Между нами лёд. Книга первая

– В короткой программе у вас был заход через риттбергер, я помню.

– Давай для начала сделаем двойной? – предложил он, подходя ближе и протягивая ладонь. – Поехали? – на выдохе произнес тихо, выставляя одну руку в сторону, а второй потянул на себя Алексееву.

Фигуристы начали разбег назад, быстро перебирая ногами и имитируя скольжение. Громов положил ладони чуть ниже её талии, а затем ближе прижал партнершу к себе.

– Готова? – на всякий случай уточнил он.

– Да, – коротко и сосредоточенно ответила Татьяна, положив ладони на его запястья.

Евгений резко оторвал партнершу от пола, разворачивая свой корпус, и «выбросил» её в сторону. Алексеева быстро сгруппировалась, сгибая руки в локтях. Одну из них завела за спину, а другую прижала к груди. В таком положении фигуристка выполнила два оборота и вышла из группировки, грациозно распрямляя руки в стороны, и… Идеально чисто, изысканно мягко, по-кошачьи, приземлилась на одну ногу. Вторая нога Тани не задела пол.

Громов был поражен. Татьяна в его глазах переставала быть безнадежной.

– Теперь давай тройной, – требовательным тоном произнесла фигуристка, и брови Громова поползли вверх. Даже стало немного неловко за то, что он наговорил несколько минут назад. Партнеры снова проделали то же самое. Таня блестяще выполнила тройной выброс, а Евгений отметил, что её тело прекрасно работает, когда она этого хочет.

– Попробуем изобразить прыжковый заход в либелу? – предложил Громов, но его партнерше, судя по лицу, эта идея не очень понравилась. И снова пришлось включать деспота. – Или мы будем все две минуты пятьдесят секунд выброс исполнять? – поинтересовался он с ядом в голосе, замечая вновь зарождающуюся злобу в глазах Тани.

– Хорошо, но сначала на большом расстоянии.

Громов был вынужден согласиться. Хотя они с Алисой все вращения и заходы на них выполняли предельно близко, зная, что это высоко оценивается судьями.

– Покажи мне, пожалуйста, пример, – несмело попросила Таня.

Евгений взял разбег, а затем перепрыгнул с одной ноги на другую и остановился в ласточке, так как вращения выполнять на полу невозможно.

– Будем пробовать, – тихо произнесла Алексеева, и Громову несколько польстил её сконцентрированный взгляд.

Партнеры встали к стене, взяли разбег параллельно друг другу, а затем прыгнули и одновременно оказались в ласточке на правой ноге. Всё было выполнено хорошо, если бы не это огромное расстояние. Громов с раздражением отметил, что они не юниоры, чтобы выполнять подобные элементы так далеко. Поэтому предложил попробовать ещё раз, а затем уже выполнить этот заход на более близком расстоянии.

Евгений понимал, что Тане было страшно. Он и сам ощущал странное, несвойственное волнение. Из-за разницы в росте тяжелее всего в таких элементах приходится партнерше, потому что её лицо оказывается на одном уровне с вытянутой ногой партнера. Евгений понимал, как необходима здесь синхронность, как важно друг друга чувствовать. Но он понимал и то, что у них с Таней попросту нет времени планомерно сближаться в плане физического ощущения друг друга, и им придется работать ультимативно. Либо они делают так, как надо, либо сидят дома и смотрят чемпионат Европы по телевизору.

Фигуристы выполнили всё то же самое ещё четыре раза, но сделали это всё ещё на большом расстоянии. Наконец, к большой радости Громова, Татьяна решилась сблизиться. Они снова встали максимально близко к стене, чтобы у них было как можно больше места для разбега, и начали движение, находясь на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

Всё шло хорошо, но в момент прыжка Евгений увидел в зеркале, как Таня немного сбавила темп, в результате чего синхронность пропала, а ступня Громова пролетела в считанных сантиметрах от лица. Партнеры приземлились на правую ногу и остановились.

Таня часто дышала, хотя сильных физических нагрузок сейчас не было, и Евгений понимал, что она испугалась. Он – тоже, но показывать этого не станет. Громов считал, что им обоим нужно радоваться, что дело было не на льду, иначе она могла бы получить травму от лезвия его конька.

