Страница 102 из 123
— В таком случае, мадам, — с ходу включилась она, — надеюсь, вы не возражаете, если я сниму белье с вашей постели для стирки. Не могли бы вы быть столь любезны, чтобы передать белье в прачечную в Хиндчерсте, если это вам по пути. Они принимают только по понедельникам, так что иначе я пропущу целую неделю, а стирки накопилось много.
Эмми ничего не имела против. Было три часа дня. Она вышла в сад. И вдруг представила себе, как тяжелые комья земли с грохотом падают на крышку гроба Кристэл, а у могилы стоит группка людей: Суин Планкет, полный напускной скорби; Дэффодил с гримасой злости на красивом личике от того, что не удалось еще денек побыть с любовником; Эдвард Дюваль, все время посматривающий на часы и мечтающий поскорей убраться отсюда; Примроуз… Эмми казалось, что только Примроуз искренне скорбела о смерти матери.
Эти размышления прервал резкий крик миссис Биллинг, высунувшейся из окна на втором этаже:
— Мадам! Мадам!
Эмми подняла глаза:
— Да, миссис Биллинг! В чем дело?
— Извините, что беспокою вас, мадам, но я не могу найти грязное белье! Оно не там, где обычно! — В голосе миссис Биллинг сквозила укоризна.
— Ах, прошу прощения! — Эмми спустилась на грешную землю, в мир грязного белья. — Я не знала, куда его обычно складывают. Я вам сейчас покажу!
Эмми складывала простыни и наволочки на дно платяного шкафа в каждой из спален, намереваясь потом спросить Долли, что с ними делать дальше. Она одну за другой вытаскивала простыни и бросала их в кучу, собранную миссис Биллинг. Наконец она вспомнила о простынях, которые сняла с постели Долли, в спешке готовясь к прибытию миссис Биллинг. Простыни были в шкафу в комнате прислуги.
Присев, Эмми вытащила их из ящика — грязные и мятые.
— Вот и все, — сказала она. — Эти последние. Они были на…
Смешавшись, она умолкла. Когда она вытягивала простыни, над ними взвилось облачко белой пыли; дно ящика было присыпано тонким слоем белоснежного порошка.
Эмми вскочила на ноги.
— Эти простыни в стирку отправлять не станем, — твердо заявила она, обращаясь к миссис Биллинг.
— Это почему? Они же грязные.
— Оставьте их как есть. И не прикасайтесь к ним. Мне надо срочно разыскать мужа.
Сара Мэссингем, как назло, оказалась на вызовах. Генри не оставалось ничего другого, как попросить дежурную в регистратуре оставить ей записку. Растерявшейся и недовольно хмурившейся миссис Биллинг Тиббеты сказали, что задержатся в Фокс-Троте по крайней мере до завтра. Предложение Эмми самой вновь застелить постель было отвергнуто с напускной гримасой неодобрения: вот ведь люди, сами не знают, чего хотят, а все других попусту дергают. И все из-за каких-то грязных простыней…
Сара приехала только вечером, в начале шестого. Она буквально сгорала от любопытства. Аккуратно пересыпав немного порошка в конверт, она сказала:
— Я как можно быстрее отправлю это на анализ, однако уверена: это то же самое вещество. Гм, забавно, но я как-то упустила из виду кожную абсорбцию. Хотя… когда я осматривала Долли, она уже лежала на чистых простынях.
— Это я во всем виновата, — казнилась Эмми. — Я не заметила порошок, когда меняла постель.
— Хорошо, что вы заметили его на сей раз, — успокоила ее Сара. — Если бы эти простыни отправили в прачечную… Одно не дает мне покоя. Пакет ведь почти полный, так? Удивительно, что такое малое количество порошка произвело такой сильный эффект, даже если учесть, что человек постоянно имел дело с паратионом. — Она задумчиво наморщила лоб. — Если, конечно, Долли не страдала какой-нибудь кожной болезнью…
— «Дерматон»! — вдруг воскликнула Эмми.
— Что-что?
— Когда мы искали инсектицид, миссис Биллинг нашла лекарства, которыми, очевидно, пользовалась Долли. Среди них оказалась кожная мазь «Дерматон»… а вот и тюбик.
— Так вот почему она так густо накладывала на лицо крем-пудру, — протянул Генри.
