Белый волчонок

Мы завершаем обход молча. Я размышляю над словами жрицы, а она о чем-то своем, наверное божественном. Двери храма открываются для всех и редкие посетители ходят по залу, стараясь не шуметь. Мы же останавливаемся за колоннами, скрытые от их взглядов.

Кира приближается, словно хочет сказать что-то на ухо. Я наклоняюсь к ней и тут она поворачивает голову и целует. От прикосновения ее губ кровь ударяет в голову. И не только в голову. Проносится мысль о неподобающем поведении в священных местах. И тут же испаряется — жрице виднее что можно делать в храме, а что нельзя.

Я прижимаю упругое женское тело к себе и наслаждаюсь поцелуем. Девушка мягко подталкивает меня, придавливая к стене. Подхватываю ее за талию и разворачиваю — ничего не имею против женской инициативы, но предпочитаю сам контролировать ситуацию.

«Отвечай, что с тобой?» — опять звучит в голове голос Яра.

Ну вот сейчас вообще не вовремя. Мои руки уже добираются до бедер жрицы, путаясь в длинном платье.

Кира стонет и хватается за мой ремень, спешно расстегивая. Мы становится откровенно наплевать где мы находимся, я хочу лишь одного — почувствовать нежные руки красавицы, а потом развернуть ее, нагнуть и прямо тут…

— Ты чего творишь!? — шипит над самым ухом скрипучим голосом брата.

И сейчас это точно не в моей голове.

Глава 4

Сумеречного кота тебе за пазуху, Яр! Мало того, что нас застают, словно школьников, так еще и прерывают на самом интересном месте. Сдерживаясь, чтобы не послать родственника куда подальше, я застегиваю штаны.

Кира отворачивается, поправляя задравшееся платье. На ее лице при этом — ни капли смущения. Я же не знаю, стоит ли бояться попадания в такую недвусмысленную ситуацию посреди храма.

Брат, уже открывший рот для гневной тирады, захлопывает его, увидев с кем я обжимался. Он сглатывает, изображает поклон и официально обращается:

— Жрица.

— Княжич, — она в ответ лишь обозначивает кивок, при этом вопросительно изогнув бровь.

— Я… — тут же теряется Яр от ее взгляда, но собирается, переключившись на меня: — Ты почему мне не отвечал? Я беспокоился.

Еще бы я знал, как отвечать на голоса в голове. Становится немного стыдно, наверняка он и правда волновался за младшего брата. Как и о том, чтобы не получить втык от родни, когда обнаружится моя пропажа.

— Был занят, извини, — откровенно ухмыляюсь я, скрывать чем конкретно уже поздно.

Да уж, меня несет, но кровь еще не отступила от всех думающих органов. Да и больно, черт возьми. Ну вот не мог братишка подождать минут пять. Не знаю уж, что нашло на Киру, но ослушаться служителя храма — грех, разве нет?

— Что-то случилось? — я глубоко вздыхаю, успокаиваясь.

— Нас ждут на ужине. Если ты не поторопишься, мы опоздаем. Это недопустимо, — отчеканивает брат, сдерживая гнев.

Значит семейные порядки довольно строгие. Мог бы предупредить заранее. Или он предупреждал? В мыслях все еще витают совсем другие сцены.

— Я извиняюсь, но мне придется уйти. Судя по всему, прямо сейчас, — обращаюсь я к жрице, поклонившись. — Надеюсь, до скорой встречи.

И позволяю себе подмигнуть — чем, к счастью, вызываю ее довольную улыбку. Возможно шанс получить и информацию, и удовольствие, не упущен. Получив благосклонный поклон Киры в ответ, мы выходим на улицу.

Солнце уже почти село, превращая реку в расплавленное золото и я поначалу чуть не слепну, после слабо освещенного храма.

В небе надо мной мелькает что-то с двухметровыми крыльями, вынудив меня споткнуться и заморгать. Тут что, еще и птеродактили летают?

Я верчу головой по сторонам и даже поворачиваюсь вокруг своей оси. Но «птичка» уже пропала из виду.

Чуть не упускаю из виду я и брата, пока в очередной раз хлопаю глазами. Яр ждет меня на катере у спуска, где меня высадили в предыдущий раз. Движение на Неве усилилось, сотни моторных лодок, катеров и небольших яхт носятся во всех направлениях. Посреди дельты качается на волнах старомодный парусник.

