Сферы влияния

— Можешь успокоить себя тем, что добрая половина моих знакомых вовсе не знает этой фразы. И с трудом поймёт, почему ты решил, будто она из «Отелло».

— Ограниченность человеческого сознания. В мире очень много глупых и скучных людей, Гермиона, — он опустил глаза и вдруг этой интонацией и ставшей напряжённой позой напомнил Гермионе Шерлока Холмса. — Ерунда. Это всё адреналин, — он снова тряхнул головой и опять заулыбался.

— Как насчёт небольшого праздника? У нас с Роном?

— Отличный план, — не дожидаясь приглашения, Джим взял её за руку и прибавил: — И я жду свою награду. Не забыла?

— Оу.

— Забыла.

— Нет, я не забыла. Просто… из головы вылетело.

Она действительно успела забыть, что обещала ему после выхода книги дать подержать волшебную палочку.

— Но я всегда держу своё слово, — продолжила она и аппарировала вместе с Джимом к себе домой.

Рона пока не было — оставалось надеяться, что новая метла, которой он сегодня собирался стричь прутья, не выкинет какого-нибудь фортеля, и он придёт, как и обещал, пораньше.

— Чаю?

Джим согласился, но нервно пощёлкивал пальцами в явном нетерпении. Гермиона взмахом палочки наколдовала чай, налила две чашки, а потом, вздохнув, протянула палочку Джиму. Руку закололо — она не желала расставаться с инструментом.

Джим принял палочку с видом совершенного восторга, даже рот чуть приоткрыл. Он бережно осмотрел её со всех сторон, провёл пальцем по рукояти, обрисовал узор в виде двух переплетённых стеблей плюща. Потом робко взмахнул — разумеется, безо всякого результата. Указал на чашку на столе:

— Вингардиум левиоса!

Конечно, чашка и не шелохнулась — но его восторг ничуть не убавился.

Гермиона села в кресло и взяла свою чашку, не желая мешать Джиму — он заслужил это маленькое развлечение. На мгновение ей стало грустно: она представила, каково ему, — так много знать о волшебстве, быть к нему так близко, но не владеть им ни на йоту.

В камине полыхнуло, и на ковёр вышел пыльный, весь в саже Рон. Джим направил на него палочку и довольно сообщил:

— Бу!

Рон инстинктивно подпрыгнул, а когда понял, что направленная на него палочка не представляет никакой угрозы, рассмеялся.

— Ну, как прошло? — спросил он, руками отряхивая мантию: бытовые чары никогда не давались ему. Гермиона решила, что, когда Джим вернет ей палочку, сама очистит его мантию.

— Блестяще, — ответила она. — Джим был бесподобен.

— Да-да. Я прочитал, кстати. И всерьёз хочу тебя стукнуть за сцену с грязным носом, — Рон хмыкнул, забрал себе нетронутую чашку Джима и упал в соседнее кресло.

— Достоверность — первое правило хорошего писателя, — Джим шутливо раскланялся, подошёл к окну и выглянул на улицу.

— Я понимаю, — ворчливо ответил Рон и честно добавил: — Вы классно сработали, ребята.

— Это было несложно, — отозвался Джим несколько рассеянно.

Разумеется, это было сложно. Но Джим вполне имел сегодня право немного покрасоваться.

— Предлагаю отметить в «Норе». Мама будет рада. И Гарри с Джинни смогут прийти. Все герои будут в сборе, — предложил Рон, осушив чашку и отставив её обратно на стол.

— Джим? — позвала Гермиона, потому что он никак не отреагировал на приглашение и, похоже, не услышал его.

Он ответил невпопад:

— Это было очень легко.

Рон понимающе хмыкнул: он бы тоже сказал так после триумфа, а Джим продолжил:

— Слишком легко. Я думал, это будет вызов. Игра. Драйв. Столкновение со сверхчеловеком. Но в итоге всё оказалось слишком просто и скучно.

— О чём ты? — Гермиона ощутила волнение: что если признание плохо повлияло на Джима? Или он переутомился и теперь бредит? Или (она похолодела) волшебная палочка наносит ему вред? Никто и никогда не давал волшебных палочек магглам.

— Ты понимаешь меня, Гермиона? — он всё ещё стоял спиной к ним, глядя в окно. — Тебе бывает скучно? Нет, не понимаешь. Ты умна, очень умна, но… посредственна. Не будь у тебя магии, ты была бы такой же, как все. И ваш Кингсли. И даже Гарри, — почему-то это имя прозвучало у него очень зло.

