Дервиш

- Полный улёт! - Воскликнул Пахомов.

- Ну да, можно и так сказать! - Кивнул Глеб. - Не знаю, не во всём с ним согласен, но думаю, что я, может быть, слишком консервативен во взглядах, и пока не готов к таким вещам? В любом случае, лучше побольше узнать, чем просто сидеть без дела…

- На Кипре!.. - Улыбнулась Вика.

- Да, на Кипре! - Кивнул Глеб. - Куда лучше ночевать в мокрой и холодной палатке, в лесу!

- Ага! Среди гусениц и муравьёв, ты забыл добавить! - Тотчас нашлась Вика.

- Не знаю, ребятки, не знаю! - Пахомов отвернулся к окну. - От знаний ещё никто не умирал, но я рисковать не хочу!

- Как его зовут? - Поинтересовался Трутнёв.

- Сэмюэль Бэккет! - Ответил Глеб.

- Так это вы с ним о встрече договаривались? - Пахомов стал похож на взъерошенного воробья. - Ну, я - пас! Я с этим фанатиком никуда не пойду!

- Тебе чем дома заниматься, Лёха? - Попытался урезонить его Трутнёв. - Что делать будешь целый месяц? Тут так попало, что мы все свободны, лето, природа! И дело есть интересное!

- Да? Ты уверен, что интересное? - Вскинулся Пахомов. - Я уже сейчас чувствую, что мой отпуск плавно уходит в штопор!

- Вот так! - Подытожил Глеб, бросив взгляд на Вику. - Лучший способ организовать панику – попросить всех сохранять спокойствие! Лёха! Ты ведь даже его не видел!

- Чего я там не видел? - Огрызнулся Пахомов. - Ещё один проповедник, отец Мун, торгует мифами собственного производства!

- Ну, во-первых, - спокойно и рассудительно заметил Трутнёв, - тебя никто не обманывал! Ты сам стремительно принял решение и попросился с нами, так? Так! Нужно было сперва всё узнать как следует, а потом уже действовать. И, во-вторых, мы и сами не знаем, что конкретно нам предложит этот географ. Давай сначала послушаем его, а там и решим все вместе! Согласен, Пахомыч?

- Ой, да согласен он! - Махнула Вика. - Так, цену себе набивает! Лёшку не знаете?

Пахомов улыбнулся и бросил ехидный взгляд на Славу:

- Подлиза! Ну ладно! Так, а о чём вы с ним договорились?

- Договорились встретиться в Борках, в турцентре. - Спокойно объяснял Глеб. - Он изложит свой план, а мы поработаем у него гидами-проводниками! У него какие-то планы есть по нашим аномальным зонам, обещал привезти и показать!

- Ох, чует моё сердце, использует он нас! - Покачал головой Пахомов.

- Если увидим, что так, сразу попрощаемся! - Ответил Трутнёв.

- Непохож он на дельца! - Вздохнул Глеб. - Скорее, энтузиаст от науки! Общались с ним - просто клубок энергии.

- Столько титулов разве можно просто так заработать? - Поддержала его Вика.

- Да это разве так это важно? – Возразил Пахомов.

- А что тогда важно? – Вика обернулась и взглянула на Лёху.

- Ну это вот точно неважно! – Запальчиво ответил Пахомов.

- Ошибаешься, Лёша, ошибаешься! - Глеб усмехнулся. - Неопределённость всегда играет на руку тем, кто не желает ничего делать. Такие люди, как Бэккет, очень нужны, они просто жизненно необходимы! На них держится цивилизация. Они - генераторы мыслей, которые становятся общими для всех! Чтобы сдвинуть с места закосневшие в консерватизме массы нужна идея, иначе просто невозможно!

- Глеб, - покачала головой Вика, - иногда в своих рассуждениях ты бываешь просто беспощаден!

- Если это касается дела - да! Но по-другому нельзя! Дашь слабинку - и всё. На себе проверял, можешь мне поверить.

- А может, слабинка - это человечность? - Вика посмотрела на него пристально и серьёзно.

- Вот! – Удовлетворённо констатировал Глеб. - То, что мы слышим, свидетельствует о том, что разум и инстинкты имеют различную природу! А правильнее будет сказать – отличную друг от друга.

- Сознание тела и души? – Усмехнулся Слава. - Вон ты куда!

