Страница 11 из 18
– Да? – Таня, заметно осмелев в общении с именитым партнером, бросила на него укоризненный взгляд. – Может, мне ещё и спасибо тебе нужно за это сказать?
– Да. Плюша и плюшка – кардинально разные вещи. Стыдно не знать, – Громов едва заметно ухмыльнулся, замечая, как Алексеева обиженно надувает губы.
– Ничего-ничего, Евгений Алексеевич, – зловеще произнесла Таня, когда он придержал ей дверь в столовую, – я тоже придумаю тебе прозвище.
Пока партнеры стояли в очереди, Татьяна оставила Евгения на несколько секунд и подошла ко всем, кто стоял перед ними. Громова это дико раздражало. Такие проявления нарочитой вежливости ему не нравились. Лучше бы Таня думала о короткой программе, а не о том, как у кого дела.
– Ксюша пригласила нас сесть к ней, – с широкой и, черт возьми, красивой, по мнению Евгения, улыбкой, произнесла Алексеева, вернувшись к нему.
Татьяна отошла от линии раздачи первой и села за стол со своей подругой. Громову хотелось побыть одному, подумать о предстоящем, но… На горизонте появился Дима. Наглый, по мнению Громова, рыжий юноша быстрее него занял место рядом с его партнершей. И такое проявление интереса к Тане начинало напрягать.
Он подошел к столу последним и сел напротив Татьяны. Та сразу зажалась, а вот Ксения, наоборот, расцвела и улыбнулась Евгению максимально очаровательной улыбкой и поинтересовалась, как прошла их тренировка. Громову приходилось давать максимально короткие ответы, надеясь, что Ксения поймет, как сильно голоден Евгений, и оставит в покое.
– Тебя не было на завтраке, – краем уха Громов услышал обращения Дмитрия к Тане. – У тебя всё в порядке?
На секунду Евгений оторвал взгляд от тарелки и увидел, что юноша чуть ли не прилип к партнёрше. Громов собрался что-то на это ответить вместо Татьяны, но ему на помощь неожиданно пришла… Ксюша.
– Вас обоих не было на завтраке, – лукаво улыбаясь, подметила она.
Губы Евгения растянулись в довольной улыбке. Он понимал, что Ксения осознанно позволила себе отпустить такую фразу, и это обрадовало.
– Да, – поддержал Евгений, – мы с Таней вчера поздно легли.
Он увидел, с какой ненавистью на него посмотрел Дима, и самодовольно улыбнулся, нарочито медленно жуя.
– Мы гуляли, – поспешила объясниться Алексеева, догадываясь, что их коллеги по льду поняли фразу Громова неправильно.
Дима расслабился и снова с улыбкой посмотрел на Татьяну. Громова начинал сильно раздражать этот мальчишка с ещё детскими глазами и эмоциями, которые с такой легкостью читались на его лице. Если бы Евгений захотел, Алексеева с кровати бы не встала сегодня. И завтра. И ещё несколько дней. Шансов против Громова у него мало, но он всё же понимал, что придется расставить все точки над i, дабы ничто и никто не отвлекало его партнершу от подготовки к соревнованиям.
После обеда Громов договорился с Таней о том, во сколько они встретятся на катке, и ушел в свой номер. Ему хотелось побыть одному. Он устал. Алексеева выводила его из эмоционального равновесия.
Евгений закрыл за собой дверь, и устало сел на постель. Он должен переодеться, принять душ, но сил совсем не было. Он достал из кармана спортивных брюк телефон и несколько секунд смотрел на него, понимая, что должен это сделать. Должен позвонить маме Алисы.
Евгений нашел номер Ирины Николаевны в контактах, и его большой палец завис в нескольких миллиметрах от экрана. Он боялся с ней говорить. Он всё ещё чувствовал себя виноватым. Перед глазами вновь всплывала одна из самых страшных ночей в его жизни…
Половина первого ночи. Громов лежал в постели, но никак не мог заснуть. У него было странное, плохое предчувствие. Лежащий на тумбочке телефон начал вибрировать, и ему пришлось сесть, а затем ответить на звонок от незнакомого номера.
– Да, это я… Как? Когда? – он выдавал эти вопросы один за другим и получал ответы на все, но те будто проходили сквозь него. Он слышал только отрывки фраз. Он слышал имя Алисы.
