Цунами

Химический факультет я нашёл мгновенно, по запаху. Что ни говорите, а генетическая память – великая вещь!

В преподавательской мне вежливо сообщили, что Алла Васильевна сейчас на лекции. Закончит через десять минут. А пока предложили выпить чаю. В такси и троллейбусе я так и не согрелся, поэтому предложение принял с благодарностью.

Через десять минут в преподавательскую вошла Алла Васильевна Несветайлова, кандидат химических наук, доцент, заведующая кафедрой общей химии.

– Алла Васильевна, вас здесь ожидает молодой человек, – доложила миловидная девушка в белом халате. Та, которая угощала меня чаем.

Алла посмотрела в мою сторону и всплеснула руками:

– Сашенька, милый! Какими судьбами?

Обнимая Аллу на глазах потрясённых преподавателей, я почувствовал себя не бесприютным подкидышем, как десять минут назад, а желанным гостем у старых друзей.

В кабинете завкафедрой, по-свойски расположившись на коричневом велюровом диване, я рассказал Алле большую часть из того, что привело меня в Ростов. Не забыв расспросить её о семье, здоровье и делах.

С Аллой было совсем не так, как с Алиной. Проволочившись за ней около двух месяцев и убедившись в собственной неконкурентоспособности по сравнению с капитаном институтской команды КВН – Вовкой Булаенко, я переключился на её подругу. На этом фронте на текущий момент таких ярких фигур, как Вовка, замечено не было. Тем паче что вскорости я по-настоящему потерял голову от «колдуньи» – Алины.

Забыв про деловую часть визита, мы с Аллой наперебой вспоминали эпизоды студенческой жизни, друзей, подруг, преподавателей и даже коменданта общежития – Зою (Змею) Филипповну.

Алла располнела, но не до предела потери элегантности. Одета была строго по моде: деловая женщина начала двадцать первого века. На парочке свиданий, которые были вырваны мною у неприступной Бойко, я держал её за руку. Сейчас невольно обратил внимание на руки Аллы: полные кисти, ухоженные ногти без лака и складочки на внешней стороне запястья – всего этого, увы, раньше не было.

По виду госпожи Несветайловой можно было судить о её большой занятости, о привычке разговаривать с людьми с позиции руководителя, об отсутствии свободного времени, о строгости и о некоторой усталости.

Проговорили мы больше часа. К несказанной радости учащейся молодёжи. Алла отпустила по домам группу второкурсников, поступив гуманно, но непедагогично. Старосте группы, который заглянул в кабинет и получил индульгенцию, я не успел сообщить своё имя, чтобы знали, кому ставить свечку за избавление.

Когда я спросил об Алине, Алла засмеялась:

– Мы часто видимся и по-прежнему дружим. Но Алька набрала совершенно дикий темп по жизни. О ней не рассказывать – авантюрный роман писать нужно! Да что там роман – подожди секундочку.

Алла открыла дверцу книжного шкафа и, порывшись в нём, принесла к дивану журнал ELLE:

– Вот, прочти отсюда и до сих пор.

Статья называлась «Кризис». С указанного Аллой места я прочёл:

«Как в своё время Карина с лёгкостью уходила от одного мужчины к другому, так теперь она с той же лёгкостью создавала одно за другим предприятия, которые прогорали, возрождались и вновь прогорали. Она то поставляла чуть ли не бронетехнику, то отправляла бригады молдаван на заработки в Грецию. Молдаване, которые в результате „оформления“ в её фирме остались без денег, загранпаспортов и авиабилетов и, как результат всего этого, без Греции, в которой „всё есть“, мрачно бродили вокруг пустого офиса с ломами и лопатами.

А Карина в то время уже скрывалась неведомо где, гонимая рэкетирами, за которыми, в свою очередь, гонялся РУБОП. Карина ловко вывернулась из этого хоровода, подставив рэкетирам вместо себя молдаван, которые прямёхонько привели к ним рубоповцев. Попутно Карина вышла замуж за карточного шулера и родила от него четырёх детей-погодков. На протяжении всего этого времени Карина то покупала норковые шубы и бриллианты, то продавала всё, чтобы накормить детей кашей…»

– Здесь почти точно про Альку. За исключением мужа-шулера и четырёх детей. У неё один сын. Прекрасный парень. Погодки с моим Юркой. С мужем разошлась восемь лет назад. С тех пор одна и при больших хлопотах. Она руководит большим предприятием – откуда только уменье взялось? Наверняка она будет тебе рада. Адрес дать?

