Страница 3 из 11
Черный пес под ней безо всякой видимой команды повернулся и зашагал между пустых домов. Остальные старались не сильно отставать от нее: никто из людей не хотел бы оказаться в этой мертвой деревне в одиночку. Тишина действительно пугала, и не только Келла.
Чуть дальше посреди дороги кто-то бросил тачку с выцветшими тряпками и посудой. Часть хлама валялась на земле, а остальное в беспорядке. Видимо те, кто уходили последними, не побрезговали порыться в чужих вещах в надежде найти для себя что-то ценное. За тачкой в пыли валялась тряпичная кукла. И дальше на протяжении всего пути дорогу вымостили оброненные в спешке вещи, будто жители похватали свое добро, какое успели, и кинулись прочь из деревни, надеясь обогнать страшную болезнь.
На окраине на невысоком пригорке притулилась маленькая деревянная часовня, на вид такая же жалкая, как и остальные хижины. Створки дверей остались распахнуты в приглашающем жесте, а по тропинке к ней и на ступенях лежали тела. Двое лицом в землю с протянутыми руками в надежде доползти до священного места, еще двое и мать с младенцем на руках у стен часовни. Издалека казалась, что они присели отдохнуть. Наверняка тьма внутри скрывала еще несколько трупов. Больные стремились в эти манящие лживые объятия в надежде, что Бог защитит их, излечит или простит. Но он, как и много сотен лет до этого, остался глух и к мольбам верующих, и к их предсмертным проклятиям.
Пока проезжали мимо, Нова ахнула и закрыла рот ладонью. Мужчины и сами округлили глаза от такого зрелища. Каждый по новой испытал трепет, страх и отвращение. Даже Инмори, поглядев в сторону часовни, тихо хмыкнула. Келл с удивлением обернулся к ней, когда понял, что в ее голосе было презрение.
С другой стороны дороги на довольно большом удалении от поселения черной кучей валялись недогоревшие останки. Дрожь пробирала от вида этой громадины. Человек тридцать, не меньше. Но почему тот, кто запалил этот костер, не довел дело до конца?
Келлу еще не доводилось бывать на погребальной церемонии, но он имел представление о том, как это должно быть. Тело в белом саване помещают на пьедестал из дров, обливают горючей жидкостью и поджигают. Погребальный костер нужно поддерживать до тех пор, пока от тела останется только пепел и несколько хрупких обломков костей, которые легко превратить в пыль. Кто-то очень спешил, раз оставил тела лишь слегка обугленными.
Келлгар остановился, глядя на этот братский погребальный костер, и попытался в мыслях найти напутственные слова, но не смог. Вспомнил слова Бессмертной о том, что ждет после жизни, и накатила внезапная волна грусти. Да, мертвецам не нужны никакие почести и слова прощания, это все нужно живым. Чужая смерть заставляет явственнее ощутить собственную жизнь, задуматься о собственной кончине. И пока смотришь, как пламя пожирает тело родственника или друга, трусливый противный голосок внутри пробивается сквозь слои печали и скорби, чтобы сказать: «Хорошо, что не я».
С дрожью Келл подумал примерно то же самое. От этой мысли ему стало не по себе, и он поспешил догнать друзей, которые упорно не желали оборачиваться на опустевшую деревню, часовню с трупами и горелые останки.
Как только все оказались на безопасном расстоянии, постройки вспыхнули, словно их собрали из бумаги. Жар волной облизал спины путников, и Келл все же обернулся через плечо, чтобы увидеть настоящий погребальный костер. Когда он догорит, от деревни и ее жителей не останется ни следа.
– Нам нужно сделать привал, пока еще светло, – подал голос Берт через какое-то время. – Ставить палатку в темноте не слишком-то удобно.
– Лучше отойти подальше от этой деревни, – возразила Нова. – Здесь все еще чувствуется запах гари. У меня от него голова болит.
– Это от нашей одежды пахнет.
– Значит, нужно помыться.
– Инмори, здесь есть…
– Нет. Завтра по пути будет озеро. – Она остановилась и спрыгнула на землю. – Здесь и переночуем. Я думала о болезни и почти забыла про вас.
Открытую со всех сторон равнину покрывала сухая прибитая к земле трава. Со всех сторон тишину прорезал стрекот цикад и шуршание сухих травинок под потоками вялого ветра. А позади поднималось оранжевое зарево, как будто заходят два солнца одновременно, на юге и на западе.