- А вы знаете, что когда в споре человек отстаивает своё мнение, - усмехнулся Пахомов, - в его мозг поступают вещества, вырабатываемые только в стрессовой ситуации, ну, то есть когда человеку предстоит схватка, предстоит защищать свою жизнь? Да-да, вот так! Организм производит их, когда возникает опасная ситуация и включается инстинкт выживания! И какой вывод? Человек отстаивает своё мнение с той же яростью, как и свою жизнь! Причём в буквальном смысле.

- Вот это да! – Присвистнул Трутнёв. – Так мы что, дикари? А ещё говорят, что в спорах рождается истина!

- В спорах рождаются грибы! – Пожал плечами Пахомов. - Если для индивидуума проигранный спор равен проигранной жизни, наверное, так, мы - дикари с островов Борнео!

- А это ещё один факт в мою пользу! - Глеб ударил ладонью по рулю. - Тело - это биологический робот, со своим собственным примитивным сознанием, именуемым инстинктами, а разум - сознание души, это собственно человек.

- И что, они вместе рулят субъектом, как ты сейчас машиной? - Рассмеялся Пахомов. - Выплюнь всю эту чушь из головы, дружок! Но так, чтобы никто не видел!

- То есть, ты в это не веришь? - Глеб посмотрел на Лёху в зеркало.

- Не могу сейчас вспомнить, что именно я забыл. - Вздохнул Пахомов и потёр лоб. - А! Вот! Ум - всего лишь инструмент для правильного применения силы! Глеб, ну о каком сознании души можно говорить?

- Да вы, батенька, атеист? – Воскликнула Вика.

- Общение с вами отняло у меня всякую веру и надежду! – Нарочито смиренным голосом ответил Пахомов.

- А я думаю, что человеческий разум способен преодолеть животное начало. – Продолжал Глеб. - Нужно лишь создать условия для этого.

- Какие, например? – Спросил Трутнёв.

- Человек должен жить в равноправном и справедливом обществе, в котором правят нормальные человеческие чувства и отношения. И в конце своей жизни он должен вспоминать не свои собственные обиды и лишения, а совершённые им самим ошибки, и понимать то унижение, которому он подверг сам себя, заставив страдать других.

- Ну, ты идеалист! – Рассмеялся Пахомов.

- Да, Лёха, я так считаю! А чтобы память о том, что ты причинял вред другому, не стала потом вечной болью, не следует этого делать. Поэтому и есть заповеди – не убий, не кради, не причиняй вреда, не суди!

- Добавьте сюда – не используй свою силу и власть во вред другому! – Поддержала его Вика.

- Спасибо, Викуля! – Глеб кивнул ей и продолжил, - и прямо сейчас перестань грешить, и ты избежишь будущих неприятностей. Если бы люди не тратили силы и время на оружие друг против друга, мы бы жили в другом мире.

- А мне кажется, - задумчиво произнёс Трутнёв, - что вся история нашего мира – это противостояние земледельцев и воинов!

- Соглашусь! – Кивнул Глеб.

- Если разобраться, искусство управления государством есть искусство регулирования отношений между ними, искусство кнута и пряника. - Продолжал Трутнёв. - Вот, например, Карл Каутский писал, что ассирийцы парализовали силы побеждённого народа, по его выражению - отнимая у него голову, то есть убивая самых боеспособных, знатных и образованных. А мелкие ремесленники и крестьяне, к сожалению, всегда представляли собой плохо связанную массу, неспособную оказать какое-либо серьёзное сопротивление.

- Крестьянство никогда и не было воинственным. – Воскликнул Пахомов. – Оно наоборот, всегда страдает, при любых режимах. Это самая бесправная часть населения при любой власти и в любые времена! От Рима и до сегодняшних дней! И все реформы в первую очередь ложатся на их плечи!

- Ну, не все! – Протянул Глеб.

- Ты, конечно, сейчас найдёшь какую-нибудь частность, - махнул рукой Пахомов, - и выстроишь на ней свою теорию отрицания! Но вот смотрите! Во времена Римской Республики крестьянство жутко страдало: с одной стороны - от внешних врагов, варваров, и с другой стороны - от врагов внутренних, властей и налогов, которыми обложил их сенат после смерти Гая Гракха. Как только его не стало, власть народных трибунов закончилась, и новый социальный разрыв между народом и аристократией опять сильнее всего ударил по земледельцам! А вот горожане, к примеру, почему-то всегда жили намного лучше крестьян!