– Ты меня недооцениваешь, – с достоинством ответил я. – Аксай, улица Крайняя, 18.

Алла с усмешкой посмотрела мне в глаза:

– Шишку на лбу где заработал?

– Понимаешь, бандитская пуля…

При расставании нам обоим стало грустно. Связывающая нас память о счастливых студенческих годах, оказывается, хранилась на самом донышке памяти. А между нами – прожитые годы со всем сопутствующим грузом. Разные жизни ростков одного институтского дерева.

– Ты обязательно должен прийти ко мне домой, – сказала Алла, провожая меня до вестибюля. – Не отговаривайся занятостью, я не приму никаких оправданий. Один раз в шестнадцать лет можно позволить делам остаться на вечер за порогом. Не звони. Приезжай без всяких церемоний. Послезавтра суббота. Ждём тебя к обеду. Иди, у меня ещё две группы на подходе. Пока, 007!

Хм, 007? Откуда она знает моё армейское прозвище? Об этом периоде своей жизни я ей вроде бы ничего не рассказывал.

Хорошие хроматографы в университете есть. Специалисты по физхимии тоже. Проблем с анализами проб воздуха не предвидится. Однако придётся сообщить Анатолию Михайловичу, что для получения результатов по этой линии нужно будет заключить с университетом договор и заплатить некоторую сумму. Вполне, кстати, приемлемую.

До регионального центра МЧС ехать отсюда совсем не близко. С течью в ботинке пришлось смириться, тем более что через пять минут, ещё на остановке, сыро стало и во втором. Деньги для покупки новой обуви мною не были предусмотрены. Были, правда, в наличии казённые «бензиновые». Но использование казённых средств не по назначению было отложено до наступления полной невыносимости. Оставалось надеяться на изменение погоды и интенсивную эксплуатацию чекистского «козла».

Глава 7

У Анатолия Михайловича шло совещание, поэтому пришлось некоторое время проболтаться в коридоре, разглядывая стенды с цветными фотографиями. На всех фотографиях мужественные спасатели кого-то спасали, несли, везли, оказывали кому-то первую помощь.

Рыбаков сегодня выглядел озабоченным. Предложив мне сесть, долго смотрел в окно, вроде и забыв о моём присутствии.

– В пятнадцать тридцать нас с тобой приглашают в УФСБ на совещание. Для тебя пришёл факс из Москвы. Возьми на столе, почитай.

На страничке, стремящейся свернуться в трубочку, было совсем мало текста. Вначале я посмотрел на подпись: Горбань. Значит, не смертельно. Только после подписи я вчитался в размазанный текст: «Москвы. Романову. Прошу обратить внимание на приуроченность всех ЧС к 50° с. ш.».

В развёрнутом виде читай: «северной широты».

Что ж, спасибо заботливому Лёне. Хотя скрытый смысл депеши пока от меня ускользал.

– Просьбу можно? – я поднял руку.

– Давай, – не оборачиваясь, ответил Рыбаков.

– Мне, Анатолий Михайлович, край как нужны данные по сейсмической обстановке в регионе на период с 1973 по 1976 годы. Подробные, с регистрацией всех возмущений, координатами и глубиной залегания их очагов, магнитудами и балльностью.

– Хорошо, – наконец-то повернулся от окна Рыбаков, – можешь считать, что заказ принят.

– Анатолий Михайлович, можно сейчас воспользоваться твоей междугородкой?

– Пожалуйста, звони, уважаемый, вон с того, серого.

Я набрал номер своего отдела. Трубку подняла аспирантка Нелли, дама вздорная и обидчивая. Для общения с ней нужен был особый тон. Рефлекторно настроившись на Горбаня или в крайнем случае на Ивана Михайловича, я чуть не сбился с темпа:

– Нелли, золотко моё, как вы там, не замерзаете? Тут в Ростове холодище ужасный! Нелли, я узнал, строго между нами, что это вовсе не юг и мандарины тут не растут!