— Именно поэтому она укрывалась до самого подбородка и не позволяла мне ни сменить постель, ни помыть ее, — добавила Эмми. — Она хотела, чтобы никто об этом не знал.
Сара Мэссингем согласно кивнула:
— В больнице я посмотрю ее историю болезни, хотя и так все сходится. Кто-то, кто знал, что Долли постоянно имеет дело с «Улетайкой», решил, что вполне достаточно подсыпать этого порошка ей в постель и накачать ее барбитуратами, чтобы вызвать у нее постоянную головную боль и довольно сильное недомогание. Этот кто-то не знал, что у Долли дерматит, который многократно усиливает токсический эффект при кожной абсорбции.
— Или же, наоборот, прекрасно знал и намеревался убить ее, — предположил Генри.
— Ну, это уже по вашей части, — улыбнулась Сара. — Я всего лишь медик. Так, мне надо бежать. Я обязательно позвоню.
— А когда, позвольте узнать, вы намерены поесть? — спросил Генри.
— Ну, перехвачу что-нибудь в больничной столовой. Неаппетитно, зато питательно. Да, и не забудьте понадежней запереть простыни — вдруг они понадобятся как вещественное доказательство.
— Вы просто ангел, только без крыльев, — умилился Генри.
— Вовсе нет. Просто любопытная дамочка, которой выпало стать врачом.
— Да, чуть не забыл, — добавил Генри, когда Сара уже сбегала по лестнице, — не забудьте выслать счет!
— Да уж не забуду! — Улыбка, взмах руки — и Сара исчезла.
Но Эмми замерла у самых ступеней, словно громом пораженная. После напряженных раздумий она вдруг воскликнула:
— Счета от врачей!
— Если идет расследование, их оплатит полиция, — пытался успокоить ее Генри. — Если же нет, то я, разумеется, не допущу, чтобы Сара работала…
— Нет-нет. Генри, я совсем не о том. Счета от врачей…
— Именно об этом я и…
— Да нет же! В библиотеке… стол лорда Бэллока. Там бумаги всякие… и счета от врачей!
Это был второй сюрприз, приготовленный для них Фокс-Тротом. Они ринулись в библиотеку, чуть не сбив с ног миссис Биллинг, величественно шествовавшую из кухни в столовую с подносом холодных закусок.
Тиббетам потребовалось совсем немного времени, чтобы отделить медицинские счета от прочих «архивов». Выяснилось, что в тридцатые годы лорд и леди Бэллок посещали некоего доктора Палмера, очевидно, терапевта, практиковавшего неподалеку от их дома на Баркман-сквер. Счета выставлялись и оплачивались раз в квартал. В них значились небольшие суммы за консультации и редкие посещения по поводу простуды, расстройства желудка и прочих типичных недомоганий. Три отдельных счета от гинеколога с Харли-стрит в объяснениях не нуждались. Однако в начале 1940 года появилось нечто новое. Леди Бэллок консультировалась у доктора Пауэрса-Томпсона, практиковавшего также на Харли-стрит и бравшего огромную по тем временам плату за посещение. В конце того же года Кристэл провела некоторое время в частной клинике в Вестморленде. После 1941 года какие-либо документы отсутствовали. Чарлз Кодуорти, заботливый хранитель счетов, по выражению Кристэл, «вознесся на небеса с помощью немецкой бомбы». Генри смог лишь переписать адреса и телефоны доктора Пауэрса-Томпсона и клиники в Вестморленде вкупе с датами посещений и пребывания.
Заключительным аккордом вечера стал поздний телефонный звонок Сары Мэссингем. Состав белого порошка с простыней совпал с формулой порошка, привезенного Питом из Голландии; в больнице лечащий врач Долли подтвердил: у той хроническая экзема. На лице она не столь заметна, спина же поражена довольно сильно. Сара сказала ему, что небольшое количество этого средства случайно попало на постель.
— Случайно? — удивленно спросил Генри.
После некоторой паузы Сара ответила:
— При нынешних обстоятельствах я подумала, что лучше всего сказать именно так. Врач пришел в восторг.
— Вот как? Это почему же?
— Дело в том, что он места себе не находил и ломал голову, что же на самом деле случилось с Долли. Теперь все объяснимо, и он с легким сердцем отправился спать. Кстати, наша больная идет на поправку.