрикнула Козлодоева и швырнула ручку об пол. – С арестом, похоже, придётся подождать! Это убийство прогремело на все края, – говорила она, одновременно тыча двумя руками на меня и Бородьку, – и если мы раскроем его, то… – В этот момент она замолчала, мечтательно уставясь на потолок с дурацкой улыбкой на роже.

Чтобы не мешать Козлодоевой спокойно летать в облаках, мы с помощником молча покинули кабинет.

– На чьём поедем? – спросил я Бородьку при нашем выходе из полицейского участка.

– В смысле?

– На Конько или на Коневском к глухарю поедем? Или каждый на своём?

– У них сегодня техосмотр, – сказал Козлов, кивнув головой на гараж, возле которого стоял ряд мустангов, державший в руках перед машинистом подковы.

Конько и Коневский увидели нас и приятельски нам помахали.

V

Мы решили пройтись пешком, так как путь был долгим, а такси недешёвым.

– Да, не повезло ему, что глухарь всё видел, – произнёс Бородька по дороге.

– Кому?

– Волчонкову.

– В смысле?

– Да ладно тебеее, он же не родственник твой, чтобы ты его защищал. Ты что не хочешь повышения?

– Ты слышал о презумпции невиновности? Может, глухарь видел Умку или Филлини? Или ещё кого.

– Ладно, ладно молчу, – сказал Козлов и через несколько секунд снова заговорил: – Слушай! Если ты Серлок Волкс, то я тогда кто?

– Доктор Козлятсон, кто же ещё.

– Да-а, – с улыбкой протянул Козлов, – это что получается, мнеее нужно наши приключения описывать?

– Почему бы и нет.

– Да-а… но давай договоримся, если я напишу книгу, то только от твоего лица, как будто это ты её написал. А то от себяяя я как-то стесняюсь.

– Ладно, но если вдруг я тоже решу написать книгу, то только от твоего лица, договорились?

– Договорились.

– Ты только смотри этот диалог в книгу не включи, а то сразу проколешься.

– Ладно, – улыбнувшись, сказал Бородька, – но и ты тогда его не включай, а то сразу проколешься.

В тот день у нас не очень шла беседа между собой. Об убийстве говорить мне не хотелось, а из остального ничего не шло в голову.

– Что это за здание? – спросил Бородька. – Раньше его здесь не было.

– Где?

– Да вон, – сказал Бородька, указывая рукой на небольшой странный в форме буквы «Т» белый двухэтажный дом с примыкающей к нему сбоку витой лестницей. – Пойдём поглядим.

Поскольку здание это располагалось к нам задом, мы стали обходить его, чтобы увидеть фасад. Бородька шёл впереди меня и, зайдя за угол, внезапно остановился.

– А! – испуганно вскрикнул он и, косясь ртом в мою сторону, прошептал: – Что это?

Я медленно, потрушивая, подошёл к помощнику и осторожно выглянул из-за угла.

– Где? – тихо спросил я у него.

– Там, рядом с крокодилом.

– Ну на хер! – произнёс я, ухватившись за Бородькину руку.

На пороге лицом к двери стояло что-то! Заметив нас, оно быстро повернуло к нам голову и произнесло:

– Мы строили, строили и, наконец, построили! Ура-а-а-а!

Я и Бородька, не дослушав, кинулись бежать оттуда. Больше километра пробежали мы, боясь оглянуться назад. Когда в ушах перестало раздаваться это зловещее «Ура-а-а-а!», я остановился. Бородька, пробежав ещё сотню метров и почуяв своё одиночество, тоже прекратил движение. Он стал дожидаться меня на месте.

– Что это было? – с отдышкой спросил он, упираясь руками в колени.

– Не знаю, – ответил я, тяжело вдыхая и выдыхая воздух.

– У-у! Как бы нас не заставили с этим разбираться.

Мы молча преодолели половину расстояния, периодически оглядываясь назад, когда впереди возникла знакомая тварь.

– Смотри, Лосита идёт, – шёпотом сказал Бородька, обращая моё внимание на идущую навстречу к нам молодую пару, лосиху и лося.

– Здравствуйте, – обратилась к нам Лосита, остановившись перед нами.