— Джим, ты бредишь, — она встала из кресла, но Джим тут же предупреждающе поднял руку. — Может, это палочка на тебя так влияет? — ласково предположила Гермиона. — Положи её, и станет легче.

Джим рассмеялся, но впервые Гермионе не понравился его смех: те высокие нотки, которые ей всегда казались задорными, прозвучали визгливо и как будто нездорово.

— Рон — полнейшая бездарность, прости, приятель. Вы живёте в своем маленьком мирке. Если бы я захотел, я сумел бы уничтожить его за пару дней. Я был в самом его центре. В самой сердцевине. Хрупкий, как грёбаный карточный домик. Я могу дунуть — и он рассыплется. Но это тоже скучно. Как же мне… — он сделал глубокий вдох, а потом рявкнул на выдохе, резко оборачиваясь: — Скучно!

— Джим! — повторила Гермиона твёрже. — Успокойся и положи палочку!

Рон рядом тоже поднялся на ноги и сунул руку в карман. Гермиона кивнула ему — пожалуй, вырубить Джима сейчас было бы отличной идеей.

Он не успел меньше чем на секунду. Он был дома, среди друзей, чувствовал себя в безопасности и никуда не спешил.

Джим улыбнулся очень широкой белозубой страшной улыбкой, опустил руку в карман брюк, вытащил небольшой блестящий чёрный пистолет и без предисловий, без предупреждений и угроз нажал на курок. Стало тихо.

Глава восемнадцатая

В этой тишине щёлкающий звук выстрела прозвучал неестественно громко. Рон закашлялся, всхлипнул, нелепо взмахнул руками и повалился на спину, Гермиона почувствовала, что ей нечем дышать.

— Я мог бы убить и тебя, Гермиона. Но это тоже скучно. Может, так с тобой станет чуть интересней, — произнес Джим.

С треском сломалась пополам её волшебная палочка, обломки упали на пол. Гермиона рухнула на колени рядом с Роном, попыталась руками зажать небольшую дыру в его груди, поверх которой надувался пузырь тёмной крови. В дурацкой нелепой надежде на чудо кинулась на четвереньках за сумочкой, где лежал экстракт бадьяна, попыталась трясущимися пальцами открыть крышку, потом просто вытащила её зубами.

Прозрачная жидкость шипела и пенилась, вступая в реакцию с кровью, которой было мало — слишком мало. Гермиона судорожно дёрнулась, попыталась найти на шее пульсирующую артерию, но не сумела. Дышать всё ещё было нечем, но она пыталась хотя бы прохрипеть: «Рон», — чтобы он услышал её голос, чтобы не произошло чего-то страшного.

За спиной с грохотом упал на пол пистолет.

— Надеюсь, мы ещё встретимся.

Она обернулась, в глазах стояла красная пелена. Лицо Джима виделось как в тумане и казалось нечеловеческим. Резко отпустило лёгкие, и Гермиона заревела и по-звериному бросилась вперёд, на Джима, в слепой безумной попытке уничтожить.

— Счастливо оставаться, — спокойно ответил он, открыл окно и легко выбрался наружу.

Оконная рама с хлопком опустилась вниз, и Гермиона, с трудом поднявшись на ноги, прижалась лицом к холодному стеклу. Джима уже не было видно, и она разрыдалась.

Патронус палочкой Рона оказалось создать почти невозможно — после сотой попытки ей удалась едва различимая слабая выдра.

— Г-гарри. Пусть идёт сюда немедленно и приведёт целителя Смеллвуда, — прошептала она.

Выдра растаяла в воздухе, и Гермиона опять опустилась перед Роном на колени и взяла его за руку. Бадьян сделал своё дело — рана в груди закрылась. Но пульса так и не было. И в открытых глазах не было ни единого признака жизни.

Гарри пришёл так скоро, как только мог, с ним был целитель Смеллвуд. Но как Гермиона ни старалась, она не могла вспомнить ни одного слова из разговоров с ними. Наверное, она что-то пыталась объяснить. Целитель осматривал Рона — тело Рона, — и что-то бормотал себе под нос, наколдовывая носилки, а Гарри бесполезно и глупо обнимал её за плечи и шептал утешающую чушь.

Рона забрали — портключом переместили в св. Мунго. Гермиона хотела вместе с ним, но её не пустили. Сначала удерживал Гарри, потом пришла Луна.