По общему решению костер не разводили – всем хватило на сегодня сожжения двух деревень. Нова молча ушла в палатку, и какое-то время оттуда доносился только голос Берта, который, видимо, хотел каким-то образом подбодрить сестру своими натянуто жизнеутверждающими речами.
А Келл лежал на спине и смотрел в ночное небо. Звезды с трудом пробивались сквозь пелену облаков и дыма. Было довольно тепло, дневной зной понемногу спадал, на смену ему приходила ночная прохлада. От нагретой солнцем травы поднимался терпкий аромат соломы, но ничто не могло перебить запах дыма, которым пропиталась одежда и каждая клетка тела. Из-за избытка впечатлений спать совершенно не хотелось.
В какой-то момент появилось ощущение чьего-то присутствия, смутно знакомое и такое до дрожи холодное. Келл насторожился и привстал на локтях как раз вовремя, чтобы увидеть, как из земли вытягивается сгусток теней. Этот бесформенный силуэт практически сливался с окружением. Теневой дух.
– Приветссствую, госсспожа, – прошелестело из недр темного клубка и одновременно отовсюду.
Инмори ничуть не удивилась появлению темной сущности.
– Какой же надоедливый у тебя хозяин.
– Мне велллено передаттть вам просссьбу, госсспожа. Хозззяин просссит оссстановить распроссстранение новой болезззни.
– Что-то он зачастил с просьбами.
– Прошшшу проссстить, но это оченннь важжжно для всего человечессства. Что вы жжжелаете в обменнн на помммощь?
– Скажи своему хозяину, что я найду лекарство. А об оплате подумаем позже.
– Он возззлагает на вассс большшшие надежжжды.
С этими словами дух перетек обратно в землю. Должно быть, он чувствовал себя довольно комфортно в то время, когда вся обозримая земля покрыта тенями.
– Почему ты сделала вид, что не собиралась помогать людям, но поможешь в качестве одолжения Рейто-Сину?
– Удобно, когда тебе все вокруг чем-то обязаны. Я смотрю широко.
– Да, наверное.
– Справляться с такими ситуациями – моя задача. Ты думаешь, для чего я столько лет изучала травы и человеческое тело? Не все проблемы можно решить одной лишь силой мысли.
– Я думал… – Келл поднял на Селестию извиняющийся взгляд, – я думал, ты не горишь желанием решать человеческие проблемы. Ну, когда речь зашла о войне, ты сначала вроде бы не хотела вмешиваться.
– Да, сначала я и правда думала, что вмешиваться не стоит. Но прошло уже столько времени, а жизнь не становится лучше. Люди умирают чаще, чем рождаются. Война приведет к еще большему количеству смертей. Мне бы хотелось избежать этого.
Мужчина робко улыбнулся, а внутри у него растаяли последние сомнения относительно позиции Инмори. Эта женщина вызывала только восхищение, а все прочие мелочи отошли на второй план.
– Ты выглядишь глупо, мальчик.
– По человеческим меркам я уже вполне взрослый, – Келл улыбнулся своей наставнице еще шире. Сегодня он не хотел слышать в ее голосе пренебрежительные нотки, пусть даже они там и были. – Жаль, что ты не хочешь показать остальным, какая ты хорошая.
– Как я уже говорила, добро и зло относительны. Хватит пялиться и ложись спать.
Мужчина закрыл глаза с полной уверенностью, что, несмотря на все ужасы сегодняшнего дня, жизнь налаживается.
Глава 25. Тревога
Янока Пума, уставший и раздраженный, вернулся с вылазки к Дальнему Боргу под вечер. Каменолом, который сопровождал его, напротив, выглядел бодрым и довольным, будто сходил на рыбалку. На следующее же утро король назначил совет, где собирался услышать подробности укрощения еретиков-демонопоклонников. К назначенному времени все те же люди потянулись в зал: король с сыновьями и самые доверенные советники.
Мики проводила мужа до дверей зала и поспешила в сад, стараясь не встречаться ни с кем из советников взглядом. Особенно ее пугал Вэлл: пряталось в этом мужчине что-то хищное и жестокое. При встрече он всегда улыбался ей, но его улыбка уж точно не была вежливой. Арзейн со своим добродушием и упрямой верой в соратников не замечал подобного в людях, но Мики замечала. За все эти годы она неоднократно пыталась намекнуть мужу, чтобы присмотрелся к своему окружению получше, но прямо высказать свои мысли не решалась. В конце концов, кто она такая – обычная безродная дворняга, которую из жалости пригрел наследный принц. И не все в замке были рады ее появлению.