– Здравствуйте, – единогласно произнесли я и помощник.

– Как поживаете? – спросил Бородька.

– Хорошо, – ответила Лосита, – вот в парк идём.

– А-а, – с улыбкой произнёс Бородька, – это ваш кавалер, да?

– Да, – сказала лосиха и обратилась к кавалеру: – Дорогой, познакомься, это вот Сынитар Волков, следователь полиции, а это его помощник, Бородька Козлов, ой, простите, Бородий, – исправилась Лосита и смущённо засмеялась.

Лось пожал протянутую ему Бородькой руку и произнёс:

– Приятно познакомиться, Лось.

– Лось… – улыбаясь и потрясывая рукой, проговорил Бородька, – а имяяя?

– Лось! – всё так же не выпуская руки с улыбкой ответил кавалер.

– Э-э, – озадаченно протянул Козлов. Он опустил руку и посмотрел на меня. – Лось Лось?

– Да! – воскликнул Лось и со счастливым выражением лица оглядел всех нас.

Мы все молча глядели друг на друга. Лось и Лосита улыбались во все свои 32, а мы, напротив, чувствовали неловкость и не знали, куда себя деть.

– Ладно, вы нас извините, но нам надо торопиться, – проговорил я заклинание, помогшее нам выбраться из этой сложившейся неловкой ситуации. Мы попрощались и пожелали друг другу удачи.

– Да, ну и имееечко – Лось Лось! – сказал Бородька и засмеялся, после чего, примерив на себя серьёзную маску, продолжил: – Вот надо было этому Мееедверту писать мееемуары перед казнью, а? Как Лосита после этого осталась здесь жить, я до сих пор удивляюсь.

– Нечего было надзирателю их публиковать, – возразил я, – выбросил бы и всё. А то нет, опубликовал, деньги заработал, а то, что жизнь девчонке испортил, его не волновало.

Здесь я сделаю небольшое отступление насчёт Медверта и его нимфетки. Медверта арестовали вовсе не за связь с Лоситой, а за убийство. А узнали о нём и Лосите только из его мемуаров, после публикации которых Медверта, уже мёртвого, ещё сильнее стали ненавидеть. Дело в том, что у нас запрещены смешанные, разновидовые отношения, так как дети в основном в таких союзах не рождаются, а если и появляются, то на свет выходят тяжелобольные, недолго живущие существа. К тому же Лосита была несовершеннолетней на тот период. Обратите внимание, что все изнасилования у нас, если они случаются, происходят только тварями, отличающимися видом от жертвы. За всё время моей работы ко мне не поступило ни одного такого заявления от потерпевшей стороны в отношении твари своего вида. Как любит говорить Псивенс: «Сучка не захочет – кобель не вскочит».

– Даже своего судья не пожалел, – сказал Козлов.

– Ага, не пожалел! Значит, Медверт случайно умер во время казни? Никто никогда не умирал, а он единственный умер. Случайно, да?

– Ну да, – немного поразмыслив над этим, произнёс Козлов, – странно это. То палач всегда мучил всех, пока не кончит, а тут взял всунул и не вынимал, пока не задохнулся.

– Даже не кончил, – добавил Козлов после паузы.

– Прикончил его, не кончив, – подытожил он и засмеялся.

– Давай на такси поедем, пока ещё кого-нибудь не встретили, – сказал я Козлову, – к тому же неохота связываться с кабелём.

– С каким кабееелём?

– Да вон видишь табличка: «ОСТОРОЖНО, КАБЕЛЬ! КОПАТЬ ЗАПРЕЩАЕТСЯ».

– Ну ты же ведь не собираешься копать?

– Не знаю… как прочту про какой-либо запрет, так и тянет это сделать.

– Копать всё равно нечем.

– Да вон к будке лопаты прислонены, – сказал я, показывая на небольшой сарай, через окно которого с дьявольской улыбкой, приставив ко лбу ладонь козырьком, смотрел на нас кабель.

– А-а! – протянул я с досадой, почёсывая руки. – Нет, давай на такси поедем, осталось уже не так много, так что денег хватит. Вон как раз такси едет! Иди останови.