Сферы влияния

— Я знаю, — согласился Майкрофт. Гермиона нашла в себе мужество посмотреть ему в лицо. Конечно, увидела только маску вежливого внимания.

— Комната вас ждёт. Думаю, за прошедшие… — он глянул на часы в углу, — семь минут её успели подготовить.

На столе стояла свеженалитая чашка чая. Под пристальным взглядом Майкрофта Гермиона выпила её небольшими глотками, практически не чувствуя вкуса, и спросила:

— Курение успокаивает?

Майкрофт потёр подбородок.

— Нет. Дает иллюзию спокойствия.

— Тогда зачем?

Она не была уверена, что он ответит, но он сказал:

— В иллюзиях есть своя прелесть, — а потом предложил: — Дать вам снотворного?

— Лучше не надо. Слишком много зелий в последнее время.

Майкрофт не стал настаивать и произнес:

— Доброй ночи, Гермиона.

Она пыталась найти подходящие слова, но тщетно. Поблагодарить? Едва ли она могла назвать благодарностью то, что испытывала. Извиниться за очередную истерику? Это была не та тема, которую вообще стоило обсуждать. Сказать, что ей неловко занимать его спальню? Она никогда не произнесла бы этого вслух.

Всё, что оставалось, это:

— Доброй ночи, Майкрофт, — и выйти из кабинета.

Дверь спальни она нашла безошибочно. Внутри пахло свежестью и чистотой — за те самые семь минут в комнате убрались. Гермиона сняла мантию, провела вдоль тела очищающим заклинанием и опустилась на постель, коснувшись хрустящего отпаренного постельного белья.

Здесь действительно было безопасно, хотя дом и не был защищён множеством охранных заклинаний. «Пусть так», — подумала она спокойно. Она просто устала. Ей нужно было только выспаться как следует, и уже утром она займётся тем, что действительно важно.

Она забралась под одеяло, натянула его повыше и закрыла глаза. Океан уже начал плескаться, как она встрепенулась, подскочила и все-таки бросила на окно мощные защитные чары. А потом, уже почти засыпая, закрыла дверь обычным «Коллопортусом», просто повернув замок.

Глава двадцать вторая

Просыпалась Гермиона тяжело: веки были совершенно свинцовыми, во рту стоял неприятный горький привкус, а всё тело так затекло, что она с трудом чувствовала руки и ноги, а мелодия заклинания-будильника вворачивалась в мозг длинным щупом. Непослушными пальцами нащупала палочку и пробормотала:

— Темпус, — в воздухе возникли цифры: «8:25», от их мерцания начало резать в глазах, и Гермиона поспешно развеяла заклинание, после чего зажмурилась и со стоном уткнулась в подушку. Она душу готова была продать за то, чтобы поспать ещё пару часов. А лучше пару суток.

Она не могла себе этого позволить.

— Вставай, дорогая, — сказала она себе, кажется, вслух, — давай, — но глаза так и не открыла. — О, Мерлин!

Она подскочила на постели — вспомнила, где именно находится и что было вчера. Повторила:

— О, Мерлин.

Ни Мерлин, ни Моргана, ни вся волшебная братия вкупе с христианскими святыми здесь были ровным счётом ни при чём, потому что Майкрофт Холмс вчера предложил ей занять его спальню. И она согласилась.

Сна не осталось ни в одном глазу. Сглотнув, она нервно оглянулась, не осознавая толком, что именно хочет найти, а потом поняла: следы того, что Майкрофт заходил в комнату ночью. Она не могла бы точно сказать, что сделала бы, обнаружив доказательства, наверное, разъярилась бы, но, не находя их, испытывала отчаянную и необъяснимую обиду.

Она встала и прошлась по комнате, радуясь, что не рискнула вчера раздеться, коснулась пальцами поверхности тумбочки (пустой и чистой). А чего, собственно, она ждала? Что он зайдёт ночью и будет смотреть на её сон?

