Страница 2 из 8
После обработки смоченной керосином ветошью, медаль, а это была явно она, щедро засияла мягким светлым блеском.
— Все же серебро. — С замиранием сердца подумал он. — Судя по весу и цвету, почти наверняка. Для сплавов на олове слишком тяжелая. Что тут на ней изображено?
На лицевой стороне медали портрет бородатого и усатого гражданского — благородной и решительной наружности. Подпись не оставляла сомнений: «П. А. Столыпин». И дата под значком креста: «пятое сентября 1911 года».
На оборотной стороне медали располагались, судя по всему, цитата самого Столыпина, которую прапорщик прочел вслух:
— «Не запугаете». Ну, судя по медали, они просто грохнули тебя, мужик… И насчет великой Россией нынче тоже не просто обстоят…
Покончив с общими рассуждениями, он переключился на обстоятельства текущего, так сказать, момента. Сама собой сложилась логическая цепочка: Омск, старая, еще дореволюционная воинская часть, драгоценная медаль в память о втором после императора начальнике в России, верховный правитель Колчак, царский золотой запас… почему бы нет? Потянуть за ниточку и…
Доводить фразу до конца и даже просто мысленно заканчивать ее почему-то казалось излишним, словно он опасался спугнуть внезапно посетившую его птицу-удачу.
Теперь, когда в самом первом приближении стало понятно, что попало ему в руки, точнее, выкатилось под ноги, следовало все хорошенько обдумать. Во-первых, возникал вопрос — откуда такая очевидно ценная и редкая вещь могла взяться на плацу? То, что это не рядовая находка — представлялось ему бесспорным. И это сразу наводило на всякие интересные мысли. Вплоть до… Ну, ведь правда логично?
Одно ясно, следовало обязательно попробовать покопаться ночью в отвалах и в самом котловане. А еще лучше, пройтись с металлоискателем. И вот тут он сразу вспомнил о Славке Хворостинине, которому полностью доверял и мог в любое время дня и ночи без угрызений совести звонить или собственной персоной завалиться без предупреждения в его холостяцкую берлогу. Дружили они с самого раннего детства. За почти двадцать лет знакомства, научились понимать друг друга с полуслова, пережили на двоих бессчетное число приключений. Или, как метко говорит русская пословица, прошли огонь, воду и медные трубы.
Вяче время от времени задействовал его в качестве силовой поддержки, выдвигаясь на крупные сделки. Нравы сейчас, на исходе двадцатого века, царили самые бандитские, людей убивали за жалкие копейки, и озаботиться прикрытием спины не казалось излишним никому. А Торопов, в отличие от Славки прошедший срочную службу, контракт и школу прапорщиков, как раз неплохо подходил на эту роль.
А еще именно для Хворостинина, пару лет назад, Артём лично смастерил вполне годный детектор из списанного армейского саперного миноискателя. С тех пор они несколько раз не без успеха «пропикали» перспективные на взгляд друга-краеведа локации, «подняв» пару действительно ценных находок и много всякой мелочи.
Вяче и прежде, сидя с другом за кружкой пива с вяленой рыбкой и ведя задушевные разговоры обо всем подряд, загорался идеей вместе пройтись с самодельным «аппаратом» по территории воинской части, пользуясь свободным доступом Артёма на закрытую территорию. Ведь «16 военный городок» это весьма примечательное место для кладоискательства. Но Торопов не хотел лишний «светиться» перед начальством. Зато теперь — самое время. Потом будет поздно.
Заодно Вяче мог в деталях рассказать, что же за вещь попала Тёме в руки. Подсказать ее примерную стоимость и помочь со сбытом. Закончивший истфак Хворостинин сейчас трудился в Краеведческом музее, а глубоким интересом к омской старине и, особенно, к самой доходной его составляющей — антиквариату отличался всегда!
Деньги в текущих обстоятельствах окажутся как нельзя кстати. Любая сумма. С другой стороны, когда они бывают лишними? А вдруг мелькнет еще что ценное? А того хуже, кто-нибудь другой первым заприметит это «нечто»? Надо вернуться и понаблюдать за работой экскаватора до конца рабочей смены. А потом быстренько оглядеться самому по сторонам.
Друга тащить на территорию воинской части при свете дня все равно не вариант.
Усевшись на «свою» скамейку, он хотел было закурить очередную сигарету, но вспомнив, что она последняя, решив приберечь «на потом». Задумчиво щурясь на закатное солнце, принялся зорко наблюдать за работой техники.
В свои двадцать пять Артем не обзавелся ни семьёй, ни собственным жильем, ни капиталом. Зато за семь лет, прошедших с памятного девяносто первого, успел «хлебнуть жизни полной мерой».
Поступить и бросить институт, поняв бесперспективность обучения инженерной специальности в стране, где станки с ЧПУ вагонами отправляют за границу на металлолом, а с проходных радиозаводов мешками продают детали барыгам на драгметаллы. Постоять на бирже труда, гордо именуемой «Служба Занятости», экстерном окончить одно из немногих оставшихся ПТУ, где Артема выучили профессии рулевого-моториста и даже дали одну навигацию поработать по специальности в качестве «производственной практики».
Потом — армия. Карантин, бритые головы, «деды», картошка, наряды и строевая подготовка. Присяга, полтора года подшив и сапог в войсках связи, куда его с удовольствием взяли, едва молодой призывник заикнулся про детское увлечение радиотехникой и брошенный институт. Большая удача, что не попал на Первую Чеченскую. Тем, кому повезло меньше, вручали награды перед строем на плацу, после возвращения из госпиталей. А некоторые так и не вернулись…
Он настолько легко и быстро втянулся в армейский уклад жизни, что даже в мыслях не видел своё будущее на гражданке. Поэтому, когда перед демобилизацией командир предложил Торопову остаться на сверхсрочную службу, долго раздумывать не пришлось. Потом школа прапорщиков, назначение на должность заместителя командира взвода связи отдельной роты аэродромно-технического обеспечения.