– Почему ты замедлилась перед прыжком? Мы шли в одном темпе, а потом что? Хочешь остаться со шрамом на лице? – не сдержался он, желая разобрать ошибку.

– Не знаю, – выдохнула Таня, опуская глаза. – Я растерялась.

– Самой не смешно? – злился Евгений. – Ты не в детско-юношеской спортивной школе, ты в сборной!

– Ты мог бы просто поддержать меня, а не кричать, – повысила на него голос в ответ Алексеева.

От такого заявления у Громова пропали последние остатки спокойствия.

– Единственная поддержка, которую я могу тебе предложить – та, что является элементом парного катания, – сорвался он. – Если тебе нужен кто-то для того, чтобы слушать твои «я растерялась» – обратись к психологу.

Громов замолчал, видя, как Таня начала часто дышать, но уже не от испуга, а от злости. И это ему нравилось. Пусть злость делает её сильнее. Танин главный враг сейчас не Громов, как ей может показаться, а она сама.

– Поддержка в два оборота с хватом за талию, – неожиданно скомандовала она с каким-то фатализмом в глазах.

Да, эта поддержка второго уровня сложности, спорить Евгений не стал. Да, она предельно простая. И да, её выполняют юниоры. Но в глубине души он был рад и надеялся, что они доберутся и до поддержек пятого, наивысшего, уровня сложности.

Таня повернулась к партнеру спиной и сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. Евгений положил ладони на тонкую талию и, к своему удивлению, заметил, что его это немного волнует и… возбуждает? Громов чуть качнул головой, предположив, что у него шалят нервы. Он поднял партнершу, и она стремительно взмыла вверх, положив ладони на его руки. Громов отчетливо ощутил, как напряглась каждая клеточка её тела. Дела ещё хуже, чем он предполагал. Если Алексеевой так страшно делать подобные детские поддержки, то он даже не знал, что будет на поддержках, в которых ей придется держаться на одной руке, а не как сейчас, когда нагрузка, по факту, ложилась только на Громова.

Он чуть крепче сжал руки на талии, делая шаги по залу и выполняя оборот вокруг себя, а затем поставил Таню на ноги.

В глазах партнерши он всё ещё видел страх и не понимал, почему она не может с ним совладать. Ситуация с выбросом показывает, что её тело знает и помнит технику выполнения элементов, и она может быть потрясающе сильной партнершей. Если захочет.

– Попробуем разобрать дорожку шагов из программы, а затем параллельные прыжки, – предложил он.

Партнеры закончили тренировку «на земле» в половине второго. Евгению она далась тяжело в эмоциональном плане. Раньше ему не встречались фигуристы, которые не знали бы, зачем они здесь, зачем они катаются. Но, глядя на Алексееву, понимал, что она именно тот человек, который на данном этапе карьеры не знает, для чего катается. И это сильно тормозит её прогресс.

Татьяна вышла из зала первой, и Громов видел, что она, мягко говоря, не в настроении. Он забрал пустую бутылку из-под воды и вышел следом.

– Зайдем переодеться или пойдем на обед прямо так? – спросила Таня, всё ещё учащенно дыша.

С прыжками партнеры в последние полчаса тренировки потрудились изрядно. Громов был доволен.

– Пойдем так, я ужасно голодный, – он демонстративно положил ладонь на живот, вновь вспоминая об отсутствии завтрака.

– А я, наверное, обойдусь только водой и на обед тоже, – с картинной досадой вздохнула Таня, с драматизмом запрокидывая голову.

«Усть-Зажопинский театральный кружок плачет по тебе, Алексеева!» – мысленно подметил Громов.

– Это с какой радости?

– Ну, – снова печально вздохнула Татьяна, – нам, плюшкам, не стоит налегать на еду.

Евгений страдальчески вздохнул. Для полного счастья к тараканам Алексеевой необходимо было добавить эти типично женские загоны о лишнем весе.

– Не говори ерунды, – попытался сдержать себя в руках он. – Во-первых, я назвал тебя Плюшей, а не плюшкой.