Гермиона нервически хмыкнула и помотала головой, надеясь, что весь этот бред улетучится. Потом подошла к двери и дотронулась до ручки. Ночью она, уже засыпая, использовала «Коллопортус». Если он на месте, то от «Финиты» дверь откроется. Если нет, то потребуется «Аллохомора», открывающая замки. Простая проверка, основанная на элементарной теории магии. Заклинание можно развеять, а запертый на ключ замок только открыть — так же просто, как постулат о том, что созданный магически предмет можно полностью уничтожить, а объект физического мира — только перевести в иное состояние, испарить или распылить на атомы.

Гермиона направила палочку на замок, даже не сильно удивляясь тому, что руки ходят ходуном. Пусть она бредит. Пусть её психика не выдерживает свалившихся нагрузок. Но она проверит проклятую дверь и убедится, что её никто не отпирал и не запирал обратно ключом, и если это не так…

— Финита, — заклинание ударило в замочную скважину, мгновение ничего не происходило, и сердце Гермионы замерло, пропуская удар, а потом замок щелкнул. Дверь открылась.

Гермиона пошатнулась и ухватилась за стену, разом лишившись сил. Никто не входил в комнату, пока она спала, и её должно было это радовать. Но не радовало. Щелчок замка как выстрел — пулей прошил мозг.

Набросив на себя одежду и даже не думая о том, чтобы разыскать ванную комнату, она аппарировала домой, неловко споткнулась и упала на пол, больно стукнувшись коленями.

Зажмурилась, отдышалась и усилила щиты.

Рано или поздно ей придется снова взглянуть на то, что творится у нее в голове, но она однозначно не даст мистеру Кто во второй раз обвинить ее в отсутствии ясности ума.

Когда она аппарировала к очередному дому — пятому в списке — окклюменция уже действовала безупречно, и щит оказался настолько крепким, что историю очередного мальчика-обскури она просмотрела без тени волнения, даже без сочувствия.

То же произошло и с последней семьей.

Она выполнила свое дело, узнала то, что должна была узнать — и это не дало ей ничего. С тем же успехом она могла не мотаться по Британии, не проникать в чужие дома и в чужие воспоминания, потому что она не узнала ничего, разве что еще лучше изучила механизм возникновения обскура. Пожалуй, она могла теперь написать об этом статью. «Психологический механизм возникновения обскуров у магглорожденных волшебников и степени разрушения физической и магической оболочки у детей-обскури на основе исследований, проведенных на территории Великобритании». Не то, чтобы она собиралась писать об этом — но могла.

В кабинете она заполнила оставшиеся таблицы, глянула на часы — не было и четырех. У нее не было рутинных задач, так что она могла отправиться домой — никто не стал бы ее сильно искать, и уж мистер Кто точно не стал бы этого делать, получив многостраничный отчет об исследованиях.

Но вместо того, чтобы так и поступить, Гермиона вышла из кабинета и неторопливо направилась к круглой Комнате Дверей.

Это место она видела не раз в страшных снах после того, как побывала здесь с Гарри и Отрядом Дамблдора. Жуткая круглая комната, начинающая бешено крутиться, стоит только закрыть дверь, сводящая с ума, путающая — на деле она оказалась совершенно незаменимым и очень полезным местом, с которым умели работать, правда, только невыразимцы. Для работников Отдела тайн каждая из дверей (число их было произвольным и зависело от непростого соотношения между положением планет, погодой на улице и движением магнитных полей) вела именно туда, куда требовалось. Все, что было нужно — выйти из своей двери и войти в следующую.

Гермиона так и поступила.

Ее дверь распахнулась перед многочисленными рядами одинаковых деревянных стеллажей, заставленных книгами, подшивками газет и журналов, брошюрами, листовками и прочим. У Отдела тайн была громадная библиотека, с которой соперничали только библиотеки Хогвартса и Оксфорда. Художественной литературы здесь, конечно, не было — едва ли нашелся бы безумец, пришедший в Отдел тайн за свежим романом. Но только здесь можно было найти копии всех министерских документов, тиражи вышедших и невышедших газет, справочники по магии, которую считали утраченной или объявляли запрещенной.

Запоздало Гермиона вспомнила, что так и не вернула ту персидскую книгу — она осталась у Майкрофта. Но при мысли о Майкрофте вспомнилась дверь в его спальню — и Гермиона определила книгу на персидском в список тех вещей, от которых лучше отгородиться щитом.