— Императорской семьи, — комментирует брат мой восхищенный взгляд. Похоже свежий воздух и теплый вечер благоприятно влияет на его плохое настроение, Яр чуть подостыл.

Путь домой, к моему сожалению, занимает минут десять, так стремительно мы мчимся через бурлящую движением реку, сворачиваем в узкий канал и швартуемся у причала особняка. Водные дороги приводят меня в детский восторг. Странно, я то раньше думал, что меня укачивает.

Хоть еще не стемнело, в парке горят фонари. Где-то в кустах шумит вода, работают поливалки. Птички щебечут в кронах деревьев. Хочется никуда не торопиться, а прилечь на травке и насладиться чудесным вечером.

— Что, к земле потянуло? — оборачивается брат, заметив, что я замедляюсь. — Все это место такое. Родное, успокаивающее. Хранитель постарался землю такую сделать. Сложно устоять, да.

Вот оно что. Так Бэс, получается еще и на такое способен. Действительно, как наваждение, не замечал я раньше за собой пристрастия к отдыху на природе. У нас такие увлечения лечатся быстро. А если повезет, то и безболезненно. Твари за стеной убивают мгновенно.

С усилием отгоняю желание поваляться на земле и догоняю Яра. Тот опять хмурится, смотрит на мои руки:

— Родовой браслет надень хоть перед ужином. Хватило же ума без него в город сунуться. Пусть скоро тебя по одной белой башке все узнавать будут, но без него у тебя будут проблемы.

Вот оно значит что. Те побрякушки не просто украшение, а опознавательный знак. Может и не только. То-то парни усиленно искали на мне этот браслет, не смогли идентифицировать. И на брате он был, я не заметил сразу, из-за татуированных рук.

Дом уже не пустынный и тихий. На первом этаже суетятся люди, стоит многоголосый шум, что-то громко падает, ощутимо тряхнув пол. Нам навстречу выбегают двое мелких пацанов, сбив с ног лысого мужика, орущего на молодого парня.

— Игоооорка! — хором пищат близняшки и бросаются на меня, повиснув на руках.

— Вы чего на этом этаже болтаетесь? — строго спрашивает старший брат, но улыбка выдает его несерьезность. — Опять от Настасьи Егоровны сбежали?

— Мы не сбегали!

— Она просто нас не догнала!

Они хихикают и начинают пинать друг друга, а заодно и меня, стоящего посередине. Яр закатывает глаза, а я не могу сдержать широкую улыбку.

Мелкие шкоды напоминают мне оравы ребятни в трущобах. Вечно голодные, но всегда над чем-то смеются. Единственное приятное воспоминание о доме.

— Белатооооорские! — откуда-то сбоку звучит возмущенный женский вопль и пацанов как ветром сдувает.

— Ох и влетит им от воспитательницы, — хохочет Ярослав. — Пошли, как бы и нам не влетело. Настасье под горячую руку лучше не попадаться. Ей все равно насколько мы выросли.

Мы поспешно скрываемся в противоположной стороне. Мне приходится заскочить в свои комнаты, за браслетом. Широкий, почти до середины предплечья, из темной жесткой кожи, он украшен узором из неизвестных мне символов.

Но основную часть занимает изображение волчьей головы. Мне кажется, что волк шевельнулся, когда я беру в руки этот явно магический предмет. А может это игра света. Дергаться и пугаться всего необычного я почти перестал.

***

О многочисленности семейства брат не соврал. В столовой собралось полтора десятка человек, включая близняшек. Те уже тихие и насупившиеся. Красные уши объясняют смену их боевого настроя.

Во главе стола сидит могучий старик, явно прадед, как я вспоминаю из родословного листа. Крепкий, широкоплечий мужчина никак не выглядит на свои восемь десятков. Только что голова седая, да лицо покрыто морщинами. Ясный взгляд каре-желтых глаз прожигает насквозь.

Остальные, всех возрастов и полов, рассажены по старшинству. И большинство родни объединяет явное внешнее сходство. Только белой головы, как у меня, больше ни у кого нет.

Я стараюсь не сильно разглядывать присутствующих, быстро занимаю свободное место рядом с Ярославом. Зато вот остальные начинают разглядывать меня. Надеюсь, это из-за моей стильной прически. Прадед кашляет и все взоры обращаются к нему.