Дверь. Подъезд. Лестница. Громов не помнил, как оделся, как закрыл квартиру, как пробежал все лестничные проемы.
Машина. Дорога. Стрелка спидометра на 180. Евгений не помнил, как доехал до больницы, как вбежал в реанимацию. Всё происходило так быстро, что мозг не успевал за телом. Громов будто спал и видел худший свой кошмар с тех пор, как потерял мать.
В мыслях судорожно пролетали воспоминания о том, как ему сообщили, что её нет. Он был уверен, что не сможет ещё раз пережить потерю близкого человека. Нет. Он мог пережить многое, но не это.
В голове лишь тугим эхом – будто внутри бетонной коробки – мысль: «Алиса, держись! Алиса, держись!».
На кушетке рыдала Ирина Николаевна в объятиях мужа, поглаживающего по плечу. Громов видел, как он держится ради супруги и не дает эмоциям взять вверх. Это отрезвило на мгновение и его самого.
– Ж-ж… Женя… – еле слышно от слёз произнесла Ирина Николаевна, и руки Евгения несмело легли на её спину. Он хотел облегчить её боль, но не мог. Она душила его самого.
– Как она? – с трудом выдавил из себя Евгений, словно проглатывая лезвия, застрявшие в горле.
– Тяжело. Врачи надеются на лучшее, – ответил её отец.
– Как и все мы, – машинально ответил Громов. Смотреть в глаза родителям Алисы было тяжело. Он нес за неё ответственность десять лет. Он берег её. Не допускал действительно серьезных травм, которые могли бы случиться по его вине. Но сейчас он… Не смог проконтролировать. Не смог отговорить от ночной поездки.
Из палаты вышел врач, и присутствующие в коридоре обступили его. Он стянул с лица повязку, и Громов узнал Степана Степановича, своего старого знакомого.
– Здравствуйте. Вы родственники Калининой?
– Да, – внезапно ответил Громов, – здравствуйте, как она?
Врач секунду помешкал, а затем, видимо, вспомнил того, кто стоял перед ним и когда-то тоже был его пациентом.
– А, Евгений. Не узнал. Должен сказать, если она хотя бы вполовину такая же упрямая, как вы, то шансы довольно приличные.
– Чего-чего, а упрямства у неё больше, чем у меня, – тихо произнес Евгений, пытаясь подбодрить и себя, и всех стоящих рядом…
Сколько раз Громов просил себя не привязываться к людям? Либо они предадут, либо покинут из-за несчастного случая или болезни. Кому, как не спортсмену знать, как хрупко человеческое тело?
Но после потери мамы он привязался сначала к Алисе, а затем к Лене. Ничем хорошим не закончилось ни то, ни другое. Вот только за Алису Громов был намерен бороться. Он заставил себя нажать на кнопку вызова и приложил телефон к уху. С каждым гудком сердце билось всё чаще.
– Женя, – он услышал измученный, усталый голос Ирины Николаевны.
– Здравствуйте, – тихо ответил Громов. – Как она?
– Не приходит в себя, – после долгих секунд тишины, с трудом произнесла её мама.
– Простите меня, – внезапно севшим голосом проговорил он.
– Женя, за что? – искренне удивилась Ирина Николаевна.
– С момента той аварии я не могу нормально спать. Виню себя, что не смог отговорить её ехать поздно ночью в гололед. Простите меня, – голос Громова снова предательски дрогнул, по щеке покатилась скупая слеза. Однако Евгений не чувствовал стыда за эмоции, но был всё же благодарен судьбе, что не разговаривал с Ириной Николаевной лицом к лицу.
Из гостевого дома Евгений вышел позднее, чем планировал. Заметив, что впереди шли Ксения и Татьяна, в его голове зародился коварный план.
Он почти бежал, быстро перебирая ногами, но старался делать это максимально бесшумно. Ксюша, почувствовав неладное, обернулась назад и увидела партнера подруги. На лице у неё читался немой вопрос, но Громов приложил указательный палец к губам, прося помолчать. Одиночница согласно кивнула и, заговорщически подмигнув Жене, отвернулась, продолжая разговор с подругой. Громов внезапно схватил партнершу за талию и, не опуская её ноги на землю, сделал корявый и торопливый заход на подкрутку.